Разум без воли. Зачем украинские интеллектуалы переходят на язык власти

Лучшее, что вообще может сделать интеллектуал для общества, это держаться подальше от власти, чтобы не превратиться в авантюриста, причастного к созданию в социальной атмосфере той гремучей смеси, последствия взрыва которой почти невозможно просчитать. А лучшее здесь и сейчас — быть диссидентом.

Если бы Оливер Стоун — американский режиссер-оскароносец, о котором на днях стало известно не только, что он снял комплиментарную документалку о Путине, но и что вообще "просто любит диктаторов", был женщиной и жил в эпоху Гитлера, он бы, пожалуй, смог повторить судьбу не Лени Рифеншталь, а своей соотечественницы — Мидж Гилларс.

Считается, что любовь к немцу (почти роковая, с элементами свенгали-эффекта) привела эту подданную звездно-полосатого флага в Третий Рейх, усадила в радиостудию и принудила вести среди прочих программу "Салли из "Оси". Из "Оси зла", если уж расшифровывать: Германия — Италия — Япония. Союзники, ожидавшие, когда же наконец в Нормандии начнется операция "Оверлорд", были без ума от ее голоса — ласкового и очень сексуального. Хотя это не мешало им называть госпожу Гилларс "берлинской сукой".

Мидж, как диджей, неизменно крутила самые последние хиты, сопровождая их грубыми пропагандистскими выпадами типа: "Зачем драться за коммунистов? Зачем драться за евреев?" Она намекала джи-ай на неверность их жен и невест, ведущих веселую жизнь за Атлантикой, пока сами они киснут в Европе в преддверии не славы, но смерти.

Последний раз Мидж вышла в эфир 6 мая 1945 года, за два дня до капитуляции Германии. Потом был арест и долгие годы заключения на родине. Затем преподавание немецкого, французского и музыки. Следом за этим смерть от рака толстой кишки.

Эта частная жизнь перебежчика в юбке не стоила бы того, чтобы о ней вспоминать, если бы речь шла о каком-то простом работяге, которого толкнули к предательству тяжелые обстоятельства судьбы и естественное желание выжить в кровавой мясорубке. Однако в истории с Гилларс ничего подобного нет. Ею, как, полагаю, и Оливером Стоуном, двигал авантюризм. Плевать она хотела на обаяние фюрера, как Стоун — на притягательную силу целого сонма диктаторов (Кастро, Чавес, Путин), о которых он успел снять документальные фильмы. Дело не в этом. В другом.

Интеллектуалы вначале пытаются раздвинуть рамки на том поле, где они творят. Им нравится нарушать правила игры. Все скандальные романы — от "Тропика Рака" до "Полевых исследований украинского секса" — своим рождением обязаны именно таким "запретным желаниям". Не будь их, не вылейся они в высокую провокацию, мы бы, возможно, до сих пор восхищались исключительно наскальной живописью, поскольку ничего бы иного не ведали. И это тот случай, когда авантюризму следует спеть осанну.

Беда начинается в иной точке — там, где интеллектуал (или тот, кто так о себе думает) распространяет философию искусства на живую жизнь. Когда вместо исследования о каннибале он начинает с этим каннибалом брататься и водить реальную дружбу. Обосновывать правильность выбранного тем пути. Восхищаться прозорливостью нового кумира, а то и его гением. Без Джованни Джентиле не было бы итальянского фашизма (или уж во всяком случае его становление представляло бы собой куда более сложное предприятие). Да и германский нацизм — чем бы он был без знаменитой речи Мартина Хайдеггера перед рабочими Фрайбурга, которую философ закончил словами: "Человеку, в высшей степени преисполненному небывалой волей, нашему фюреру Адольфу Гитлеру троекратное "Зиг Хайль"!?

Вспомните, наконец, длинные "подписные листы" деятелей российской культуры в поддержку "позиции президента Путина по Крыму". Ну да, "Бурановских бабушек" к интеллектуалам явно не отнесешь, но последних в этом "синодике" тоже хватает. И как раз они сделали возможными аннексию Крыма и войну в Донбассе. Они согласились обратиться к своему народу языком власти — казенным, наглым, извращенным, с выхолощенным смыслом (почитайте "Язык Третьего Рейха" Клемперера — аналогии тут же вспыхнут в вашем мозгу). Они не только с усердием шлюхи обслужили власть. Они создали — этим и другими подметными письмами, кучей выступлений в медиа — тот кошмарный климат, который бы власть никогда не смогла сотворить в одиночку, без их участия.

Какое это имеет отношение к Украине? Я бы сказал — настораживающее.

Отечественные интеллектуалы в некотором смысле переходят на язык власти, тем самым как бы демонстрируя единство с ней. Например, о безвизе — событии, безусловно, важном, но требующем скорее обсуждения, чем продолжительных оваций, они говорят зачастую так, точно тексты им писали спичрайтеры с Банковой. Все настолько высокопарно, что кажется убогим и заставляет вспомнить цитату из Фаины Раневской: "Даже под самым пафосным хвостом павлина всегда скрывается обыкновенная куриная жопа. Так что меньше пафоса, господа".

Меня как-то резанула фраза из поста Оксаны Забужко: "Мой народ выходит из рабства". Это о безвизе, разумеется. Я даже не понял поначалу — чем. Потом дошло: параллелями! Со спичами президента, который при закрытии "ВКонтакте" и иже с ним выразился столь же выспренне: "Мой народ способен прожить без подконтрольных ФСБ соцсетей". "Мой народ…" Вот странность-то какая… И ведь это не отсылка к Моисею (Let my people go!) и не сочный текст "Тартака". Все ведь на полном казенном серьезе. Этак "одухотворенненько".

Не заметить фальши в словах Порошенко трудно. Гораздо труднее — в словах Забужко. Еще труднее — в связи между их тирадами. Это прокрустово ложе совместного с властью "прозрения" настораживает. И, как мне кажется, свидетельствует об определенной нездоровой атмосфере в стране. Пожалуй, прав историк Ярослав Грицак, который на днях сказал: "Снова пришло время для морального диссидентства. Украине нужны люди, способные плыть против течения".

Думаю, в значительной степени он адресовал свои слова украинским интеллектуалам. Если, конечно, такие еще остались.