Аристократ украинского кино. Роман Балаян — о новом фильме, харизме Вакарчука и советских звездах

Премьера фильма киноклассика состоялась на фестивале "Молодость" спустя 12 лет после его предыдущего фильма "Райские птицы".

Фильм "Мы здесь. Мы рядом" — тонкий, стильный, черно-белый, полный чарующих деталей. Это тот случай, когда можно любоваться убранством дома из окна, — получилась эстетически безупречная картина. В главных ролях — Ахтем Сейтаблаев и Екатерина Молчанова. Один из героев фильма — Киев: древний город снят бережно и с любовью.

По сюжету хирург делал несложную операцию своему крестнику, которая неожиданно закончилась летальным исходом. Врач не может справиться с трагедией и увольняется с работы. Внезапно он встречает странную девушку, нуждающуюся в опеке.

В картине Балаян следует формуле своего творчества: аристократ-воин, инфантилизм, кризис. Причем часто у него открытый или двойственный финал — эта картина не исключение. Мне показалось, что у фильма трагичная концовка, а Балаян утверждает, что там хеппи-энд.

Напомним, это единственный украинский режиссер, у которого на студии Довженко снимались советские звезды первой величины: Олег Янковский, Олег Табаков, Людмила Гурченко, Ирина Купченко, Александр Абдулов, Никита Михалков, Лев Дуров, Александр Збруев. Он дал дорогу в кино Владимиру Машкову и Олегу Меньшикову.

Из полутора десятков его работ многие стали известны, а две достигли культового статуса: "Полеты во сне и наяву" (1983) и "Храни меня, мой талисман" (1986).

Фокус поговорил с мастером о звездах кино, украинском менталитете, также том, чего не хватает нашему государству и за какими национальными режиссерами он видит будущее.

Почему до появления на вашем горизонте Ахтема Сейтаблаева вы упорно в главной роли этой картины видели Святослава Вакарчука? Только потому, что он талантливый певец?

— Потому что в его лице я вижу харизму. Я и Янковского пригласил на главную роль в "Полетах..." по той же причине. Вакарчук играл бы самого себя в предлагаемых обстоятельствах. Мне не нужно было, чтобы он изображал кого-то. Я хотел его еще в "Райских птицах" снять. В его образе есть личность, есть харизма.

Почему Вакарчук так и не снялся?

— Наверное, был занят, а может, и не очень хотел. А Ахтем сам позвонил: "Я хочу пробоваться". "Извините, — говорю, — но я проб не делаю. Это мой принцип". Встретились, сели обедать, я присмотрелся, поговорил и через час беседы утвердил его на главную роль.

У вас получилась камерная история, в которой немного внешних событий.

— Идея этого сценария родилась еще в 1990 году в Париже — ночью, на пешеходном мосту. Тогда он был про ангела-хранителя. Спустя годы я его несколько переделал. Пару лет назад иду по улице, навстречу — Евгений Нищук, тогдашний министр культуры. Он спросил меня: "Роман Гургенович, говорят, у вас есть сценарий? Мы субсидируем кино". — "Но у вас же, — говорю, — там значится только патриотическая тематика". — "В вашем случае это не имеет значения". И я прошел питчинг. Думаю, не без его поддержки.

Ваши кинорыцари ввязываются в драку, но не идут до конца в своей борьбе, как герой Янковского в "Талисмане", вызвавший на дуэль обидчика, но упавший в обморок, не сумев нажать курок. Почему?

— Так и есть. Я, пардон, пощупал советскую интеллигенцию за одно место, и выяснилось, что они, считая себя потомками лучших представителей дворянства XIX века, неспособны на поступки, защищающие их честь и достоинство. Кстати, как и у Гамлета: есть возмущение, гнев, намерение уничтожить, но, увы, поступка как такового не происходит. Часть критиков тогда, восприняв мою картину как вызов, разнесли ее в пух и прах, а Венецианский фестиваль взял в основной конкурс. И потом эти критики грызли ногти.

Не убий

У вас в "Полетах", "Талисмане", "Филере" некий аристократический мужчина впадает в инфантилизм и испытывает кризис, не находя достойного применения своим силам.

— Да, это, можно сказать, моя философия в кино.

Наверное, это как-то связано с вашим детством и юностью?

— Я вырос без отца, он погиб на войне, я его не видел. Когда мне было семь лет, мама вышла замуж, и мы уехали в город Грозный... Позднее, учась в Ереванском театральном институте, мог высоко прыгнуть и ударить ногой в драке. И меня моя компания иногда забирала из института, если назревала какая-то драка. Моя задача была свалить в своем коронном прыжке самого крупного противника, а дальше уже перевес был на нашей стороне.

ДВА ОДИНОЧЕСТВА. Героев Ахтема Сейтаблаева и Екатерины Молчановой объединяет пережитая трагедия. У каждого — своя

Как-то раз свалил одного такого — он грохнулся на асфальт. Драка закончилась, а он не встает. Я в ужасе. Склонился над ним, бью по щекам, чуть ли не плачу, и он наконец открывает глаза и материт меня последними словами. Но я был счастлив. Я не убил его! С тех пор я понял, что не способен на такое. Я не воин. Хотя задатки были.

Эта ситуация из юности определила ваш характер. Поэтому у вас в кино сильные мужчины опускают оружие?

— В моем фильме "Филер" есть удивительная сцена. Там начинают парня бить за то, что он расклеивал листовки. А герой Олега Янковского им кричит: "Что вы делаете! Что вы делаете!" Но не вмешивается. Хотя в уме он уже там и спасает человека. Это аристократизм духа. Сострадание, милосердие есть, а поступка нет. Но в финале главный герой бросается под поезд, чтобы не предать.

А из-за паровозного дыма половина зрителей так и не поняла, что он это сделал.

— Да, мой друг, режиссер Алексей Герман, которому очень нравился "Талисман", сказал мне на премьере "Филера": "Ты меня разочаровал. Твой герой предал и поехал на море". — "Ты с ума сошел, он бросился под поезд". — "Да?"

Всепобеждающая харизма

Вы единственный украинский режиссер, снимавший первый эшелон советских звезд. Кто вам больше запомнился? Вы как-то обмолвились, что Олега Янковского взяли в "Полеты", увидев сценку из телекартины "Мы, нижеподписавшиеся".

— Да, я лежал на раскладушке дома и смотрел телевизор. Там сцена в купе. Янковский режет лимон, вокруг — другие актеры. И вижу явное присутствие отсутствия персонажа, которого играет Янковский. Его герой хоть и здесь, с ними, но и не здесь, и не с ними. Это было потрясающе. А у меня на главную роль был уже приглашен Никита Михалков. И я в один момент придумал, как весь сценарий изменю под Янковского.

Идея сценария была моя — я хотел снять фильм о себе. Но сценарист Виктор Мережко сочинил не совсем мою историю, и я даже подумывал отказаться снимать по его сценарию. Короче, звоню Мережко: "Ты знаешь такого артиста — Янковского?" — "Конечно. Бери!" А почему он такой радостный? А потому что после "Родни" поссорился с Михалковым. Но я для Никиты по его просьбе придумал эпизод, где он играет себя. Мережко потом уже, когда фильм был снят, просит меня: "А ты можешь его вырезать?" — "Отстань".

КИНО­АРИСТОКРАТ. Олег Янковский был любимым актером Романа Балаяна. Снявшись в пяти его фильмах, он являлся альтер-эго режиссера

Приезжаю в Москву пригласить Янковского. Сижу в буфете театра "Ленком", жду его. Он заходит, здоровается. "Вы не обижайтесь, — говорит. — Мне рассказывали, что вы режиссер, который снял "Каштанку", "Бирюка", но я не видел этих картин. А студия Довженко в целом не вызывает у меня восторга. Наверное, я не буду сниматься. Хотите кофе?" Но у меня, я считаю, тоже есть харизма. Я говорю ему: "Олег, если вы сниметесь в этом фильме, получите на любом фестивале приз за "Главную мужскую роль". Но это будет мой приз". — "Почему это ваш?" — "Потому что вы сыграете меня". — "Ладно, поехали". И он, улыбнувшись, протянул руку. Потом мы стали друзьями и оставались в этом качестве до последнего.

Какие-то сложности были с Янковским?

— Никаких. Да у меня вообще никогда не было сложностей с актерами. Вот только со Львом Дуровым в "Каштанке". Я говорю: "Толкни собаку ногой". Дуров: "Не могу". Я говорю: "У Чехова, собака возвращается к тому, кто ее бил". В этом весь смысл рассказа. Дуров: "Я не буду, не могу". Ну а я по этой причине первые 10 минут фильма до появления клоуна в исполнении Табакова не могу смотреть.

Это потому, что у него в роду — известные дрессировщики Дуровы. А как вы сработались с Людмилой Гурченко?

— Мережко звонит: "Посмотри Гурченко" для "Полетов". "Я не вижу Гурченко в этой роли", — отвечаю. Но приезжаю в мосфильмовскую гостиницу. Мы встречаемся в номере — она начинает показывать роль. В своем гениальном стиле, но совершенно не подходящем для моей героини. Понимаю, что пропал. Но как отказать талантливейшей актрисе? Говорю: "Люся, вы потрясающе сыграли. Я вообще не представлял, что так можно сыграть эту роль. Но вы знаете, если бы я снимал во Франции, я бы взял на эту роль Анук Эме". А Анук Эме умеет классно молчать. "Я вас поняла", — сказала Гурченко. — Будем сидеть в кадре и молчать". Что и произошло.

Удивительно, но известного актера Ивана Миколайчука вы задействовали в "Бирюке" в качестве сценариста.

— Кстати (улыбается), он потом после выхода фильма признался, что сам хотел сняться в главной роли. Однако мне нужен был там здоровенный мужчина, огромного роста. А Иван среднего роста, худой. Он гений, я считаю. Как он умел придумывать! Я рассказал ему об идее фильма по Тургеневу и что мне нужен человек, который разбирается в лесе. Он: "Я в лесу с 12 лет". И рассказывает: "Вот идет лесник. А в воздухе на одном месте кружит рой синиц. Лесник смотрит — внизу под ними гнилое дерево. Отдирает кору, а там масса червей. Отходит — и птицы бросаются на них". — "Все, — говорю, — ты мой соавтор". Когда я получил деньги за сценарий, он свою половину не хотел брать, считая, что его участия недостаточно.

Любовь к Киеву

После успеха "Полетов" вам не раз предлагали переехать в Москву. Что вас удерживало?

— Киев. Я его очень люблю. Киев — это город, в котором хочется ходить пешком. А Москву объездишь разве что на машине. Хотя киношных единомышленников у меня в Москве было больше, чем в Киеве.

Помню, показывали лет 10 назад "Полеты во сне и наяву" в Мюнхене. Я не люблю смотреть свои фильмы и ушел из зала. Сказал друзьям, что буду ждать их в ресторане. Пришли, рассказывают: "Немцы хлопали, наши эмигранты, а две старушки-украинки лет под 80 — видать, уехали из родной страны давно — говорят между собой: "А де тут український біль?"

Кого бы выделили из плеяды звезд, что у вас снимались? Кто из них стали вашими друзьями?

— Янковский, Абдулов, Люся Гурченко. Это очень мне близкие люди. Когда я приезжал в Москву, Олег заявлял: "Зачем ты будешь жить в гостинице — у меня живи". Я спал у него. Вот так дружили.

Вы шесть лет до "Полетов" не снимали. За счет чего жили?

— За счет жены, моя мама присылала деньги, теща кормила нас. За эти годы я предлагал студии четыре или пять сценариев, написанных мною. Прочтя их, со мной даже договоров не заключали. В моих вещах было сопротивление существующим тогда понятиям. Это не значит, что мне не предлагали снимать. Предлагали: про сталеваров, шахтеров, колхозников. Но я отказывался.

Что другие скажут

У ваших киногероев есть некоторая инфантильность. Вам не кажется, что эта черта вообще присуща украинскому менталитету?

— Я вижу другой недостаток. В моей родной сегодняшней Украине мне не нравится, что все делается с оглядкой: что, видите ли, Америка скажет, что — Россия, что — Европа? Черт возьми, мы же объявили себя суверенным государством, так почему оглядываемся на других?

И две политические крайности мне не нравятся: националисты и откровенно пророссийские силы. Обе эти категории, на мой взгляд, делают все, чтобы Украина не состоялась как самостоятельное государство. Они поносят публично друг друга, не учитывая, что за каждой из партий — миллионы избирателей.

Мы только одним хвастаемся — красивыми женщинами. И тогда, и сейчас.

— Это же не заслуга государства Украина? (смеется). Но это правда. Я именно по такой причине первый раз оказался в Киеве в 1962 году, когда с другом в Ереване поступили в институт и родители решили отправить нас куда-то отдохнуть. Кто-то сказал, что в Киеве очень красивые девушки, и мы рванули — проверить. Приехали и месяц провели здесь. Слухи подтвердились. А потом я уже приехал в Киев через три года. Женился на украинке и остался работать в Украине.

Но, заметьте, вы городской режиссер, а большинство фильмов студии Довженко — о селе.

— Да, но я не все фильмы смотрел. Например, я очень люблю фильм Ивана Миколайчука "Вавилон XX" — там есть удивительная украинская самоирония, чего не хватает большинству фильмов студии Довженко. По сюжету у двух братьев кто-то умер из родителей. Они после похорон приглашают всех на поминки. И, спускаясь с холма, один другому говорит: "Ну что, идут?" — "Идут". — "Все?" — "Все". — "Ну и публика!" (смеется).

Что за последние 30 лет изменилось в Украине, на ваш взгляд? Больше свободы?

— Свобода орать или кого-то поливать грязью, как это делают в парламенте или на разных телеканалах? А ведь известно, что свобода одного — это не ущемление свободы другого.

Кого бы выделили из современных украинских режиссеров и какие фильмы?

— Из последних — "Мои мысли тихие" Антонио Лукича, "Племя" Мирослава Слабошпицкого, "Домой" Наримана Алиева, "Вулкан" Романа Бондарчука.
Я рад их появлению на украинском киногоризонте. Все четверо в моем понимании — не просто постановщики фильмов, а настоящие режиссеры. Дай Бог им удачи.