Фото забытых предков. Как семейные фотографии помогают переосмыслить прошлое Украины

Тарас Грыцюк, историк по образованию, несколько лет назад переехал в Киев из Ровно. Здесь он работает в сфере неформального образования и координирует программу "Студии живой истории". Год назад основал телеграм-канал "Фото забутих предків". Каждый желающий может прислать сюда фотографии из своего семейного архива для публикации. Тарас уверен, что любая карточка, будь то случайный кадр домашнего застолья, снимок народных гуляний в глухом карпатском селе или фотография на заводе в советское время, представляет как культурный, так и научный интерес и помогает переосмыслить наше общее прошлое.

Впрочем, появляются на странице канала не только аматорские снимки из персональных фотоархивов. Периодически Тарас публикует работы известных авторов: советской журналистки Ирины Пап, еврейского фотохудожника Соломона Юдовина, гуцульского фотографа Параски Плитки-Горицвит. Фокус поговорил с автором проекта о том, как появился канал и как энтузиасты спасают народное наследие.

О фотографии как проводнике

Я давно увлекаюсь фотографией, на хорошем любительском уровне снимаю лет десять. Но отношение к фотографии как к медиуму, который передает информацию, у меня начало возникать в старших классах школы, когда я стал глубже исследовать историю своей семьи. Тогда и появилось понимание, что фотография – это не только искусство, но одновременно и важное историческое свидетельство. Все началось с любви к семейным альбомам, где собраны фотоизображения разных поколений. Я расспрашивал у родных, кто на этих снимках, что это за время. Именно через увлечение семейной фотографией заинтересовался изучением истории, что меня и привело на истфак сначала Ровенского государственного гуманитарного университета, а теперь – Киево-Могилянской академии.

Изучая семейные фотоархивы, я словно реконструировал историю нашего рода. Вообще, с традицией передачи вот такой персональной информации об истории семьи у нас как у общества все очень сложно. На мой взгляд, это в первую очередь может свидетельствовать о механизме самозащиты и наличии травматического опыта, связанного с прошлым. Многим из тех, кто жил в Советском Союзе, пришлось приспосабливаться, поэтому появилась практика хранения семейных секретов и прекратился трансфер знаний об истории семьи последующим поколениям. Сформировалось мнение, что персональная и семейная история не такая важная, как глобальная.

Все это крепко въелось в "традицию" и на бессознательном уровне передается дальше. Известны практики самоцензуры, связанные с персональными архивами фотографий: зарисовывание людей на фотографиях, повреждение снимков и даже уничтожение фото. Все это можно назвать последствием страха, связанного с системой, в которой годами жили люди.

Украинки в вышиванках в Луганске. Фото 1915 года С. Уманского

В нашей семье тоже существовали практики самоцензуры. Моя бабушка сожгла фотографии, которые она считала "опасными". В том числе школьные снимки, где они вместе с одноклассниками были в вышиванках. Вышиванка – определенный маркер ярко выраженной национальной идентичности, и очень часто в СССР это приравнивалось к "украинскому буржуазному национализму", что могло повлечь за собой репрессии и преследования.

О паблике и своем архиве

У меня есть друг Ярослав Переходько, который занимается проектом "История Украины в схемах и мемах". Как-то мы были с рабочей поездкой в Грузии, много гуляли по Тбилиси, заходили на барахолки, и я купил целую кипу старых фотографий. Показывал их, объяснял, что на них изображено, где они были сделаны. Ярослав спросил, почему я не рассказываю об этом публично. И я подумал, что да, это хорошая идея. Тогда же появилось и название паблика: "Фото забутих предків", по аналогии с известным произведением. Потому что фотографии – они тоже как тени образов прошлого, которые были зафиксированы и сохранились.

Мой телеграм-канал как раз о том, что фотография – это некий неслучайно запечатленный момент времени, связанный с каким-то человеком, с периодом истории или опытом. Очень часто она может оставаться безмолвной, необозначенной. И люди, связанные с этим опытом, – важный пазл истории, потому что они могут привнести контекст: что изображено, при каких условиях был сделан снимок.

Грынь Николай Федорович – участник Первой мировой войны, вернувшийся из автрийского плена. Свадебное фото 1918 г. Лубны Полтавской обл. Фото предоставлено Анной Кревской

Покупать фотографии на барахолках я стал задолго до Грузии, к тому времени у меня уже был свой фотоархив. Не могу сказать, что коллекционирую какой-то определенный тип или исторический период. Но в первую очередь меня интересует вернакулярная фотография, то есть снимки повседневной жизни, сделанные аматорами. Таким образом, я борюсь за то, чтобы эти фотографии ценились и просто не исчезли как тени.

Иногда на аукционах или барахолках удается приобрести целостный фотоальбом, что кажется мне особенно ценным. Благодаря этому можно попытаться проследить историю жизни человека от рождения и до последнего момента. Это удивительно.

Сейчас у меня в архиве больше 10 тыс. фотографий. Но я не называю себя коллекционером, скорее исследователем. Стараюсь показать, почему фотографии могут быть важными и сколько различной информации можно найти за каким-то образом. Иногда это как детективная история, которую надо распутать.

О подписчиках канала

Сейчас я готовлю к публикации интересный материал. Это ряд фотографий и открыток, связанных с одной женщиной, которая во время Второй мировой войны была остарбайтеркой. У нее сохранились довоенные и военные снимки, а также есть письма, которые она писала своим родителям в Украину. Один из подписчиков заинтересовался своей семейной историей, отсканировал эти материалы и прислал мне.

Говорить о мотивации других людей я не буду, но мне хочется думать, что мои подписчики, пересылающие фото, считают свои семейные снимки важным элементом глобальной истории. Вообще вписывание таких микроисторий в глобальный контекст существенно углубляет понимание всего опыта нашего прошлого.

Почти никогда не бывает так, что человек присылает фотографию и вместе с ней – готовый для публикации текст. Например, могут отправить снимок и сказать: "Это мои дедушка и бабушка". Да, это уже важно, и для данного конкретного человека – достаточно глубоко. Но для публикации ты пытаешься получить дополнительную информацию: чем они занимались, где жили.

Иногда люди ошибаются в датировании фото. Они смотрят на снимок и пишут мне: "Наверное, это 1880 год". Но по определенным маркерам ты понимаешь, что это, например, 20-е годы прошлого века.

У меня есть профессиональный бэкграунд в виде исторического образования, и иногда этого достаточно, чтобы сформировать пост. Но я всегда оставляю возможность обратной связи. И нормально реагирую, когда кто-то из моих подписчиков пишет: "Слушай, тут на самом деле не это, а вот то". Или: "А у нас в регионе такой обряд или такой элемент одежды называют вот так". Это очень ценные комментарии.

Про евреев, Шевченко и фотографов

Время от времени я ищу фотографии с определенной тематикой для публикации в паблике. Например, когда нужно напомнить о каком-то важном событии. Так было и с постом на день рождения Тараса Шевченко. Я нашел в интернете первое известное фото поэта. Оно было сделано в марте 1858 года, когда он вернулся из ссылки в Санкт-Петербург. На снимке он выглядит измученным, с таким тяжелым взглядом. Очень сильный образ.

Соответствующие фотографии я искал и к годовщине депортации крымских татар. Удалось выйти на женщину, общавшуюся с несколькими семьями, высланными из Крыма. Они ей передали свои семейные снимки, которые знакомят с их бытом во время депортации.

Есть и серия фотографий из жизни евреев в Украине в начале XX века. Эти снимки были сделаны Соломоном Юдовиным – участником и фотографом ряда этнографических экспедиций под руководством Семена Ан-ского. Их целью было комплексное изучение жизни еврейской общины на территории Российской империи. Если бы не эти экспедиции и участие в них Юдовина, то до нас бы не дошло огромное количество информации, связанной с жизнью еврейской громады. Евреи в Российской империи проживали исключительно в черте оседлости, то есть по отношению к ним прослеживалась четкая государственная дискриминационная политика. То есть когда речь идет о "русских евреях", на самом деле это украинские, польские, белорусские, литовские и молдавские евреи.

Еврей-резчик за работой в г. Острог Волынской губернии. Фото Соломона Юдовина 1910 г.

В паблике я периодически выставляю работы известных украинских фотографов. Таких, как Ирина Пап. Сейчас мы знаем больше о ее наследии, потому что ее потомки стали заниматься популяризацией этих фотографий – они оцифровывают архивы, в "Фейсбуке" есть паблик, посвященный творчеству Ирины.

В то же время есть не менее талантливые фотографы, просто их наследие пока не так доступно. Так было с художницей и фотографом Параской Плиткой-Горицвит, которая лишь относительно недавно стала известной более широкому кругу. Большую часть жизни эта женщина прожила в карпатском селе Криворивня, где почти 30 лет фотографировала жизнь в карпатском селе. Несколько лет назад исследователи нашли ее неупорядоченный фотоархив. Часть пленок была испорчена временем, некоторые еще не проявлены. Исследовательская группа проделала титаническую работу с наследием Параски Плитки-Горицвит, и в прошлом году в "Мыстецьком Арсенале" прошла выставка ее работ.

Кто всем этим занимается? Это заслуга отдельных энтузиастов.

Об отсутствии профильной институции и единомышленниках

В Украине, к сожалению, нет музея фотографии как профильного научного исследовательского центра. Нам очень повезло, что существует архив Пшеничного [Центральный государственный кинофотофоноархив им. Г. С. Пшеничного], где фотографии хранятся соответствующим образом и который открыт к сотрудничеству. Но профессиональная институция, которая бы занималась непосредственно изучением снимков, сделанных на территории современной Украины, у нас в стране пока не создана.

Если говорить о коллекциях украинских музеев, это вообще очень грустная история. Конечно, есть музеи, грамотно работающие со своими фондами, но в целом ситуация плачевная. Во-первых, в госучреждениях не хватает средств для этого, во-вторых, недостаточно квалифицированных специалистов, которые могли бы заниматься научным исследованием фотографий.

Пока такой профильной научной институции у нас нет, следует позаботиться о личных коллекциях, постараться сохранить их. Каждый год исчезает огромный пласт информации, связанный с повседневной аматорской фотографией.

Но есть и хорошие новости: интерес к рефлексии и осмыслению своего прошлого растет, а с ним – и понимание ценности фотографии. Без поддержки и институционализации исследований далеко не уедешь, но мы стараемся.