Украина ведет три войны. Почему воевать против России приходится не только с оружием в руках

Украинское наступление началось, но если мы собираемся попытаться рассмотреть его прогресс, нам нужно понимать, что Киев на самом деле ведет три войны в одной: кинетическую, которая ведется на поле боя, политическую внутри России и другую политическую — борьбу за сохранение поддержки Западного альянса. Во всех трех войнах время, вероятно, будет в пользу Москвы, хотя короткий и странный мятеж лидера наемников "Вагнера" также является напоминанием о том, насколько непредсказуемыми могут быть события на земле.

Первый фронт

Украинские силы вступили в бой на широком фронте, добывая ограниченные территориальные завоевания. Однако это наименее важный способ измерения успеха. Войны выигрывают, сломав волю или способность другой стороны продолжать борьбу, и украинцы явно пытаются сделать две вещи: определить слабые места в российской оборонительной линии и попытаться заставить Москву развернуть свои резервы, чтобы у нее было меньше гибкости в дальнейшем. С этой целью они начали разворачивать некоторые из своих лучших сил. В последние недели в социальных сетях появились изображения сгоревших бронированных машин пехоты M2A2 Bradley, поставленных США, и немецких танков Leopard 2. Тем не менее на момент написания текста было развернуто не более двух из девяти бригад, оснащенных этими системами НАТО, и резерв Киева все еще готов и ждет.

У украинцев есть чуть ли не 500 тысяч военных, вместе с резервом. Некоторые из них прошли западную подготовку (особенно в рамках британской программы Operation Interflex), тогда как другие имеют тяжелый боевой опыт. Хотя некоторые украинские подразделения оснащены западными танками и дальнобойной артиллерией, приблизительные цифры атакующих и защитников или сравнение их оборудования не являются адекватными показателями мощности и способности.

Сейчас украинцы продемонстрировали способность переигрывать врагов и, сохраняя инициативу, могут решать, куда направить свои атаки. Они имеют преимущество внутренних коммуникаций: воюя на собственной территории, они могут перебрасывать силы за часы или дни, тогда как для россиян это может занять дни или даже недели. Кажется, что две потенциальные южные оси все чаще становятся решающими: одна из-за жизненно важного транспортного узла Токмак, а затем Мелитополь, другая — в сторону Мариуполя, трехмесячная осада которого в прошлом году сделала его символом украинского сопротивления.

Если россияне перебросят силы с других фронтов, чтобы укрепить свою оборону вдоль этих линий, они рискуют получить один-два удара, каким они подверглись в прошлом году. В сентябре украинцы начали наступление на Херсон на юге, и когда россияне переместили свои линии, чтобы отразить это, ударили из Харькова на севере. Столкнувшись только с разрозненной и скелетной обороной, они смогли отвоевать более 4000 квадратных миль оккупированной территории.

Выстроившись против украинцев, россияне имеют не менее 300 тысяч военных — смесь недовольных мобилизованных резервистов, пушечного мяса из заключенных, наемников и опытных регулярных формирований. Они хорошо закрепились: Москва знала, что наступит контрнаступление, и подготовилась, как могла, чтобы выдержать шторм. Хотя до недавнего времени они не воспользовались этим вполне, россияне в основном контролируют небо, а также имеют значительное преимущество в артиллерийских системах.

Россия также извлекла уроки из войны, даже если ей не хватает гибкости и инициативы снизу вверх, как украинцам. Нападения "человеческими волнами" и готовность разрушить целые города могут показаться очень средневековыми, но эта тактика имеет собственную жестокую логику. Например, российские командиры использовали рекрутов из тюрем, чтобы истощить защитников Бахмута и заставить их открыть свои позиции для артиллерийских и авиационных ударов.

Поддержанные тяжелой артиллерией и бомбардировщиками, окопные российские войска могут быть решительными в обороне — но будут ли? Большая неизвестность — это их мораль. Многих из этих войск не убедил нарратив, что они ведут экзистенциальную борьбу за выживание Родины перед лицом гегемонистской Америки, которая использует Украину как прокси для своих империалистических целей. Хотя сведения о "заградотрядах" — подразделениях, развернутых в тылу, которым поручено убивать всех, кто пытается убежать или отступить — пока не подтверждены, большой страх для российских командований заключается именно в том, что отдельные подразделения могут рассыпаться и запаниковать, и это будет распространяться вдоль всей линии фронта.

Очевидно, что главной российской военной целью является удержание линии фронта, насколько это возможно. Путин, несмотря на все его очевидное нежелание смотреть фактам в глаза, должен осознать, что он больше не может мечтать о том, чтобы украинские войска бежали перед триумфальным наступлением России. Вместо этого его единственный шанс на успех — политический, пережить боеспособность украинцев и готовность Запада продолжать ежемесячно предоставлять военную и финансовую помощь на миллиарды долларов. Поэтому он верит, что выиграет, не проигрывая, пока сохраняет свои позиции на украинской земле.

Второй фронт

Все войны являются, в конце концов, политическими актами. Поэтому эту войну нельзя выиграть, убив каждого российского солдата или даже изгнав его с каждого квадратного дюйма оккупированной украинской территории. Даже такие кардинальные успехи только переместили бы линию фронта к государственной границе. Пока Путин полон решимости воевать, он может продолжать выстреливать ракеты по украинским городам, осуществлять кибератаки на украинскую критически важную национальную инфраструктуру и перегруппировывать свои силы для новой атаки через месяц, год или — если все будет продолжаться так долго — десятилетие. Даже если Украину примут в НАТО, это не помешает невоенной агрессии, и в любом случае генсек НАТО Йенс Столтенберг предупредил, что на ближайшем саммите альянса в Вильнюсе Украине не будет предоставлено приглашение к вступлению.

Поэтому для Киева является идеальным надежда на "зрелищную", очевидную и впечатляющую победу в наступлении этим летом. Скорее всего, это будет достигнуто, если пройти через оккупированную Запорожскую область, возможно, через Мелитополь или Мариуполь, чтобы перерезать так называемый "наземный мост", автомобильное и железнодорожное сообщение, соединяющее Крым с материковой частью России, и таким образом взять полуостров в осаду. Крым соединен с Россией Керченским мостом длиной 12 миль, но он был однажды отрезан взрывом грузовика, и он будет уязвим для украинских ракет. Без моста Москва полагалась бы на ненадежные корабли и авиацию, чтобы обеспечить Крым всем — от продовольствия до подкреплений. Считается, что это, в свою очередь, сделает долгосрочную российскую оборону Крыма несостоятельной.

Крым имеет значение для россиян так же, как остальная оккупированная Украина не имеет, несмотря на довольно сюрреалистическую аннексию Путиным в сентябре прошлого года четырех областей — Донецкой, Херсонской, Луганской и Запорожской, которые даже тогда не были под полным контролем России. Независимо от того, будет ли российский народ рассматривать потерю полуострова как основание для штурма Кремля (есть веские основания сомневаться в этом), Путин, как человек, который видел крах не одного, а двух авторитарных режимов (Восточная Германия и Советский Союз), возможно, не захочет этим рисковать.

Конечно, Путин пока отказывается принимать любые предположения о том, что он может быть готов вести переговоры о будущем Крыма. Действительно, после того, как главный пропагандист Маргарита Симоньян неожиданно предложила, что "было бы так хорошо остановить кровопролитие прямо сейчас, остаться там, где мы есть, заморозить это и провести референдумы" на оккупированных территориях, поставив под сомнение, нужны ли России "территории, где люди не хотят с нами жить", — спикер президента Дмитрий Песков был вынужден предупредить, что "сейчас нет никаких основ для договоренностей" с Украиной, "нет никакой основы, даже хрупкой, чтобы строить хоть какой-то диалог".

Тем не менее, как в некоторых западных столицах, так и в определенных кругах украинской политической элиты остается надежда, что, по словам одного оптимистичного украинского чиновника, "Путин может посчитать уход Крыма путем переговоров менее опасным для него, чем его вытеснение без соглашения". Сейчас следует сказать, что преждевременно думать о таких терминах. До сих пор неизвестно, сможет ли Украина пробить российский фронт, а затем направить достаточно сил, чтобы использовать такой прорыв, не говоря уже об атаке на Крым, который был бы очень тяжелой военной целью. Похоже, только серьезные украинские успехи на поле боя могут заставить Путина к любым переговорам.

Третий фронт

Также продолжается еще одна политическая война или, по крайней мере, другая борьба: стимулировать и мотивировать Западный альянс на поддержку Украины. Без постоянного поступления не только оружия, но и боеприпасов и, что не менее важно, финансовой помощи для поддержания экономики на жизненном уровне, Киеву было бы гораздо труднее продолжать борьбу. Недавно украинский чиновник сказал мне, что "если бы нам пришлось, мы бы дрались коктейлями Молотова или голыми руками". Это действительно так, но это оружие будет менее эффективным, чем танки Abrams или HIMARS.

Несмотря на неоднократные мантры о том, что поддержка будет продолжаться "столько, сколько потребуется", и неприятие понятия "усталости от Украины", правда заключается в том, что на Западе существуют настоящие разногласия относительно того, как лучше всего справиться с войной, какова ее желаемая конечная цель и сколько может и должно длиться выписывание чеков для Украины. Пока что это была относительно доступная по цене война для Соединенных Штатов.

Отказ Европы от российского природного газа открыл новые рынки для американского СПГ, и большая часть расходов на оружие, чтобы компенсировать поставки в Украину, направляется на отечественных производителей. Совсем другая ситуация в Европе, которая борется с рецессией, вызванной экономическими проблемами Германии. Есть ястребиные нации, такие как Польша и страны Балтии; Средиземноморские страны, которые видят большую угрозу с Ближнего Востока и Северной Африки; Франция Эмманюэля Макрона, которая, очевидно, видит в кризисе возможность утвердить лидерство Франции на континенте; и Венгрия Виктора Орбана, которая стремится вообще остаться в стороне от борьбы.

Снова и снова даже официальные лица в округе Колумбия говорили мне, что Украине нужно продемонстрировать "возврат инвестиций". За этой довольно безвкусной фразой стоит осознание того, что коалиция может начать попадать под давление, если конфликт будет выглядеть так, будто он заходит в тупик, как "вечная война", истощающая ресурсы, которые национальные правительства хотят тратить на все, от социального обеспечения до снижения налогов.

Сторонники дела Украины, которые охотно говорили о вероятности быстрых, драматических побед, не сделали Киеву никакой услуги, и украинское правительство с тех пор пыталось смягчить ожидания. Несмотря на это, это летнее наступление частично является попыткой продемонстрировать, что Украина имеет импульс, чтобы достичь серьезных успехов и таким образом помочь своим друзьям на Западе сохранить коалицию и расширить ее, чтобы охватить обе новые системы, которые им нужны — с самолетами F-16 на горизонте в данный момент — и для удержания существующего уровня поддержки.

***

Во всех трех войнах чем быстрее успехи Украины, тем лучше ее перспективы. Она близка к полной мобилизации и не может пополнить свои человеческие потери так же легко, как Россия, чье население втрое превышает украинское. Война на истощение, вероятно, сыграет в пользу сильных сторон России, а не ее слабых сторон. При отсутствии кардинальных изменений в ситуации российский народ, вероятно, привыкнет к условиям войны, и, несмотря на ранние (и слишком оптимистичные) ожидания Запада относительно быстрого коллапса российской экономики под давлением санкций, Кремлю будут доступны деньги для борьбы еще в течение года или двух.

На самом деле, как Иран и Северная Корея продемонстрировали в течение последних двух десятилетий, авторитарные режимы могут навязывать своим гражданам плату за санкции почти бесконечно, полагаясь на принуждение и пропаганду, чтобы заставить их подчиняться. Чем дольше продлится война, тем сильнее будет давление на западную коалицию — и тем больше будет соблазн попытаться заставить Киев заключить уродливый мир с Москвой.

Источник