Почему уничтожают украинские вузы — о причинах и последствиях реформ в высшем образовании

Позволю себе поделиться некоторыми мыслями о закрытии (или объединении) университетов. Долгочит. Только для тех, кого интересует эта тема. Как всегда, я не претендую на какую-то особую правоту, просто размышляю о ситуации.

У нас есть немало людей, которые уже много лет отстаивают идею уменьшения количества высших учебных заведений. Эта идея выглядит даже какой-то обсессивной в их среде, так часто они повторяют о том, что у нас слишком много университетов и что "пора уже оптимизировать сеть", "приводить ее в соответствие" и т.д. и т.п. Собственно, другие представители высшего образования в большинстве своем где-то соглашаются с этой идеей, но по принципу: "надо закрывать, но не нас." Такой вот корпоративный эгоизм — это такая некая неотъемлемая черта политической культуры нашего общества, которая, на мой взгляд, показывает всю недоразвитость этой самой культуры. Для человека с критическим мышлением не так трудно додуматься — если сегодня закроют соседнее заведение, то это, скорее всего, тенденция и с большой вероятностью завтра придется закрываться вам. Но нет. Наш народ упорно надеется "пропетлять", изо всех сил цепляясь за свою веру в чудо демографии и, что главное, в силу преференций. То есть если идет какой-то процесс укрупнения, сокращения или что-то подобное — надо изо всех сил бороться за особые условия, прописывать для себя исключения в законодательстве, любой ценой доказать, что ты особенный и тебя закрывать не надо. Очень хорошо это всегда иллюстрирует ситуация с перечнем отраслей знаний и специальностей, который МОН много лет пытается привести в соответствие с европейским стандартом. У нас так работает система, что как только специальность исчезает из перечня, это означает, что должности специалистов, которые ее обеспечивали в вузе, непременно будут сокращаться. Поэтому люди практически сразу напрягаются, когда в перечень вносятся изменения, и, о чудо, идут бороться не против изменений в целом, а за сохранение своей собственной специальности или отрасли, за ее старую формулировку и чтобы она ни за какую цену не выпала из нормативных актов. При этом они доказывают в министерстве или в правительстве, или в комитете ВР, что это же у них "такая особая" и "стратегически важная" специальность, что ее заменить на какую-то непонятную "европейскую" формулировку — это просто страх Божий. Такая вот стратегия борьбы за свои права и за свое рабочее место у нас сложилась. В каждом случае успех стратегии зависит, грубо говоря, от политических связей и влияния того, кто борется — будь то ректор или кто-то из его коллектива. Если ему удастся кого-то убедить в правительстве, его заведение, возможно, и не сократят. А, может, еще и финансирование добавят. Если даже не удастся, то в крайнем случае, еще есть суд, где также можно добиться признания своих интересов.

Словом, так оно как-то работает, и это практически не дает нам шансов на разумную "оптимизацию сети", просто потому, что люди задействуют все свои связи, возможные и невозможные, для того, чтобы по крайней мере их лично не трогали.

Именно в этом контексте такой вот культуры точечного лоббирования возникает вопрос о "критериях присоединения" вузов друг к другу. Судя по дискуссиям, тема "критериев" очень популярна, потому что всегда можно обвинить правительство или Министерство образования в том, что у них "непрозрачные" критерии, или что их вообще нет. Даже если критерии и есть, это никак не меняет общий настрой протеста против решений. Собственно, если ты склонен искать преференций лично себе, то, ясно, что ты будешь искать критерии, по которым тебя лучше оставить, а закрыть кого-то другого.

На мой скромный взгляд, гораздо важнее было бы поговорить не о критериях, а о целях такого объединения. Для чего оптимизировать сеть? Для чего сокращать количество вузов? Что конкретно такого ценного для общества и государства этим достигается?

На первый взгляд кажется, что ответ очевиден: меньше вузов — меньше расходов, в частности, из государственного бюджета. На самом деле, нет. Не такая уж и большая экономия в этой системе финансирования, которая у нас сложилась. Во-первых, много средств наши вузы зарабатывают самостоятельно. Система распределения мест государственного заказа так построена, что студент фактически получает средства и несет их в университет по собственному выбору. Можно дискутировать, насколько это работает эффективно, но в целом да, деньги у нас ходят за студентом. Финансирование помещений университетов — это не статья для экономии, потому что по закону у нас эти помещения не могут использоваться иначе, чем для образовательных нужд. То есть даже если там будет один студент в аудитории, помещение все равно продавать нельзя. На чем, собственно, экономия в результате объединения/укрупнения? На зарплатах ректоров или администраций? Ну, возможно, может быть здесь определенная экономия, но, знаете, это не такой большой экономический результат, как кажется. Особенно если сравнить, что мы при этом теряем.

Вообще, перед любым политическим решением очень хорошо подумать о том, как соотносятся затраты на его реализацию и положительный эффект от такой реализации. В чем конкретный положительный эффект от массового сокращения работников университетов? Государство имеет для них какие-то альтернативные рабочие места? Что оно им хочет предложить? Перейти на заводы?

Высшее образование — это не самое плохое место работы для человека, в том числе с точки зрения государственных интересов. Потому что образование в целом имеет очень положительный и облагораживающий эффект на общество. Да, даже такое, как у нас, образование, с плагиаторами там разными, имеет такой эффект. Высшее образование — это благо само по себе. Рассматривать его с точки зрения экономической эффективности конкретных заведений — это в целом правильно, но не на уровне государства, а на уровне тех самых заведений. Иными словами, у государства и у организаций немного разные цели по эффективности. Задача государства — иметь трудоустроенных людей, давать гарантии безопасности в том числе рабочего места, не создавать по возможности паники и хаоса от больших перетрубаций. Задача отдельной организации, в том числе вуза — быть эффективным, конкурентоспособным, бороться за студента и за повышение качества образования.

Собственно, это то, что наши заведения и делают, между прочим. Думаю, у нас нет таких заведений, где не проходили бы сокращения преподавательских должностей и кафедр, и даже целых факультетов. Я не знаю, почему среди всей этой критики состояния нашего высшего образования так мало говорится о том, как наши преподавательские коллективы и администрации самоотверженно борются за сохранение своих заведений, повышение их рейтингов и конкурентоспособности. И причина этого не их корыстный эгоизм — а просто тот факт, что их университет — это их жизнь. У нас есть много людей, которые вообще никогда не выезжали за пределы своих университетов, никогда не меняли даже место работы. Их университеты — это все для них. Они не представляют себе жизни без своего университета, института, академии. И это состояние прекарности, в котором им приходится жить, понимая, что университет может в любое время закрыться, это не передать простым словом "тревога", это хроническое состояние тревоги и депрессии. Я не думаю, что эффективность государственной политики заключается в том, чтобы вдруг лишить этих людей их естественной рабочей среды, не предложив даже ничего взамен.

Конечно, есть и другая сторона дела. Когда-то одна моя хорошая знакомая, абсолютно блестящая преподавательница, уволилась из университета со словами: "пришло время покинуть эту мертвую систему". Так вот, многие преподаватели, работающие в сфере высшего образования, чувствуют, что система по сути "мертва". Почему она мертва — наверное, каждый из них находит какое-то свое объяснение. Хотя, на мой взгляд, нам надо бы иметь какие-то обоснованные исследования причин депрессивного состояния системы, потому что вера в то, что стоит объединить кого-то с кем-то, и это эту систему оздоровит, может быть иллюзией. Причины "мертвости" или депрессивности системы имхо гораздо глубже, чем просто "неоптимизированная сеть". И уже ясно, что никакие "европейские" реформы в русле Болонской системы, ни обеспечение качества, ни обновление стандартов, ни всякие там рамки квалификаций, дружба со стейкхолдерами и тому подобные вещи не оздоровили систему. Думать, что внедрение наблюдательных советов, которые будут назначать ректоров, станет панацеей, также может оказаться очередным каргокультом.

Лишь одно соображение о том, как работает эта "мертвая" система. Большое количество студентов идут учиться на специальности и программы, которые им либо не нравятся, либо не нужны. Это происходит по разным причинам — либо родители настояли, либо друзья посоветовали, либо было бюджетное место. Но чаще всего — просто плохая профориентация. В ответ на это — система кровно заинтересована удержать этого студента в университете. Любой ценой, несмотря на его интересы, мотивации, планы и приоритеты, которые меняются. Система зависит от студента, это факт. Несмотря на то, что процесс обучения такого студента никому не приносит удовольствия, но его все равно удерживают. Не в последнюю очередь из-за политики министерства, которое так считает ставки, но не только. При любой формуле финансирования, система будет зависеть от студента, от количества студентов. Изменить эту зависимость пока не удается.

Я бы сказала, что переориентация на науку могла бы быть остроумным решением, если бы этому уделили больше внимания. Если представить себе, что для нас в определенном обозримом будущем откроется больше европейских фондов, научная работа в университетах могла бы дать им больше финансовой стабильности и даже улучшить качество и содержание преподавания, привлечь студентов.

Конечно, это долгий путь, по которому пока, я так понимаю, нет желания идти. Даже наоборот, проявляется некая тенденция к понижению статуса преподавателя, например, путем перевода части преподавателей в статус "педагогического работника". Мне очень интересно, как эта идея будет воплощаться на практике. Наверное, уже стоят очереди из желающих перейти в новый статус. Так же, подчеркивание педагогической составляющей состоится в новом профстандарте преподавателя, который уже должен быть на общественном обсуждении. Процент чисто "педагогических" компетентностей по сравнению с научными там существенно увеличился. (Излишне говорить, что я пыталась противодействовать такой концепции, но не очень успешно). Думаю, что и среди самих преподавателей более распространено такое отношение, когда их преподавательская идентичность им кажется гораздо более характерной для самой природы их профессиональной сферы.

В итоге, я не знаю, какую именно проблему высшего образования удастся решить путем оптимизации сети, но для меня ясно, что такая оптимизация — это рассеивание тех научно-педагогических коллективов, которые еще сохранились (и которые отчаянно цепляются за свои институции), и, как следствие, уменьшение конкуренции и обмена знаниями, опытом между ними, "смеление" научно-педагогической среды. Возможно, нам этого не избежать, но, возможно, все еще стоит поискать другие, более разумные и человечные решения.

Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции. Ответственность за опубликованные данные в рубрике "Мнения" несет автор.

Источник