Роковая женщина. Ирина Венедиктова о должности генпрокурора, репутации ГБР и работе с Зеленским

Ирина Венедиктова третий месяц временно исполняет обязанности главы ГБР. За это время успела попасть в несколько громких скандалов. Один из них связан с назначением на должность ее первого заместителя, адвоката Александра Бабикова, который был в числе защитников экс-президента Виктора Януковича. Другой — с возможным фигу­рантом "пленок судьи Павла Вовка" и бывшим заместителем Романа Трубы, Александром Буряком: Венедиктова поручила ему департамент по делам Майдана. А на прошлой неделе именно Венедиктова стала одним из главных "обвинителей" в истории с увольнением "100% президентского" генпрокурора Руслана Рябошапки, заявив о блокировании Офисом прокурора более тысячи уголовных производств.

Уже после отставки Рябошапки фамилия самой Венедиктовой прозвучала в числе возможных кандидатов на должность генпрокурора. Временный руководитель ГБР не отрицает, что может возглавить Офис. "Если президент посчитает такое назначение эффективным и целесообразным", — замечает она. И поясняет: Зеленскому "важны организаторские способности конкретного руководителя, который может принимать сложные решения в условиях ограниченного времени, не утратив при этом следственных возможностей по самым актуальным в государстве уголовным производствам".

Еще две недели назад вы говорили, что находите точки соприкосновения с Русланом Рябошапкой, но в день отчета силовиков в парламенте жестко раскритиковали генпрокурора. Почему сделали это именно перед его возможной отставкой?

— Я констатировала факты, которые невозможно замалчивать. В парламент я пришла из частного сектора, гражданского общества. Я человек, у которого до этого в жизни все было позитивно и спокойно: меня, профессора, любили студенты, мои лекции время от времени оканчивались аплодисментами, но я сознательно пошла в политику — ради изменений в стране. После ухода из парламента цель не изменилась. И на должности и. о. руководителя ГБР для меня важно изменить нашу страну к лучшему, чтобы в ней было комфортно жить нашим детям. Я искренне хотела, чтобы и у Руслана Георгиевича все получилось. В течение двух месяцев мне хватило времени, чтобы выстроить отношения с коллективом, настроить работу, выявить проблемы и понять, где моя зона ответственности, а где чужая. Оказалось, работу центрального аппарата настроить легче всего. Другое дело в регионах. Там работа следователей стоит, потому что прокуратура месяцами не назначает процессуальных руководителей. Вспомним "пленки Гончарука". По этому производству процессуальных руководителей назначили только спустя две недели. А что происходит в отношении простого гражданина где-то в Николаеве, можно только представить. Поэтому в письменном виде я указала генеральному прокурору, что в 1,3 тыс. производств, расследуемых ГБР, нет процессуальных руководителей. И что он мне ответил спустя месяц? Мол, указанные факты не подтвердились. Как такое может быть? Это уже саботаж работы, о котором я молчать не могла.

Как влияет на отсутствие процессуальных руководителей реформа прокуратуры? Как раз в феврале прокуроры в регионах проходили аттестацию.

— Последние две недели следователи в территориальных управлениях слышали: "Отстаньте — у нас тесты". Но я пришла настроить систему, которая должна работать с низов. И увидела в регионах проблемы. Не только нет прокуроров, но и не работают суды. А у нас, к слову, продолжается судебная реформа имени этого же автора.

Рябошапки?

— Да. Я ее проводила, поэтому имею право говорить. И у меня был другой законопроект. Но выбрали документ Рябошапки. Руслан доказывал, что это будет прекрасная возможность дать толчок новым судьям, новой крови. По-моему, ни один новый судья после этой реформы не пришел, потому что работа ВККС [Высшей квалификационной комиссии судей] заблокирована. То есть суды не работают, прокуратура саботирует. Мы как орган досудебного расследования даем импульс прокуратуре: мы — руки, которые готовы делать, ноги, которые готовы бежать, головы, которые понимают, как поступать. И когда кто-то ставит нашу работу на паузу или переключает на другой канал, происходит сбой.

Получается, замечания к Рябошапке — не только как к генпрокурору, но и вообще члену команды президента, ведь он, с ваших слов, предложил модель провальной судебной реформы?

— Считаю, граждане Украины должны видеть, что правоохранители сильные, работают слаженно. Поэтому никакой сор из избы выносить не буду. Но то, о чем мы сейчас говорим, не сор, а объективный факт, о котором должен был знать парламент. Депутатам необязательно разбираться в тонкостях процесса, да и людям эти тонкости не нужны. Но, не понимая тонкостей процесса, результата мы увидеть не можем.

Задумывались ли вы, что, возможно, в скором будущем и ваши инициативы станут неинтересны, потому что появится политическая целесообразность убрать вас с должности, как это произошло с Рябошапкой?

— Или ты работаешь и даешь результат, или освободи место для того, кто может работать. Есть прекрасная фраза: политиков и подгузники надо менять с определенной частотой. Если ты не профессионал, тебя надо менять. Владимира Зеленского обвинять в давлении на генпрокурора нельзя. Рябошапка — человек из его команды. Дело в другом: за шесть месяцев тот не справился с поставленной задачей.

Союз правоохранителей

Какие у вас взаимоотношения с одним из возможных кандидатов на должность генпрокурора, нардепом Сергеем Ионушасом?

— Такие же, как и с другими депутатами. Мы общались в Трускавце. Но уже там работали в разных комитетах: Сергей ушел в правоохранительный. Считаю, отношения с коллегами должны быть ровные и рабочие, а не эмоциональные. Если мы упираемся в каком-то вопросе в стену, то надо не разбивать лоб о нее или делать вид, что этой стены нет, а менять модель и людей.

Каким образом ГБР взаимодействует с другими правоохранительными органами?

— Национальная полиция по нашим обращениям выделяет оперативные подразделения, также направляли нам следователей по делу Майдана, СБУ — полиграфологов, необходимых для конкурсных отборов. Кроме того, мы должны обеспечивать безопасность нардепов, которые приходят к нам на допрос.

К министру внутренних дел Арсену Авакову замечаний нет?

— А какие могут быть замечания, если мы редко сотрудничаем. Мы пишем письмо с просьбой помочь — Арсен Аваков помогает. Личного общения у меня с ним нет, близко не знакомы. Видела его во время отчета силовиков в ВР, до этого — на собрании по "пленкам Гончарука" в Офисе президента.

Призвать к ответу. В преддверии отставки генпрокурора Руслана Рябошапки Ирина Венедиктова стала одним из главных его обвинителей (фото: Александр Чекменев)

Когда Генпрокуратура расследовала дела Майдана, следователи утверждали, что МВД и лично Аваков саботируют процесс, не предоставляя информации, необходимой для расследования. Теперь большинство дел в ГБР. Проблема сохранилась?

— Думаю, это голословные утверждения. Что происходит в деле, могут разобраться только следователи. В связи с этим легко манипулировать общественным сознанием, говорить, что кто-то негодяй. Следователи исследуют все обстоятельства, используя доступные им средства и возможности оперативных подразделений, в том числе МВД, но о деталях говорить не могу, поскольку не имею права разглашать информацию, представляющую тайну следствия. Мы пытаемся быть максимально открытыми в расследовании, встречаемся с семьями Героев Небесной сотни, готовим ежемесячный отчет. Но с другой стороны в наш адрес приходят замечания от адвокатов потерпевших правоохранителей. Наша задача — не стоять ни на чьей стороне.

Планируете ли встречу с семьями правоохранителей, погибших во время Майдана?

— Мы пока не встречались, и это объективно неправильно. Одни ходят с народными депутатами и присылают тысячи обращений от разных ГО с одинаковым текстом до запятой, другие молчат. С представителями первых мы встречаемся, с другими — нет. Будет инициатива от родственников правоохранителей или их представителей — встретимся, обсудим интересующие их вопросы.

Дела Майдана

Еще осенью Рябошапка сказал, что деятельность организованной преступной группировки Виктора Януковича — выдумка предыдущего генпрокурора. Соответственно, можно сделать вывод, что дела Майдана — это только насильственные преступления, совершенные с 30 ноября 2013 по 20 февраля 2014 года. Когда вы говорите о делах Майдана, какие имеете в виду?

— ГПУ расследовала много такого, что вообще к делам Майдана не относилось.

Например?

— Не могу я об этом говорить. Но у меня такое ощущение, что туда хотели спрятать все, что надо было похоронить. Мы проводим аудит. Все, что не относится к делам Майдана, надо вычленять и, возможно, передавать в другие органы для расследования. Когда закончим расследование, сказать не могу, учитывая, сколько материалов утрачено, слито.

Узурпация власти Януковичем — дело Майдана?

— Нет. Оно выделено отдельно.

Кто курирует расследование?

— Вы к Бабикову ведете? Существует рапорт моего заместителя с номерами криминальных производств, с которыми он даже ознакомиться не может. В их числе все, в которых упоминается фамилия Виктора Януковича либо название адвокатской фирмы "Аверлекс", представляющей его интересы. Они уходят конкретно на начальника управления.

Какого?

— Это руководители разных следственных подразделений. Александр Туру, например. Но уже вскоре на его место может прийти кто-то другой — начнется конкурс на руководящие должности.

Вы говорили, что расследовать дела Майдана мешает так называемый закон об амнистии участников протестов. Почему его не отменят?

— О необходимости четкого формулирования отношения правоохранительной и судебной систем к этому нормативно-правовому акту говорю не только я, но и прокуроры, которые занимались расследованием. Этот закон противоречит Уголовному процессуальному кодексу (УПК), а последний имеет высшую юридическую силу, в связи с чем суды его не применяют на практике. То есть фактически игнорируют. И это странная история.

Репутация ГБР

Не кажется ли вам, что истории о назначении на должности Бабикова и Буряка плохо влияют на репутацию возглавляемого вами органа? Голос последнего, предположительно, звучит на "пленках Вовка".

— Я никому не хочу понравиться. "Новости" о Бабикове и Буряке были после, а сначала журналисты говорили о том, что мой муж ходил по коридорам ГБР в кроссовках. Уверена, все подобные истории создаются искусственно и разгоняются. Эти точно идут от одних и тех же людей. Что касается Буряка, то он был назначен руководителем департамента, потому что ранее работал заместителем директора ГБР, прошел независимый конкурс. Руководителем отдела мог быть назначен либо действующий руководитель, согласный на перевод, либо нужно было организовывать конкурс и потерять время на его проведение. Очень важно было избежать задержки, поскольку именно начальник следственного подразделения создает следственные группы, организовывает работу подразделения. Да, я читала стенограмму так называемых пленок Вовка, мол, Саша влияет. Можно спросить: какой Саша? Но даже если предположить, что этот, то разве тот разговор касался дел Майдана? Сейчас начнется конкурс в созданное Управление по делам Майдана, и новым руководителем подразделения может стать кто-то другой. Мне можно будет делать замечания, если конкурсная комиссия выберет, а я назначу недобросовестного кандидата. Притом и "пленки Вовка", и Саша — это хайповая история.

И все-таки если говорить о назначении Бабикова, то со стороны этот процесс выглядел как воплощение в жизнь вашей бескомпромиссной позиции.

— Не было бы истории с Бабиковым, продолжали бы рассказывать о кроссовках моего мужа или придумали что-то еще. Это ожидаемый планомерный процесс дискредитации руководителя ГБР. Когда я шла на должность, понимала, что так будет. Но на репутацию ГБР влияет только эффективность работы: вручение какого-то количества подозрений, направленные дела в суд. А также возможные доказанные факты, что наши опера, например, продают или сливают дела.

Запрос на посадки

Существует ли запрос общества на громкие посадки, в том числе наказание представителей предыдущей власти, в частности Петра Порошенко?

— Это раздутая ситуация самим Порошенко. Каким образом он может поднять свой рейтинг? Заявить о преследованиях. Ситуация с громкими делами Порошенко — не более чем его выдумка.

Вы еще скажите, что Порошенко попросил помочь Андрея Портнова подать заявления в ГБР.

— Да, большинство заявлений подал Портнов. При этом ГБР расследует 16,5 тыс. производств. Какие-то из них еще ярко фигурируют? Нет. Никого не интересуют, например, преступления, совершенные правоохранителями. Зато все обсуждают эту картинку. Петр Алексеевич — опытный политик, который использует эту эффективную технологию, дабы быть на слуху.

Пытается ли Андрей Портнов влиять на расследования дел Порошенко?

— Нет, конечно. Можно спрашивать у конкретных следователей, но я уверена, что никакого влияния нет. Несколько недель назад он приходил на допрос: дал показания и ушел. Господин Портнов с нами корректно себя ведет.

Вы уже вспомнили о "пленках Гончарука", после которых Владимир Зеленский вызвал в Офис президента всех силовиков. Считаете нормальным, когда глава государства дает поручения руководителям независимых правоохранительных органов по отдельным случаям?

— Я бы расценивала эту встречу совершенно по-другому. Ненормально, когда одно из первых лиц Украины прослушивают неизвестные. Это угроза государству. Президент просто хотел сказать, мол, господа силовики, обратите внимание, как происходит разглашение разговоров премьера. Да, в этом случае они были абсолютно безобидны для государства, но могли быть и другие.

Как часто вы общаетесь с президентом?

— Мы согласовываем те вещи, которые должны согласовывать по закону, например организационную структуру ГБР. Тогда же и общаемся. Никакого давления на меня с его стороны нет.

Неужели президент никогда не интересовался ходом расследования по какому-то конкретному делу?

— Все говорят, что интересуется делами Порошенко. Но такого никогда не было. Недавно в парламенте президент сказал: "Вы хотели полномочий и независимости — я вам их дал". И в этом весь Зеленский: он делегирует свободу, но за эту свободу каждый должен нести ответственность.