Пить, молиться, любить. Мода, недвижимость и секс в стране чучхе

Корреспонденты The Telegraph уверяют: пострадавший от голода северокорейский Чхонджин учится жить дальше. Более того, для многих северных корейцев портовый Чхонджин стал столицей моды. С точки зрения стиля с этим городом не сравнится даже Пхеньян, место, где сосредоточились новые деньги и старая власть. Столица слишком упорно придерживается правил безопасности и канонов.

Это означает, что в одежде, в которой в любом другом месте можно выходить на улицу, жительницам Пхеньяна позволено расхаживать разве что по собственной квартире.

Пхеньян должен быть городом лояльных к режиму. Говорят, когда-то Ким Чен Ир предрек, что его правительство будет жить до тех пор, пока ему удастся держать Пхеньян под жестким контролем. Провинции его интересовали гораздо меньше. По факту Пхеньян остается единственной частью страны, в которой государство полностью контролирует общественный порядок. Правительство по-прежнему сурово карает за инакомыслие, вне зависимости от того, где произошел инцидент. Однако контролировать соблюдение всех правил и нормативов в провинции у него не выходит — не хватает ни ресурсов, ни авторитета.

Градоуправляющим Чхонджина, в частности, не удается достаточно бдительно контролировать общественный порядок. Кажется, Чхонджин сильнее других городов поддается влиянию "гниющего Запада".

Лодками из Японии местные трейдеры частенько ввозят в город 100-килограммовые пакеты одежды. Власти это не одобряют, но не слишком настойчиво. По крайней мере, это не мешает местным чиновникам брать взятки и не замечать этих поставок.

Содержимое таких посылок получателям неизвестно — до тех пор, пока не вскроют пакет. В качестве мер предосторожности все метки, которые идентифицируют страну или фирму-производителя, обрезаны. Здешних покупателей не смущает то, что все эти куртки, джинсы, юбки — обноски, от которых отказались японские потребители. В любом случае они оказываются более качественными и модными, чем любая вещь, произведенная в Северной Корее (или в Китае).

Чхонджинские горожанки переборчивы, даже стиль Ли Соль Чжу, жены Ким Чен Ына, их не особенно впечатляет. Одна из беженок, покинувших Северную Корею, назвала красно-черный наряд первой леди "ничем не примечательным", но при этом похвалила зеленое платье, в котором Ли Соль Чжу засветилась на одном из выходов в свет. Она также утверждает, что волосы первой леди уложены слегка неряшливо, чего в этой стране никогда не сможет себе позволить ни одна кореянка. По словам некоторых пхеньянцев, вызывающие по меркам столицы прически Ли Соль Чжу лишь подчеркивают разницу между двумя городами.

Что сегодня носят в Чхонджине? Это единственный город в Северной Корее, где люди могут позволить себе скинни, узкие джинсы. Беженка, покинувшая Северную Корею в 2010-м, рассказала, что джинсы и любая обтягивающая одежда в стране запрещены, но она, как и многие ее ровесники, носила узкие джинсы клеш, "которые подчеркивали стройность настолько, насколько это позволено в рамках приличия". Для молодых женщин возможность носить джинсы — новый опыт более свободной жизни.

Форма глаз в Восточной Азии — важная составляющая эталона женской красоты. Те, кому не повезло родиться большеглазым, "исправляют" внешность с помощью блефаропластики, несложной хирургической процедуры, которая требует минимальных медицинских знаний и длится не больше 10 минут. В Северной Корее легальную операцию могут позволить себе только очень состоятельные клиентки. Большинство же обращается за помощью к "серым" специалистам.

В таких случаях процедура стоит всего 2 доллара и выполняется дома без наркоза. Большинство "хирургов" даже не имеют медицинского образования. На самом деле выполнить эту процедуру может каждый, кто знаком с устройством века и знает, в каком месте сделать правильный надрез. Те, у кого это получается хорошо, становятся героями "сарафанного радио" и прилично зарабатывают.

В Северной Корее подрезание века, как и любая другая пластическая операция, вне закона. Тем не менее она настолько популярна среди всех слоев городского населения, что власти ничего не могут с этим поделать. Доказать, что такая операция была сделана, трудно, ведь многие люди рождаются с двойными веками. Пойманные "по горячим следам" могут попросить друзей и родственников засвидетельствовать, что никакой операции не было, а привлекательная форма глаз у них с рождения. Даже если вину докажут, нет ничего, что нельзя было бы исправить с помощью взятки.

Международные СМИ пишут о гражданах КНДР либо как о слепых последователях госпропаганды, либо как о ее беспомощных жертвах. Однако то, что многие молодые северокорейцы готовы рискнуть — несмотря на закон и неодобрение старшего поколения — просто для того, чтобы хорошо выглядеть, должно заставить читателя пересмотреть свои взгляды.

Еще одно доказательство — кустарный бизнес с почасовой сдачей комнат, который процветает во всех городах Северной Кореи. Как и у представителей любой другой нации, у северокорейцев есть свои потребности и желания. И люди удовлетворяют их, даже несмотря на огромное количество безобразных социальных запретов. В этой стране до сих пор глубоко осуждается добрачный секс, а те, кто держит друг друга за руки в публичном месте, могут нарваться на неприятности и конфликт с головорезами из Союза молодежи имирсенизма и кимчениризма. И все же молодежь рискует и снимает комнаты — ровно на столько, сколько нужно для полового акта.

В Южной Корее молодые пары часто пользуются "любовными мотелями" — такие заведения сформировали там огромную индустрию. В Северной Корее такого сервиса нет. Зато в любом спальном районе большого города промышляет Ajumma, пожилая дама, предлагающая почасовую аренду своей квартиры. Более радушно она встречает посетителей во второй половине дня, когда ее дети в школе, а муж на работе. Влюбленные стучат в ее дверь и суют ей в руки наличку.

Аjumma оставляет их наедине — на час или два. Она может пойти на прогулку в ближайший парк или отправиться с вырученными деньгами на рынок за продуктами. Этот простой алгоритм четко передает реальность едва оправившейся от голода Северной Кореи: он нелегален, носит неформальный характер, связан с основными потребностями человека и является стопроцентным признаком капиталистического общества.

Северокорейский рынок недвижимости

В качестве дешевой рабочей силы для строительства жилых комплексов, гостиниц, дорог и мостов активно используют армию. Вопреки распространенному образу северокорейского солдата — беспощадной машины для убийств с отчеканенным шагом и промытыми режимом мозгами — среднестатистический военный, вероятно, на работу на стройках тратит больше времени, чем на разработку плана подавления "марионеточного" режима в Сеуле. Даже государственные СМИ часто называют их "солдатами-строителями". Военных подразделений уже стало больше, чем свободных трудовых бригад.

Некоторые жилые комплексы строят с учетом особенностей их будущих арендаторов — военных ветеранов, звездных спортсменов или, к примеру, ученых. Шикарными считаются квартиры сотрудников министерства иностранных дел в Пхеньяне. Эти госслужащие на особом счету — за рубежом они привыкли к такой роскоши, как круглосуточный доступ к электричеству, и по возвращению домой не согласны на меньшее. В стране, где отключение электроэнергии в лютую зиму — распространенное явление, 24-часовая подача электричества является объективным индикатором того, кто может и кто не может считаться "элитой".

Квартиры в Северной Корее продаются и покупаются. Скорее всего, большинство квартир в престижной новостройке будут проданы, а не переданы госслужащим, которым они были официально предназначены.

Единственная отличительная черта от стран капитализма — отсутствие формальной системы передачи квартиры в связи с тем, что владение частной собственностью запрещено.

И все же, живя в любом из северокорейских городов, вы можете "продать" свою квартиру: жителям разрешено меняться квартирами в пределах одного спального района. То есть сделку можно осуществить практически легально с определенной доплатой. Однако чаще всего подобные операции совершаются без регистраций. В Пхеньяне, где с 2001 года цены на недвижимость выросли более чем в 10 раз, к сделке могут привлекать неофициального риелтора.

Квартиру в непримечательном районе, в доме без лифта и надежного электричества можно взять всего за 3–4 тыс. долларов. Но нижние этажи будут стоить дороже. Принято считать, чем вы беднее, тем выше живете. Это совсем не похоже на ситуацию в Южной Корее, где покупатели выкладывают кругленькие суммы за видовые квартиры. Но когда в доме нет лифтов, или они есть, но из-за частых отключений электроэнергии вы рискуете застрять в одном из них, верхние этажи начинают казаться менее привлекательными.

Приличная квартира в Мансудэ, центральном районе Пхеньяна, который шутливо называют "Пхеньеттеном", станет вашей собственностью за 100 тыс. долларов. Поговаривают, цены за некоторые апартаменты достигают отметки в 250 тыс. долларов. Это огромная сумма, особенно учитывая, что вы платите ее за квартиру, которая официально не будет вам принадлежать. Однако если в Северной Корее в вашем распоряжении оказалась такая суммы, вероятно, вам не составит труда проконтролировать, чтобы квартира осталась вашей.

Самогон и пати на хате

Жители Северной Кореи всегда были поклонниками домашнего самогона. Для большинства, особенно для крестьян с маленьким доходом, а иногда и без такового, это остается единственным доступным вариантом. Кукурузу, фрукты или женьшень оставляют побродить в банке или бутылке, для поддержания тепла ее прячут под кучу одежды. Конечный продукт может потребляться семьей производителя или обмениваться на что-то у соседей.

Самодельные алкогольные напитки, как правило, называют nongtaegi, реже nungju. Делать их умеет большинство домохозяек, а те, у кого это получается особенно хорошо, становятся популярными среди населения своего поселка. При желании эти леди умудряются превратить самогон в маленький бизнес.

Несмотря на то, что производство nongtaegi в Северной Корее вне закона, любые попытки пресечь его распространение обречены на провал. Те, в чьи обязанности входит отлавливать самогонщиц, любят алкоголь не меньше их клиентов. По словам одного из беженцев, около 80–90% северокорейских мужчин ежедневно употребляют алкоголь. Существует популярная песня: Weol, hwa, su, mok, geum, to, il Banju, что в переводе означает "Пей в понедельник, вторник, среду, четверг, пятницу, субботу и воскресенье". Северокорейские мужчины пьют гораздо больше южнокорейских. Женщины в КНДР употребляли меньше алкоголя, чем жительницы юга, но ситуация начала меняться. Представительницы рабочего класса в последнее время все чаще оказываются основным добытчиком в семье. Это награждает их большей степенью свободы и, соответственно, большим стрессом, который они хотят как-то облегчить в конце рабочего дня.

Читайте также: Союз разрушимый. Как изменился уровень жизни на постсоветском пространстве после распада СССР

В отличие от Южной Кореи, в КНДР очень популярны вечеринки на дому. Те, кто был хотя бы на одной, утверждают, что южнокорейские пати не идут с ними ни в какое сравнение. Одна из беженок вспоминает, что во время таких домашних мероприятий она и ее друзья танцевали под южнокорейскую и западную поп-музыку и опрокидывая nongtaegi, стопку за стопкой. У них не было лицензионных дисков, кто-то скачивал на флешку треки с пиратских сайтов, и этот накопитель они подключали к плееру и колонкам. По ее словам, вечеринки в том маленьком северокорейском городке были на порядок веселее, чем самые раскрученные ивенты в южнокорейском Сеуле.

По материалам: The Telegraph
Фото: Flickr/Matt Paish/Gilad Rom/John Pavelka/David Stanley
Перевод Анны Синящик