Мать, сын и раховский крыжень. Ирма Витовская и Антонио Лукич — о лучшем украинском фильме года

Нынешней осенью дебютная картина украинского 28-летнего режиссера Антонио Лукича "Мои мысли тихие" появится на стриминговой платформе HBO Europe — такое впервые случилось в истории отечественного кинематографа. До этого лента получила Специальный приз жюри в Карловых Варах (Чехия), а на национальном кинофестивале в Одессе удостоена приза ФИПРЕССИ, премии за лучшую женскую роль (Ирма Витовская), приза зрительских симпатий и специального упоминания жюри (Андрей Лидаговский).

Украинская киноакадемия "Золота Дзиґа" назвала "Мои мысли тихие" лучшим фильмом 2020 года, режиссера Антонио Лукича признала "Открытием года", вручила ему и соавтору Валерии Кальченко "Дзиґу" за сценарий, а Ирма Витовская и здесь удостоена премии "За лучшую женскую роль".

Как только "Мысли" вышли на экраны, они спровоцировали бурные обсуждения. "Извините, что "Мысли мои тихие" заполнили (словечко погрубее!) весь Фейсбук", — полушутя-полусерьезно написал тогда Антонио Лукич.

При бюджете 9 млн грн фильм собрал более 11 млн грн в прокате (его посмотрели свыше 100 тыс. зрителей), а также с успехом показан в полутора десятках стран Европы.

Но что так зацепило публику и экспертов в этой трагикомедии?

В картине, несмотря на внешнюю бесхитростность, несколько уровней. Сюжетная канва "Мыслей" вращается вокруг отношений матери и сына. Персонаж актрисы Ирмы Витовской опекает двадцатипятилетнего "дитятю" — звукорежиссера, записывающего разнообразные звуки, от кашля до смеха. Роль "звуковика" Вадима Ротта органично сыграл двухметровый непрофессиональный актер Андрей Лидаговский.

"Украинские животные тонко чувствуют приближение потопа — у них в голосе тревога. А канадские слишком сыты и довольны. Они ничего не боятся"
Джеймс Ткачук

Фильм начинается с того, что Ротт хочет заработать на "ремонт зубов", под который взял кредит. Неожиданно ему приходит заказ на запись звуков животных Закарпатья. В Ужгороде Вадима встречает мама Галина, бравая таксистка компании "Сакура". Ироничная, напористая, неунывающая, она отлично смотрится за рулем своего красного "Фольксвагена" на фоне цветущего города.

Самый цепляющий уровень фильма — психологический, где происходит конфликт поколений. Мама укоряет сына, что он непонятно чем занимается и в личной жизни у него сплошная неопределенность. "У тебя когда был последний раз секс?" — откровенно допытывается она. Сын тоже подробно расспрашивает мать о кавалерах (она в разводе). "Ага, так ты с молодым Бернардо встречаешь рассветы? А тебе нужен тот, с кем можно встретить старость", — читает он ей нравоучения. "У меня даже внуков нет, — парирует она. — А глядя на тебя, думаю, что я их и не дождусь. Что может быть важнее внуков?" — "Творчество. Я творец!" — гордо бросает Вадим и включает электронную композицию собственного сочинения.

Поездка по Закарпатью матери и сына становится чем дальше, тем драматичнее, особенно на фоне обострившейся болезни героини Витовской. Но любой печальный эпизод неожиданно оборачивается анекдотическим. Например, после попытки мамы научить сына водить автомобиль (чтобы парень стал самостоятельнее!) и серьезной размолвки (у них еще и ломается в машине коробка передач) — торжественный въезд в Рахов зад­ним ходом. Это одна из самых забавных сцен.

Внезапно в трагикомедии проступает и религиозный уровень. Начинается он иронично, а завершается на полном серьезе. Канадец Джеймс Ткачук подрядил Вадика записывать звуки животных для компьютерной видеоигры "Ноев ковчег". У исполнителя возник логичный вопрос: почему не записать мычание коров и блеяние коз в Канаде? "Украинские животные тонко чувствуют приближение потопа — у них в голосе тревога. А канадские слишком сыты и довольны. Они ничего не боятся", — таков был ответ Ткачука. На этом месте зрители особенно долго и горько смеялись.

Главный герой отправляется в Закарпатье записывать "предапокалипсическую" живность. Но особый бонус его ждет, если удастся записать редкую птицу — "раховского крыжня". За его песню обещают $1 тыс. и работу в Канаде, куда Вадим мечтает сбежать с украинского "Ноева ковчега".

В финале ленты Ротт, пройдя круги ада в лице пограничников, возвращается повзрослевшим и преображенным. Хотя опять же пафос Лукич перебьет комической деталью, а закончит и вовсе на лирической ноте — Ротт приходит в храм поставить свечу. Поскольку он все равно остался таким же нескладным типом, он умудряется новую куртку, купленную мамой, пропалить свечой — из дырочки выпадает пух. Мы видим крупный план белого перышка. Намек на то, что у нашего повзрослевшего инфантила ангельская душа, он человек с добрым сердцем. А еще это перо – привет от "раховского крыжня".

Как ни парадоксально, но все эти сложные отношения матери и сына, которая его содержит, умноженные на религиозный мотив, были в другом национальном кинохите — комедии Dzidzio Контрабас (2017). Ей первой удалось пятикратно окупить бюджет: при затратах 4,5 млн грн кассовые сборы составили 22 млн грн. Там герой Дзидзьо постоянно ведет диалоги: с мамой — реальные, с Богом — воображаемые. Финал комедии, как и в "Мыслях", происходит в храме. Дзидзьо с лихвой возвратил деньги, взятые в долг у церковной общины, но ящик для пожертвований не закрывался от обилия денежных пачек. "А! Это намек Бога, — понял догадливый Хома, — то, что не влезет, я могу взять на развитие себя как артиста". До этой сцены героя Дзидзьо пытались убить из ружья, он просит позвонить маме, а потом начинает ей по мобильнику исповедоваться и просить прощения, а она — в ответ! У двух наиболее успешных украинских лент одинаковая креативная формула: денежный долг, мама, Бог.

Но "Мысли" сделаны гораздо тоньше "Контрабаса". Все дело в особой авторской манере Антонио Лукича. Он работает на грани абсурда, но не переходит ее, тогда происходящее на экране выглядело бы не­естественно.

Эта лента — каскад нелепых ситуаций и типажей, каждый из которых дает фильму новый эмоциональный импульс. При этом вся смехотворная круговерть густо присыпана горькими выводами и сентенциями, как, например, реплика героини Ирмы Витовской, адресованная своему чаду: "Когда ты начнешь жить нормальной жизнью?! Но я могу тебе показать только ненормальную жизнь. Ты посмотри на нее — и сделай наоборот".

Картина отражает сегодняшние реалии, когда люди ни в чем не могут найти опору — ни в личной жизни, ни в работе. В ленте есть даже конкретная метафора этого состояния — герою придется бултыхаться в болоте. Выход они ищут в бегстве за границу, куда в фильме стремятся и сын, и мать.

В чем тут дело — в инфантильности, в невозможности взять все в свои руки, в общем положении вещей или во взаимосвязи всех этих факторов? Фокус пообщался с исполнительницей главной роли и режиссером, чтобы ответить на эти вопросы.

ИРМА ВИТОВСКАЯ: "В УКРАИНЕ — МАТРИАРХАТ"

Вы снялись в картине, где семь дебютантов. Как решились?

— Я прочитала сценарий, и он мне сразу понравился. Хороших сценариев у нас в стране дефицит. История "раховского крыжня", утки, которая "крякает, как все утки, но раз в год поет" — это и пуповина, и родина, и взросление. Три составляющие спрятаны в одну метафору. Это была классно рассказанная история. Антонио хорошо прочувствовал ее. И хотя она не совсем автобиографическая, что-то он все-таки взял от своей мамы Татьяны, с которой я познакомилась. Меня поразило при личной встрече с Антонио, что такой глубокий сценарий написал совсем молодой человек. Для меня было отрадно, что появилось новое поколение, не зацикленное на себе, а способное наблюдать. Оно ежеминутно не борется за выживание, а считывает окружение: природу, погоду, настроения людей. Эти ребята — молодые интроверты, но очень чуткие, с крепким моральным фундаментом. Они прокладывают дорогу для нового украинского кино.

Кинодрамы "Гнездо горлицы", "Брама", сериал "Поймать Кайдаша" и "Мысли мои тихие" — об одном и том же: активные украинские женщины тащат на себе инфантильных мужчин. У вашей героини даже профессия в этой картине симптоматичная — таксист. Но я читал, что на Западе многие сочувствуют Вадику, считая, что мать мешает ему взрослеть. У нас же симпатии на ее стороне. Почему?

— Примем как данность, что в Украине — матриархат. Украинская женщина — интересный феномен. "Мои мысли тихие" считываются в пользу мамы не только у нас, но и во Франции, Италии, Испании, Португалии. Мама там — святой человек, мужчины с мамами там живут до сорока лет. Это международное явление. Потому украинки в этих странах часто выходят замуж — они заменяют мужу маму. Такой мужской инфантилизм — проблема второй половины XX века. Женщинам многое разрешили, мы начали успешно конкурировать с мужчинами. Теперь это ваши проблемы (смеется).

Возможно, причина инфантилизма мужчин кроется в том, что долгое время не было войны, превращающей их в воинов?

— Сейчас в Украине она есть. Но я бы не назвала этот фактор решающим. Главное, что женщины с каждым поколением становятся сильнее. Но если мы вернемся во времена Анны Ярославны, то женщина на территории Украины всегда была доминирующей фигурой. И не только на нашей — та же Роксолана (Настя Лисовская) с Западной Украины, из села Рогатин. Это нашего информационного кода женщина. В наших краях не было домостроя, как в России. Даже если у нас женщина формально не имела голоса, она очень влияла на мужа, с которым у нее были равноправные отношения.

Скотина в картине "тревожно" блеет и мычит, хоть это и показано через призму сатиры. Как на Западе это считывается?

— Первое, что считывается, что мы — страна Восточной Европы. Славянская ментальность. Все нюансы фильма прекрасно считываются странами бывшего соцлагеря. Мы им ментально близки. Считывается и переходный период, и конфликт поколений, и наше чувство юмора. А вот в Британии и Скандинавии мама не имеет такого решающего значения. Им нравится картина, но это не их.

Расскажите о новом фильме с вашим участием, съемки которого завершились в августе.

— Это психологический триллер "Между нами", где у меня одна из главных ролей. Фильм о домашнем насилии. Я играю женщину, которая живет как бы в капсуле. Но она находит из нее выход. Какой ценой — это уже другой вопрос. Смотрите в кино.

АНТОНИО ЛУКИЧ: "ПЕРВОНАЧАЛЬНО ЭТА ИСТОРИЯ БЫЛА ПРО ДЕДУШКУ И ВНУКА, А НЕ ПРО МАТЬ И СЫНА"

Я читал, что якобы это ваша мама надоумила писать сценарий "Мыслей" под Ирму Витовскую. Это правда?

— Да, но в первом варианте это была история отношений внука и деда во время путешествия. Однако про деда и внука я уже снял три студенческих фильма. Эта тема была мне комфортнее, ведь я понимал, как шутят со стариками, но решил, что хватит. Ведь о дедушке ничего нового уже не скажу, а вот отношения мать — сын интересны. Переписали сценарий, и он приобрел определенные глубины. Произошел перевертыш: у нас были инфантильный дедушка и взрослый внук, а вышли инфантильный сын и серьезная мать.

Ваш фильм в интервью Фокусу хвалил Роман Балаян. Говорил, что у вас пестрая палитра: там вы берете от Кустурицы, здесь — от Феллини, но все-таки этих гротескных персонажей делаете своими.

— Спасибо за похвалу, но Феллини и Кустурицу для меня смотреть — пытка. Я никогда не смотрю их фильмы в один заход. Я их уважаю как художников, но референсом для меня было творчество Дэвида Линча — у него тоже хватает эксцентричных персонажей.

Не забуду ваших своеобразных девушек на ресепшене в фильме. Сколько профи и непрофессиональных актеров задействовали?

— Примерно пополам. Съемки были непростыми. Я процентов на 70 энергетически разрядился на этой картине.

Вы говорили, что сами не ожидали от себя точного попадания в драматические интонации в отношениях матери и сына. Почему?

— Да, пожалуй. Огромная неожиданность для меня самого. Самый драматичный по напряжению эпизод — их разговор в машине.

Закваской для сценария послужила странная профессия моего друга-рекордиста — он пишет звуки и воспринимает мир через микрофон. Но если бы фильм был сосредоточен на экзотике данной профессии, он бы не получился. Это ключик ко всему другому, к тому, чтобы оказаться в закарпатских селах с техникой.

По сюжету не очень понятно, зачем герой поперся в пограничную зону, не провентилировав вопрос о разрешении на съемки.

— Да, но у нас пограничная запретная зона — это метафора, это пограничная зона взросления моего героя.

Почему картина называется "Мои мысли тихие", хотя в ней ничто не указывает на эту фразу?

— Это рудиментарное название мне самому не очень нравилось. Почему рудиментарное? У нашего героя там стоит ком в горле, и, чтобы это ощущение прошло, доктор рекомендовал ему проговаривать некоторые фразы, в том числе и такую: "Мои мысли тихие". Но эту сцену из фильма вырезали, а название осталось. Однако продакшен его утвердил, и оказалось, что они правы. Потом я понял, что название неслучайно, это как бы невысказанные слова, дающие особый заряд нашему фильму.

У вас иронично-апокалип­сично обыгрывается тема Ноева ковчега. Почему именно в этом ключе?

— Да, сатирические нотки были для меня залогом успеха. Но когда я послушал реакцию людей в зале, в том числе за границей, то понял, что смех в фильме — не главное. Важнее сердечные вещи, как сцена на дороге — она для меня здесь самая удивительная.

Вы ожидали, что картина так зайдет? Помню ваши шуточные извинения на этот счет в Фейсбуке.

— Я не шутил. Действительно были возмущения, почему так много говорят про эту историю. Я сам не ожидал, что будет такой взрыв. Думал, соберем максимум 10 тыс. зрителей. Фильм не ­задумывался как коммерческий. Но случился этот приятный бонус для нашего дистрибьютора.

Над какими новыми проектами работаете?

— Я закончил снимать 12-серийную teen-dramedy "Секс, инста и ВНО" для "1+1". Это подростковая история, рефлексирование на тему школы. Только с нежестким матом и, можно сказать, целомудренной эротикой. А из полного метра мы подали на питчинг сценарий фильма "Люксембург, Люксембург". Это история о близнецах, путешествующих в Люксембург к отцу, которого давно не видели.