Саша без Сирожи. Когда мир будет Джа

Для того чтобы отказаться от деструктива и прийти к позитиву, надо через этот деструктив пройти. Как-то музыкант Юрий Хусточка в интервью Фокусу заметил: для того чтобы увидеть цель, если ты потерялся, надо опуститься на самое дно. Причем опыт показывает, что вариантов дна несть числа — от алкогольного загула до экзистенциальной бездны в лучших традициях "Тошноты" Сартра. Но зато потом, когда травматический опыт пережит, творец, если выжил и остался в здравом уме, выныривает на поверхность свежим, как огурец, блестящим, как начищенный пятак, и полным творческих идей, как мешок Деда Мороза подарков.

Такие мысли прыгали в моей голове веселыми блохами, когда я шла по апрельскому Киеву на встречу с художником Алексеем Хацкевичем, широкой общественности известному как "Саша" из белорусского проекта "Саша и Сирожа". Хацкевич тоже ходил в загул, о чем признался в одном из интервью. Случилось это на волне лихой популярности дуэта "Саша и Сирожа", созданного в тандеме с Сергеем Михалком (это 7-минутная передача, выходившая в нулевые, в которой два белорусских фрика несли обаятельнейшую пургу). По словам Хацкевича, признание у "Саши и Сирожи" было на всех уровнях, даже пограничники в очередь становились, чтобы с ребятами сфотографироваться. "Появились деньги, соблазны, короче, в тот период волна безудержного веселья захлестнула и поволокла за собой. Я начал пить, меня тянуло в клубы, похмельных пробуждений становилось все больше. Прошло несколько лет, прежде чем я понял, что реальная жизнь проходит мимо, и весь этот рок-н-ролл мне не на пользу".

После этого Хацкевич вернулся в семью. Оброс детьми. И переехал жить в деревню. Сейчас он пишет картины, от которых возникает ощущение радости и счастья. В Киеве выставка художника проходит в галерее Educatorium. Работы у Хацкевича такие же яркие и бурлескные, какими когда-то были "Саша и Сирожа". К слову, проект в настоящее время трансформировался в "Сашу и Сироты". С Михалком Хацкевич не общается с 2009 года. В какой-то момент товарищи по дуэту разошлись, как в море корабли, и каждый поплыл своей верной дорогой. Один — петь. Другой — картины писать.

КТО ОН

Белорусский художник, один из создателей и участников проекта "Саша и Сирожа", созданного с музыкантом Сергеем Михалком. В начале 2000-х в этих образах они вели популярную передачу "Калыханка", которая выходила в эфир на украинском канале М1

ПОЧЕМУ ОН

В киевской галерее EDUCATORIUM открылась выставка Алексея Хацкевича "Стираем границы"

Мы встретились рано утром в киевском арткафе. Интервью начали с главного.

Алексей, был период, когда вас носило по жизни как перекати-поле?

— Конечно, поносило серьезно. Помню, когда железный занавес открыли (СССР развалился. — Фокус), все ринулись за границу — кто учиться, кто еще куда-то. Я тоже два года жил в Барселоне, рисовал. Причем жил в настоящих барселонских сквотах. Три поменял. У испанцев жилье дорогое. У них часто до 40 лет с родителями живут. И поэтому люди, желающие жить самостоятельно, селятся в сквотах. Кто-то с детьми живет, у кого-то своя радиостанция, у кого-то керамическая студия, кто-то пекарню открывает. Там есть совсем старые большие сквоты, социально-значимые. В некоторых концерты проводят. И много маленьких. Я жил там с 1998-го по 2000-й.

Какие-то важные для вас встречи там происходили?

— Да. Например, когда я только приехал, бросил вещи у друга и пошел к морю. Закурил сигаретку. Сижу. Смотрю на кораблики. Подсаживается парень. Спрашивает: "Огонька не будет?" — "Будет". А я до этого ходил на курсы испанского. Так что мог говорить. И мы разговорились: "Ты откуда?" — "Я из Франции". — "А я из Беларуси". — "А ты кто?" — "Я художник". — "И я художник". — "А ты где учишься?" — "Я нигде". — "А я в школе". В общем, этот парень познакомил меня с профессором художественной школы. Такие моменты, когда одно за другое цепляется, постоянно происходили. Я там работал, делал выставки, шелка расписывал, занимался батиком. И все это на пользу.

ДАР и олимпийский мишка

Почему вы вернулись на родину?

— До отъезда встретил девушку. И в Испании по ней тосковал. Она сейчас моя жена. И еще кое-что произошло. Со временем все эти испанские красоты побоку. Ты становишься винтиком в схеме. Вначале идешь на работу, после работы покупаешь еду и бутылочку вина, идешь на пляж, затем домой. Потом туристы начинают раздражать — блин, да сколько их тут ходит! Хотя при этом еще недавно сам ходил, варежку разинув. Когда первое впечатление улеглось, начал тосковать по девушке. Решил вернуться. И потом я почему-то решил, что после Испании смогу у себя на родине принести пользу, создав что-то интересное.

Получилось?

— Да.

Вы изобрели свой стиль, который назвали ДАР (декоративно-абстрактный реализм). В ваших работах, на мой взгляд, присутствует светлый и одновременно деструктивный взгляд на мир.

— Я думаю, что он не деструктивный. Декоративно-абстрактный реализм — сам по себе как сон. Это мультик, полет фантазии. В нем соединено все, что ты мог себе нафантазировать, смешать стили.

В аннотации к вашей выставке сказано, что желательно ее посетить несколько раз: первый — для запуска скрытых возможностей, второй — для закрепления эффекта. Это про что?

— Есть такая штука — цветотерапия. Вызывает положительные эмоции. Зрители, которые придут на выставку, смогут убедиться, что все картины яркие, жизнеутверждающие. От каждой идет энергия. Есть картина, которую я писал год. На ней изображен чемпионат мира по боксу. От нее исходит очень непосредственная детская энергия.

Что стало посылом для ее создания? Чемпионат?

— Ребенок. И это был важный для меня момент. У меня четверо детей. И я дал второму ребенку холст.

Второй — мальчик, девочка?

— Мальчик. Причем ребенку, который участвует в создании картины, должно быть лет пять-семь, чтобы он не начал подражать взрослым. У него тогда самый непосредственный рисунок, очень сильный энергетически. Видно, что он не боится провести линию. Даже старые мастера Пикассо, Миро под старость "детинились" — начинали рисовать как дети. Считается, что это самое чистое творчество. Но если говорить о взрослых художниках, это все равно не то. Когда рисует ребенок, он вкладывает в работу свою чистую энергию. В общем, я взял рисунок сына и "поместил" в ту среду, которую сам себе придумал. Таким образом, я стираю грани между детьми и родителями. Уверен, что когда сыну будет лет тридцать, он посмотрит на эту работу и ему будет приятно вспомнить, как он со мной рисовал. Связь между нами не потеряется, потому что будет что-то, что мы вместе делали. Я до сих пор помню, как в детстве отец разрешал мне что-то порисовать на своих картинах. Я этим очень гордился. Я делаю так же, это жизненная цепочка — одно из звеньев, которое цепляет.

А зачем вы прячете изображения (лица, зверей) в картинах?

— Это работает на развитие фантазии. Расскажу одну историю. Мы однажды поехали к другу на хутор. Он предложил пойти на поле и посмотреть на Олимпийского Мишку. Мы пришли. Светила луна, и реально на поле стоял Олимпийский Мишка, не просто там что-то отдаленное, а 3D. С мордой, лапами, олимпийскими кольцами. Но днем это была просто береза. Луна ее освещала так, что ночью создавалось ощущение, что это медведь.

Если бы не придумали Олимпийского Мишку в 80-м, вы бы увидели там его изображение?

— Это был настоящий медвежонок. Это не то, что на экскурсии говорят: "Смотрите, вон гора, она напоминает козлика". Многие люди видят разные фигуры в облаках, например. Когда я учился в академии, у нас парты были пластиковые с какими-то разводами и царапинами, мы карандашиком глазки дорисовывали и получалось что-то. Когда работает фантазия, ты это можешь видеть, где угодно.

Современным искусством интересуетесь?

— Какое-то время интересовался, а сейчас мне это безразлично. На меня один из самых мощных эффектов произвели китайцы. Я ходил на выставку китайской военной живописи. У них там при армии есть академия художников. Они в традиционной технике росписи по шелку и еще на бумаге очень скрупулезно рисуют огромные ракетные двигатели или высадку десанта, или партизан, замаскированных в джунглях, это круто.

Саша и Сирожа

Надо признаться, я когда-то была увлечена проектом "Саша и Сирожа". Это был по-настоящему драйвовый и лихой проект. Для вас это был стеб?

— Я не считаю, что это стеб, потому что в проекте "Саша и Сирожа" с помощью юмора доносили до людей очень серьезные вещи. Когда в игровой форме подана серьезная информация, она лучше доходит и усваивается. Потому что взрослые — те же дети, только скафандр чуть-чуть потрепался. В "Саше и Сироже" мы говорили о том, о чем не принято было тогда говорить по телевизору. Особенно в 2004–2005 годах, когда Лукашенко новые законы вводил. При этом из-за того, что моего персонажа звали Саша, многие проводили параллели с Лукашенко. Хотя мой "Саша" возник до Лукашенко, я его еще в школе придумал, когда в классе мальчик из деревни появился, которого звали Саша, а брат у него был Сережа.

Вы с Михалком сейчас общаетесь?

— Нет. И давно. С 2009 года.

Что этот союз вам тогда давал?

— Я Сергея Михалка знаю с 90-го года. И конечно, он раньше немного другим был. Мы очень много пива вместе пили, какие-то вечеринки проводили, постоянно придумывали шоу, праздники. Театральный проект делали. На тот момент, когда я его знал, он не был раскрученным "Ляписом Трубецким". Да, была такая группа, которая выступала, грубо говоря, за пять долларов в ДК маленьких городов. Вся наша компания друг на друга влияла, мы помогали друг другу становиться кем-то. Один придумывал как "Ляписов" одеть, я делал первое оформление кассеты, декорации для концертов.

Алексей Хацкевич: "Я до сих пор помню, как в детстве отец разрешал мне что-то порисовать на своих картинах. Я этим очень гордился. Я делаю так же, это жизненная цепочка — одно из звеньев, которое цепляет"

Это было безвозмездное сотрудничество?

— Да. Большой творческий коллектив, который работал, клокотал вместе. И нельзя сказать, что один человек все это двинул. Это не он один. Потому что много народу над "Ляписами" работало. Так же и с проектом "Саша и Сирожа". Хотя я и автор этих персонажей, но не могу утверждать, что без участия Сережи, Матвея, Жени это бы так выстрелило. Это коллективное творчество.

Почему вы с Михалком разошлись?

— Мы не то чтобы разошлись. Я художник. Я рисую. "Сашу и Сирожу" делаю. Мне не надо ездить на концерты. Кстати, благодаря "Саше и Сироже" я переехал жить за город. Я-то их срисовывал с деревенских ребят.

Не жалеете?

— Нет. Во-первых, кризис среднего возраста сработал. И думаю, что у Сережи Михалка то же самое произошло. Он в один период вел один образ жизни, потом, я не знаю, но мне так кажется, что-то ему не понравилось и он решил все поменять. В принципе, я тоже. Это может показаться смешным, но проект "Саша и Сирожа" раскрыл мне глаза на человека земли. Простого, который в деревне живет. Я же по деревне могу ходить одетым как "Саша". В дурацкой шапке. Понятно, что в городе на меня немножко странно бы смотрели, а за городом, пожалуйста, ходи себе.

Головой на север

В нулевые "Саша и Сирожа" были выразителями времени. Насколько я поняла, вы решили реанимировать этот проект и назвали его "Саша и Сироты". Собираетесь его как-то модернизировать?

— Конечно. Потому что, если раньше семь минут — столько длился выпуск — люди смотрели увлеченно, то сейчас надо давать минуты полторы-две, больше не стоит. Проект будет меняться, и это интересно.

В Беларуси цензура всегда была мощной, как "Сашу и Сирожу" тогда в эфир выпускали, вы же стебали режим Лукашенко?

— А к нам власти очень долго присматривались, пытаясь понять, стеб это или нет. Но мы так лавировали, что никто не мог докопаться. Сначала выступали на музыкальном канале, а потом нас выпустили на государственный. Мы выходили по воскресеньям. Сначала гимн, а затем мы. И в понедельник вечером — сначала мы, а следом гимн. Но потом приехал российский канал и сделал передачу про оппозицию, ее смонтировали с нашим интервью с Михалком про культурную жизнь Минска. Тогда всем все сразу стало ясно. И в середине недели без объяснений нас сняли с эфира и запретили. Но поскольку наработанный контент уже был, мы предложили свой продукт украинскому музыкальному каналу. Так мы появились у вас.

А если говорить о нынешней ситуации в Беларуси, судя по акциям протеста население очень недовольно ситуацией в стране.

— Что касается нынешней ситуации в Беларуси, людям реально жрать нечего, потому что зарплаты очень маленькие, продукты дорогие. Причем все настолько устали от этого, что даже не боятся выходить на митинги. Закрываются заводы, людей выгоняют на улицу, а потом с них же берут деньги за то, что они не работают — "налог на тунеядство" называется. Из-за этого последние протесты происходят.

Вы чувствуете давление?

— Как такового давления и нет. Если в определенные сферы не лезешь, грубо говоря, в политику, или порнографию не распространяешь, никто не трогает. В Беларуси есть проблема с лидерами. Все кричат "Лукашенко геть". А кто следующий? Реально кандидатов нет. Народ это понимает. В Беларуси люди, особенно мужчины, не хотят брать на себя ответственность. Ему что-то сказали сделать. Сделал. — Ты ж говняно сделал! — Ну да, ну говняно! — Руководитель пенделя дал: Ну-ка переделывай. — Хорошо, щас, переделаю.

• Читайте также: Cистема под названием "Путин" — что-то вроде гопника, у которого есть нож в кармане, — Ахтем Сеитаблаев

Это мягкость?

— Это не мягкость. Это бесхребетность. Я переживаю из-за этого. Ну это же моя страна. Я же хочу, чтобы она была красивая. И стараюсь делать для этого что-то — украшать ее, не засирать. Куча же народу по миру покаталась — есть с чем сравнить, где хорошо, а где плохо. Но я верю, что все будет хорошо.

*** *** ***

Общение с Хацкевичем оставило ощущение легкости. Я поймала себя на том, что шла с интервью и мурлыкала под нос строки из "Калыханки" — знаковой песни "Саши и Сирожи", которая всегда вызывала у меня двоякое чувство — гомерический хохот и умиротворение: "Спать хотят вагоны, в пачках макароны, Саша и Сирожа засыпают тоже. Ля-ля-ля. Ложитесь на кровати головой на север — вам приснится лето, бабочки и клевер". В тот день я легла спать головой на север, и мне приснилось лето. Спать головой на север я очень всем рекомендую.