Кто на земле сидит, тот не боится, что упадет. Что думают о свободной продаже крестьяне на Сумщине

Несколько лет назад в единственный в Украине степной заповедник "Михайловская целина" приехал профессор Техасского университета Дейл Шартер. Известный агрохимик изучал почву в 37 странах, но, увидев срез чернозема более двух с половиной метров в глубину, едва не заплакал: "Такой земли, как у вас, больше в мире нет!" "Михайловская целина" — место особенное. Так сложилось, что плуг этой почвы никогда не касался. Поэтому она осталась такой, какой была испокон веков.

Расположена "Михайловская целина" на границе Недригайловского и Лебединского районов Сумской области. Сразу за Недригайловом мне приходится снизить скорость до 20 км/ч — ямы здесь размером с колесо грузовика. Еще и связь упала. Если что-то случится, помощь не вызовешь. К слову, это не первая моя поездка на Сумщину. Я вспоминаю, как в 2000 году несколько часов шла из Недригайлова пешком на хутор Хоруживка — в гости к маме тогда еще премьер-министра Виктора Ющенко. Было это зимой, транспорт не ходил, и когда я все-таки добралась, Варвара Тимофеевна налила мне 50 грамм. Еще и покормила. "Пока не согреешься, разговаривать с тобой не буду", — заявила она таким тоном, что я сразу поняла: возражать бесполезно.

Сам Виктор Ющенко во времена своего премьерства любил отдыхать в заповеднике. Привозил друзей, поваров, столичных знаменитостей. Например, певца Анатолия Мокренко, который тоже родом из Недригайлова. Жители окрестных сел ходили послушать, как поет звезда, а кому-то из них даже удавалось выпить рюмку с земляком и главой правительства.

С тех пор прошли годы. Виктор Ющенко и его свита здесь больше не появляются, а села опустели. За окном автомобиля тянутся до горизонта черные, словно уголь, поля, мелькают обветшалые домики. Школа смотрит на мир пустыми глазницами окон, в кирпичной кладке зияют дыры. Похоже выглядят сейчас дома на Донбассе. Но на Сумщине войны не было. Селян доконали нищета и отсутствие перспектив. Работы нет, средств, чтобы обзавестись собственным фермерским хозяйством, не хватает: на технику, рассаду и удобрения надо немало, а стоимость кредитов заоблачная. Потому в поисках лучшего люди и бегут из села.

— А что еще молодежи остается делать? — вздыхает пожилая женщина, у которой я спрашиваю дорогу в заповедник. — Нет здесь больше жизни.

Читайте также: Чернозем раздора. Кто и с кем будет дружить в Раде после голосования за рынок земли

Вскоре я замечаю указатель "Михайловская целина". Еще 500 м по бездорожью — и я на месте. С одной стороны от меня вспаханное поле. С другой — железный забор длиной всего… в полметра. Справа и слева ограждения нет, заходи кто хочешь и когда хочешь.

— Вот, смотрите! Они уже вплотную к заповеднику подобрались! — восклицает вместо приветствия встречающий меня около деревянной таблички "Михайловская целина" Григорий Дутченко, директор заповедника. — Представляете, у нас местный агрохолдинг по незаконному договору аренды 300 га оттяпал!

Удивительно, но война на Донбассе ударила по "Михайловской целине". Еще в 2009 году Виктор Ющенко подписал указ, согласно которому заповедник приобрел самостоятельный статус. Но чиновники документ почему-то проигнорировали. Вплоть до начала АТО заповедник был филиалом Украинского степного природного заповедника с дирекцией в поселке Хомутово Новоазовского района Донецкой области.

— Хомутово осталось на оккупированной территории, и все наши документы были утеряны, — вздыхает Григорий Дутченко. — Вот агрофирма и воспользовалась неразберихой. Подмахнула незаконный договор аренды. Теперь обещает, что соберет урожай и уйдет.

Повезло еще, что аграрии не тронули самую важную часть заповедника: 200 га той самой не знавшей плуга земли.

— Наш заповедник создали в 1928 году постановлением Сумского окружного исполкома, — рассказывает директор заповедника. — Изначально он располагался на 200 га земли, которая до 1917 года служила выпасом и сенокосом Михайловского конного завода графа Капниста. Эту землю мы и называем вечной землей. А уже в 1980-х годах заповедник расширили до 800 га.

По словам Дутченко, здесь много редких (занесенных в Красную книгу) растений. Есть и животные: зайцы, лисы, лоси, кабаны, волки и косули. А еще живут сороки, которых не встретишь в окрестных селах.

— Если аграрии не уйдут, животные и растения могут погибнуть, — волнуется директор.

49 лет и 200 тыс. грн

Как известно, крупные агрофирмы появились в Украине в начале 2000-х.

— У нашего колхоза было 3 тыс. га, — рассказывает житель расположенного неподалеку от заповедника поселка Саево, 65-летний Иван Семенович. Когда колхоз распался, землю разделили между жителями на паи. На одного человека причиталось около четырех гектаров. Но техники, чтобы обрабатывать землю, у нас не было. Поэтому вскоре появились бизнесмены — аграрии, предложившие нам сдать свои паи в аренду. Сначала они давали нам за один пай по мешку пшеницы и ячменя. Потом стали предлагать деньги.

В результате большинство жителей Саева сдали свою землю в аренду на много лет вперед.

— У нас с мужем на двоих два пая, — говорит пожилая сельская учительница Людмила Тимофеевна. Один пай отдали на 20 лет за 100 тыс. грн (хотя аграрии предлагали 200 тыс. грн за 49 лет). Второй тоже в аренде, но договор ежегодно продлеваем. Сейчас платят за него чуть больше 10 тыс. грн в год. Можно и продукцией взять — 2,5 т зерна. Притом что с одного пая они собирают 60 т. Проще говоря, отдают нам 7%, а 93% оставляют себе. Но что поделаешь?

Агрохолдинги выращивают на Сумщине в основном подсолнечник, кукурузу и рапс. Эти культуры дают максимальную рентабельность при минимальных вложениях. Арендаторам выращивание этих культур выгодно. А вот Украине в целом — нет.

— Подсолнечник и кукуруза истощают почву, — вздыхает Иван Семенович. — После этих растений земле нужно дать 10 лет, чтобы она свои силы восстановила. Но об этом никто не думает. Еще и удобрений добавляют столько, чтобы снять по-быстрому урожай. А качество этого урожая никого не интересует.

Начальник службы охраны заповедника "Михайловская целина" Николай Скляренко: "Снять мораторий проще всего. Но сначала надо было определиться с законами: что, как, кому, сколько, почем?"

По оценкам ООН, ежегодно в Украине деградирует около 100 тыс. га почв. А с начала 1990-х среднее содержание гумуса в украинских почвах упало с 3,36% до 3,14%. Мероприятия по реабилитации почв не ведутся. На это никто не хочет тратить средства.

— Я такого отношения к земле никогда не пойму! — возмущается Иван Семенович.

В Саеве он единственный не отдал землю в аренду. Говорит, что не мог нарушить данное своему деду слово бережно относиться к земле.

— Дед всю жизнь пахарем был в Саеве, — вспоминает мой собеседник. — Родился здесь в 1885 году и прожил до 96 лет. Он крепко вбил мне в голову: "Кто на земле сидит, тот не боится, что упадет".

Сделал выводы Иван Семенович и после распада Советского Союза.

— Я еще в 90-х понял, что от государства ждать помощи не приходится. Хорошо еще, если не обманет. Помните ваучеры, которые давали при СССР? Мы их сдали, и что с этого? Я вложил свои в развитие Львовского автобусного завода — ни копейки не получил!

Когда раздавали землю, Иван Степанович и четверо его братьев решили: свою будем обрабатывать самостоятельно. Полгода жили впроголодь, собрали все сбережения, но купили необходимую технику.

— Сами рассудите. Взял бы я эти 100 тыс. грн. И что дальше? Потратил бы их за три месяца — и все. А земля прокормит и меня, и детей. В целом у нас с братьями получилось 20 га. Выращиваем пшеницу и кукурузу. На скромную жизнь хватает. К тому же есть пенсия. Дети помогают, они в Сумах живут.

— Вы знаете, что Верховная Рада в первом чтении приняла законопроект о продаже земли. Что об этом думаете?

— Я считаю, что сначала этот вопрос надо было вынести на референдум. Я, например, никогда за это не проголосую.

— А может быть, наоборот, лучше станет? Вот вы себе могли бы еще земли купить.

— Да не смогу я купить! Они же там, в столице, решили 1 га за $2 тыс. продавать. Нет у меня таких денег!

— А вы свою землю продадите, когда срок аренды истечет? — спрашиваю я у Людмилы Тимофеевны.

— Только если за горло возьмут! — восклицает она. — Но если честно, я думаю, что агрофирмы рано или поздно все равно заставят нас землю продать. Сделают так, что мы товар никуда сдать не сможем. Найдут способ нас доконать. Ну вы сами подумайте: откуда у этих агрохолдингов огромные деньги на такую дорогую технику? У них связи. Поэтому они и делают все возможное, чтобы забрать у нас землю.

Что, сколько и почем

Есть вопросы к власти и новому закону о земле и у бывшего главы Михайловского сельсовета Виктора Лисянского, с которым мы договорились встретиться в конторе "Михайловской целины" в поселке Великие Лубны.

— Спасти нашу землю от истощения и вернуть жизнь в село можно, — говорит Лисянский. — И лично я выступаю за отмену моратория на продажу сельскохозяйственных земель. Но сначала Украина должна избавиться от крупных агрохолдингов. А также помочь маленьким и средним фермерским хозяйствам стать на ноги: выдать ссуды из казны, обеспечить беспроцентные кредиты. Фермеру будет невыгодно выращивать рапс, кукурузу и подсолнечник. У него земли для этого не хватит. А вот заняться овощами и фруктами (к слову, их рентабельность намного выше и землю они не истощают) он сможет. В результате и природные ресурсы сохранит, и себя обеспечит. Кстати, именно так поступили в Европе и Америке.

Читайте также: Готовимся к земле. Почему рынок земли важен для Зеленского и как повлияет на его рейтинг

— А что будет, если рынок земли откроют, но крупные агрохолдинги останутся, а государство не поможет фермерам стать на ноги? Закон, который приняли в Верховной Раде в первом чтении, предусматривает, что в одних руках можно сконцентрировать землю на уровне 35% ОТГ, 8% — области и 0,5% — страны. Проще говоря, те, у кого есть средства на покупку земли, могут скупать ее почти без ограничений.

— Убьют землю, — вздыхает Лисянский. — Рано или поздно агрофирмы вспашут даже вечную землю в заповеднике. Им ведь только доллары косой косить. А мы, крестьяне, думаем, что своим детям оставить.

Мы с Виктором Лисянским разговариваем в летней кухне усадьбы (она состоит из двух небольших хаток-мазанок), где располагается контора "Михайловской целины". Начальник службы охраны заповедника Николай Скляренко жарко растопил печь и предлагает нам с Лисянским чай.

— Пейте чай! — улыбается Скляренко. — Он на травах из нашего заповедника, — с гордостью говорит он. — Мелисса, чабрец, зверобой, душица, горицвет, шиповник — все в этом сборе есть!

А что вы думаете о продаже земли? — спрашиваю я Николая Скляренко.

— Снять мораторий проще всего, — отвечает он. — Но сначала надо было определиться с законами: что, как, кому, сколько, почем? Вот, например, Кабмин предлагает цену за 1 га $2 тыс. [речь идет о названных правительством референтных ценах на земельном рынке]. Для крестьян эта сумма неподъемная. А для иностранцев и богатеев — копейки. Что такое 1 га земли? Это 15 т кукурузы, за которые заплатят около 40 тыс. грн. Человек, который купит землю по такой цене, отобьет затраты за год. Разве это цена? Это даром.

Виктор Лисянский согласен с Николаем и подытоживает:

— Такие серьезные вопросы, как земельный, с наскоку не решают. Тут думать надо хорошо, взвешивать все за и против. Президент Зеленский обещал, что законопроект будет дорабатываться. Я надеюсь, что он свое слово сдержит. В противном случае можно много дров наломать.

Родное село. Жители поселка Великие Лубны за свой счет восстановили семь усадьб

Село, которого нет

В небольшой летней кухне становится душно. Мы с Николаем Скляренко выходим покурить на воздух.

— Давайте я вам о нашем селе расскажу, — неожиданно говорит Николай. — Вообще-то село у нас мертвое. Когда я в школу ходил, было 54 двора. А теперь здесь постоянно проживают только три семьи, в том числе я с супругой. Остальные давно выехали. Правда, о малой родине люди не забывают.

Ежегодно 23 ноября все бывшие жители Великих Лубнов приезжают в село, чтобы подышать родным воздухом, пообщаться друг с другом, познакомить детей и внуков и спеть... гимн Великих Лубнов!

— Несколько лет назад односельчане (к слову, многие из них сейчас живут за границей) собрали деньги, чтобы восстановить дома в том виде, в котором они были в нашем детстве, — рассказывает Николай Скляренко. — Сегодня восстановлено уже семь подворий, и мы готовы принимать за символическую плату гостей. Если кто-то хочет приехать к нам, поесть каши с костра, сходить в баньку, поспать на настоящих пуховых перинах под иконами, украшенными старинными вышиванками, — милости просим!

— Выходит, не хотят люди с селом прощаться?

— Да как же можно со своей душой попрощаться? — удивляется Николай Скляренко. — Вот один из наших односельчан, обеспеченный бизнесмен, приезжает раз в два-три месяца в Великие Лубны. Говорит, в городе у него "батарейки садятся". Идет в поле. Босиком по земле ходит, заряжается.

— Так что же делать, чтобы возродить село?

Новое поколение. Эти дети в село приехали к бабушке. Большинство молодых семей переезжает в город потому, что в селе нет работы

— Я за то, чтобы забрать землю у крупных агрохолдингов и продать иностранцам. Пусть приедут сюда поляки и немцы, покажут нам, как надо работать, налоги в государственную казну начнут платить.

— Даже так? — удивляюсь я. — А почему украинцам самим свою землю не обрабатывать?

— Да потому, что толку с этого не будет. Наши люди налоги платить в госбюджет не станут и государству пользы не принесут. Так и останется оно нищим навсегда.

— Почему не станут?

— Менталитет у нас такой. Мы привыкли, что государство нас обманывает, а мы — его. Все крадут, и я буду. Если соседу-менту или эсбэушнику можно, почему мне нельзя? Если у прокурора района дворец и джипы при зарплате 10 тыс. грн, почему я должен жить хуже? Неважно, у кого земля будет в собственности, у богатого агрохолдинга или у бедного фермера. И тот и другой напишут, что доход у них — гривня, и заплатят в бюджет 50 коп. Это как на таможне. Все едут, все платят, только кому-то в карман, а не государству.

— Не верите вы власти…

— А как ей верить? Вот в 2004 году наш земляк стал президентом. Мы тогда за Виктора Ющенко горой стояли. А он что? Пчел разводил, вышиванки собирал и песни украинские слушал. Если бы он реформы провел, Украину после Оранжевой революции взяли бы и в ЕС, и в НАТО. И войны на Донбассе не было бы. А теперь что? После драки кулаками не машут.

Мы возвращаемся в дом. Николай Скляренко предлагает мне 50 грамм чистейшего самогона и бутерброд с домашним салом. Таким сочным и мягким, что просто тает во рту.

— Ешьте на здоровье, пока мы еще здесь, — говорит он.

Столица встречает меня миллионами огней, дорогими автомобилями, высокими скоростями и терпимыми дорогами. В сумке попискивает телефон — появился интернет.

За моей спиной остались покинутые села и подвешенный в воздухе земельный вопрос. Сколько селян перебралось в Киев в поисках лучшей жизни? Привыкли ли они к загазованности, толпам народа в метро и грязным улицам? Или по-прежнему скучают по родным просторам, чистому воздуху и земле? Смогут ли они после открытия рынка земли вернуться домой со спокойной душой и уверенностью в завтрашнем дне? Отстроить свои дома и передать любовь к земле детям? Останется ли нетронутой вечная земля в заповеднике "Михайловская целина"?