Валерий Гелетей: Нам необходимо готовиться к потенциальной агрессии

Можно ли говорить о том, что режим прекращения огня в целом соблюдается?

— Все военные подразделения, задействованные в зоне АТО, знают о требованиях минского меморандума и четко их придерживаются. Но на некоторых участках Донецкой и Луганской областей конфликты продолжаются. Это происходит по инициативе нашего противника. В условиях перемирия мне бы не хотелось говорить о вещах, которые бы способствовали эскалации напряженности, но уверяю вас, реакция украинских военных на такие нарушения адекватная. Вместе с тем, если раньше у нас ежедневно было от 50 до 70 случаев обстрелов и нападений, то сейчас их количество уменьшилось до 5–7.

Режим перемирия нарушают регулярные войска Российской Федерации или боевики, которых Кремль не может контролировать?

— В зоне конфликта находится миссия ОБСЕ, поэтому все выглядит так, что в проблемных местах находятся только террористы. Но на самом деле управление этими подразделениями осуществляется кадровыми российскими военными.

Готовность №1

Есть ли какие-то свидетельства подготовки России к дальнейшей агрессии?

— Хотя часть российских военнослужащих покинула территорию Украины, они не поехали в Пермскую область, Иваново или Рязань — остались на границе с Украиной. По нашим подсчетам, только на границе с Донецкой и Луганской областями количество российских военно­служащих достигает около 26 тысяч. Так что это перемирие очень хрупкое. Кроме того, на территории Донбасса все еще находятся около 3,5 тысячи кадровых российских военных.

Мы готовы к продолжению войны?

— Нам необходимо готовиться к потенциальной агрессии. Понемногу приходим к швейцарскому формату, когда каждый гражданин понимает, что он должен делать в момент вооруженного нападения на его землю. Именно такой формат обороны позволит Украине остановить российскую агрессию в случае ее повторения. Мы уже делаем шаги в этом направлении на примере тех городов, которые находятся в зоне потенциальной опасности. Это Мариуполь, где уже назначен руководитель обороны города и куда направлены профессиональные военные для организации сопротивления. С помощью военкоматов используются все человеческие ресурсы, чтобы каждый, кто будет находиться в городе в момент нападения, понимал, что ему делать. Каждая улица и дом расписаны — за ними закреплены люди и оружие. Такая же работа проводится по всем регионам, находящимся на границе с Донецкой и Луганской областями. Кроме того, в зонах столкновений создаются соответствующие укрепления.

Как быстро введение швейцарской модели на себе ощутят жители других регионов? Когда мне, например, ждать вызова на военные сборы?

— То, как быстро это придет в другие города, будет зависеть от ситуации на востоке. В любом случае мы не имеем права ждать.

Курс на НАТО

Вы довольны результатами последнего саммита Североатлантического альянса?

— Мы не только чувствовали себя полноценными участниками саммита, но и сам вопрос Украины был на нем ключевым. Я провел десятки встреч с министрами обороны ведущих государств. Они были закрытыми, что позволяло обсудить вопросы, которые касались обороноспособности нашего государства и возможности остановить агрессию Путина.

Юрий Луценко заявлял о том, что некоторые страны Альянса поставляют нам оружие. Эти сообщения потом опровергли, но на днях вы также проинформировали о таких поставках. Расскажите подробности.

— Понятно, что политические заявления всегда звучат раньше заявлений экспертов и тех, кто имеет непосредственное отношение к подобным договоренностям. Но все встречи неслучайно проводились в закрытом режиме. Скажу лишь, что у нас не просто есть договоренности — процесс передачи оружия Украине уже пошел. Конкретизировать виды оружия и страны, которые его поставляют, я не имею права. Это будет неправильно по отношению к нашим парт­нерам.

Есть еще какие-то ощутимые результаты саммита?

— В ближайшее время мы подпишем трехсторонний договор о создании литовско-польско-украинской бригады. У нас будут проводиться совместные учения со страфнами НАТО, а наши специалисты станут обучаться в их военных учебных заведениях. Открываются отличные перспективы, чтобы в максимально сжатые сроки изменить и перевооружить нашу армию.

Победы и поражения

Поражения и потери украинских войск в последние недели активных действий были связаны с российским вторжением. Почему нам не удалось предупредить такое развитие событий?

— До третьего июля большая часть Донецкой и Луганской областей были под контролем противника, а украинская армия фактически находилась в обороне. За два месяца наступления освободили больше 70 населенных пунктов. Почти заблокировали Донецк и Луганск, там уже работали наши диверсионно-разведывательные группы. Именно на этой стадии Путин понял, что его гибридная война проиграна, и направил свои войска. После этого картина не могла не измениться — началась вой­на между двумя армиями, в которых потери небольшими просто не могут быть. Как это случилось при выходе наших подразделений из Иловайска.

То есть потери связаны лишь со сменой самого характера войны, а не с просчетами нашего Генштаба?

— То, что произошло под Иловайском, — большое горе, потому что мы потеряли истинных патриотов Украины. Но как военный могу сказать, что Россия в этих боях понесла еще большие потери как живой силы, так и техники. Это была настоящая бойня, и Путин сознательно пошел на эти жертвы. Именно 25 августа, во второй половине дня, началось наиболее массовое вторжение российских войск. По замыслу российского генерального штаба войска РФ должны были уничтожить украинские вооруженные силы на территории Донбасса за три дня. Но россиян остановили — сначала возле Луганска, потом возле Саур-Могилы, затем возле других городов.

Вы можете рассказать о потерях украинской и российской армий в этих боях?

— После выхода из Иловайска украинцы потеряли в составе добровольческих подразделений и вооруженных сил 107 бойцов. Наши общие потери — 181 человек. Это и те, кто шел на подкрепление или останавливал продвижение российской армии в районе Саур-Могилы, Луганска, Дебальцево, Комсомольска. По нашим расчетам, за это же время погибло более 300 российских военнослужащих, было уничтожено значительное количество техники противника.

Иловайская трагедия

Почему было принято решение идти на прорыв из Иловайска по тем коридорам, которые обсуждались с россиянами?

— Некоторым решениям на войне очень сложно найти логичное и понятное объяснение, сидя в кабинете. Когда твое подразделение находится под шквальным огнем, командиры принимают решения ситуативно. Порой о них вышестоящее командование узнает уже по факту. Так было и в этом случае. Генерал Руслан Хомчак, проанализировав ситуацию и пообщавшись с командирами подчиненных ему подразделений, решил выходить из окружения. Но это было сделано после переговоров с российскими офицерами, которые хотели забрать своих пленных. Подобные договоренности — нормальная практика, об этом вам расскажут те, кто воевал в Афганистане, Ираке, Грузии. Все хотят жить. В обмен на возвращение захваченных российских солдат их командиры решили предоставить два коридора, через которые выйдут наши войска. При выходе из-под Иловайска выстрелов не было — договоренность действовала. Но потом, когда колонна начала двигаться и об этом узнали в российском генеральном штабе, было принято решение ее уничтожить. Причем там понимали, что при таком раскладе будут уничтожены и российские пленные. Думаю, это решение принял лично Путин. В Кремле решили, что это может помочь им вбить клин недоверия между украинским обществом и армией, учитывая всеобщее внимание к ситуации в Иловайске.

А что было сделано, чтобы помочь нашей колонне прорваться?

— Как только раздались первые выстрелы, подняли самолеты, заработали на полную мощность все силы артиллерии, которые у нас были.

Какие кадровые выводы сделаны по результатам событий под Иловайском?

— Командиры, которые работают в АТО, уже проверены в боях и завоевали доверие своих бойцов. На войне погон недостаточно — нужно показать, что ты разбираешься в том, что делаешь, и можешь пойти в бой вместе с бойцами, показав личный пример. Само собой, по каждому бою сделаны определенные организационные выводы. Но массового предательства или непрофессионализма не было.

Добровольцы и политика

Насколько оправданна передача тяжелого вооружения армии для добровольческих батальонов, находящихся в структуре МВД?

— Мы передаем оружие не самим добровольческим подразделениям, а руководству МВД и Национальной гвардии, которое уже самостоятельно его распределяет. Распределение должно быть адекватным. Мы не должны отдавать тяжелую технику подразделениям, которые не умеют ее использовать. Потом она в первом же бою достается противнику, а позже стреляет по нашим позициям. К тому же основной задачей подразделений МВД и Национальной гвардии является не штурм, а зачистка городов и выполнение чисто милицейских функций. И эта схема работала, пока речь шла об антитеррористической операции. Сейчас, конечно, формат изменился.

Но как так случилось, что Иловайск штурмовали именно спецподразделения МВД?

— Действительно, в Иловайске находились подразделения, которые подчиняются МВД, хотя по периметру города и вдоль линии фронта стояли блокпосты вооруженных сил Украины. Функцией добровольческих подразделений была зачистка города — в тот момент в Иловайске отсутствовала вражеская тяжелая техника, укрепления и артиллерия. То есть в вооруженных силах необходимости не было.

Как вы относитесь к военным и добровольцам, которые решили принять участие в парламентских выборах?

— Сейчас началась предвыборная борьба. И такие командиры и бойцы будут говорить то, что им скажут политики, ведь для последних победа на выборах важнее, чем в войне. Министерство обороны является для них привлекательным ресурсом в политической борьбе. Когда вижу в списках партий людей, которые еще вчера были командирами, я не нахожу в этом позитива. Сейчас важнее именно война — ее нужно закончить и принести мир и покой. Именно поэтому настоящих героев в партийных списках вы не найдете.

Нужно ли вводить военное положение?

— Это очень непростой вопрос. Следует всегда взвешивать плюсы и минусы. Военное положение сыграет России на руку. Там скажут, что Украина объявила войну, и найдут способ рассказать, будто бы мы стреляем по российской территории. Это развяжет руки для использования всех военных возможностей, ведь пока россияне не привлекали свою авиацию и военно-морские силы. Нужно также понимать, что при военном положении никто не будет продавать нам оружие, которое Украине так необходимо.

В интервью Фокусу Александр Турчинов заявил, что, если российские военные не оставят Донбасс, мы будем вынуждены его отвоевывать. Насколько реально воплотить такой смелый план в жизнь?

— Как министр обороны я должен четко осознавать, что в данный момент действует перемирие и я обязан его придерживаться. В то же время мы должны быть готовы к тому, что противник в любой момент может нарушить это перемирие. Поэтому я руководствуюсь правилом: "хочешь мира — готовься к войне".