Запрос на наказание. Кого и за что считать коллаборантом — первый опыт в судах

"Тернопольские следователи объявили подозрение коллаборанту, который организовал лечение раненых оккупантов"; "Судят еще двух организаторов псевдореферендума"; "Наладил железнодорожное сообщение с РФ. СБУ задержала так называемого "начальника вокзала Херсона"; "Ректор" Херсонской государственной морской академии оказался предателем"; "Колаборантка внедряла образовательные "стандарты" страны-агрессора в университете, а во время освобождения города сбежала в Крым".

Подобных заголовков еженедельно в СМИ можно найти несколько десятков. И чем дольше продлится оккупация украинских территорий, тем больше их будет. А после освобождения регионов государство будет пытаться выяснить, кто из местных сотрудничал с оккупантами и какая степень такого сотрудничества может расцениваться как уголовное преступление.

О криминализации коллаборационизма речь шла давно — последние несколько лет в парламент поступали соответствующие законопроекты, но ввести наказание за него удалось после начала полномасштабного вторжения, 3 марта 2022 года. В этот день парламент изменил Уголовный кодекс Украины — статья 111 была дополнена двумя частями — "коллаборационная деятельность" (статья 111-1) и "пособничество государству-агрессору" (статья 111-2). Тогда этот шаг эксперты назвали скорым методом воздействия и реакцией на агрессию России.

Юристы объясняют: коллаборационная деятельность идет от государственной измены. Это преступление относится к преступлениям против основ национальной безопасности и имеет три ключевых составляющих: переход на сторону врага в период вооруженного конфликта; шпионаж; предоставление иностранному государству, иностранной организации или их представителям помощи в проведении подрывной деятельности против Украины. Последняя и стала основой для появления статей "коллаборационная деятельность" и "пособничество государству-агрессору", которое заключается в сотрудничестве с врагом.

Но если за госизмену предусмотрено наказание сроком от 10 лет или пожизненное лишение свободы с конфискацией имущества, то за коллаборационизм значительно меньше — три года.

Коллаборационизм. Запрос на наказание

После освобождения правого берега Херсонской области о подозрениях сообщили 39 предателям и коллаборантам, ушедшим работать на российских оккупантов. Большинство из них сбежали вместе с оккупантами, поэтому в суде дела рассматриваются заочно.

Еженедельно по Херсонщине прокуратура объявляет новые подозрения.

"С точки зрения громады, находившихся в оккупации и выехавших жителей коллаборантов там осталось сотни и тысячи. С точки зрения статистики и объективной картины — их оказалось значительно меньше, чем ожидалось, — говорит Фокусу политолог, эксперт Центра ближневосточных исследований Сергей Данилов. — Возможно, потому, что оккупанты не могли долгое время запустить абсолютное большинство социальных институтов, например школы, а большое количество учителей и директоров отказались от сотрудничества, также россиянам было трудно найти местных гауляйтеров, которые вынуждены были обращаться к маргиналам. Но, несмотря на то, что случаев не так много, каждый отдельный остро воспринимается в громадах".

Данилов, сам родом из Херсонщины, отмечает, что в представлении большинства коллаборант — это человек, который даже просто поддерживал контакт, ездил на блокпосты, играл в футбол, продавал и покупал, например, горючее.

"Оккупанты массово воровали дизель и продавали с большой скидкой, некоторые у них покупали, — продолжает он. — Некоторые продавали им продукты и самогон. Некоторые здоровались и улыбались. Всех этих людей сейчас публично называют коллаборантами. В то же время довольно большая часть жителей Херсонщины полностью отказалась от контактов с оккупационными властями. Люди жили параллельной жизнью, выбирали маршрут, чтобы не сталкиваться с россиянами, не брали от них помощь, паспорта и прочее. Эта проблема не обойдется без восстановительных механизмов. Сейчас люди говорят: "Как мы будем с ними стоять в одной очереди, жить рядом в одном селе". Они обвиняют сограждан в том, что последние толеровали россиян, не сопротивлялись и тем самым продлевали оккупацию".

В то же время к "покупателям топлива" или "продавцам продовольствия" с точки зрения закона претензий нет. Была ли их мера сотрудничества больше — сказать сложно. Заметную часть правонарушений невозможно было зафиксировать из-за отсутствия доступа к территориям. После увольнения следователей у СБУ, ДБР и Нацполиции может не хватать ресурсов расследовать все эпизоды.

"Опираясь на интервью и опросы, которые я уже проводил на Херсонщине, часть тех, кто так взаимодействовал с россиянами, сейчас в наших рядах, кричат "Слава Украине" и демонстрируют свою лояльность, — говорит эксперт. — Но местные им не верят. Часть таких людей будет уезжать, их будут выдавливать из села — и это один из самых простых и менее травматических вариантов наказания. Хотя каждый переезд — это тяжело, но жить под давлением и осуждением — не менее сложно. После Второй мировой войны в украинских селах про таких людей говорили "полицаи", им обрисовывали заборы. Так происходит и сейчас. Многие ожидают, что те, кто сотрудничал с оккупантами, объяснят свои действия, а не просто будут говорить, что действовали под давлением".

А объяснений такого сотрудничества может быть много: получение власти и компенсация неудач. "Речь о завучах, которые никогда раньше не могли стать директорами, заведующих отделениями, которых не назначали главными врачами. Мотивировали также деньгами. Часть реально верила в спасительный русский мир", — заключает эксперт Центра ближневосточных исследований.

Уголовная ответственность за коллаборационизм. Ажиотаж в судах

Журналист правозащитной организации Медийная инициатива по правам человека Артур Прихно, мониторящий судебные заседания, связанные с войной, говорит, что в последнее время выросло количество публичных обвинений в коллаборационизме. Часть из них уже попали в украинские суды, а суды вынесли десятки приговоров по статье 111-1.

"Но проконтролировать, что происходит по каждому из этих дел, довольно сложно", — добавляет Артур Прихно.

Он упоминает несколько резонансных дел. Среди них — дело гражданина Александра Харченко, обвиняемого по нескольким статьям, в том числе 111-1. По данным обвинения, его оккупанты назначили главой поселка Дымер Киевской области.

"О Харченко, который под оккупацией выполнял функции "председателя", мы в МИПЧ узнали еще в марте прошлого года, когда занимались поиском похищенных людей в Киевской области. Родные похищенных коммуницировали с Харченко как с представителем оккупационных властей, о чем они говорили в своих показаниях. После освобождения севера Киевской области Харченко был задержан. Сейчас он находится под стражей и свою вину не признает. Как известно со слов прокуроров, часть Дымера встала на защиту Харченко. Его процесс продвигается достаточно динамично и ожидается, что он сам должен свидетельствовать в суде", — говорит Артур.

Также в Одессе уже рассматриваются дела херсонских коллаборантов Владимира Сальдо и Кирилла Стремоусова. Первый возглавил херсонскую оккупационную администрацию, второй был его заместителем (погиб в автокатастрофе). Их обоих обвиняют в госизмене.

По словам главы Службы безопасности Украины Василия Малюка, СБУ в 2022 году в общей сложности расследовала более 2,6 тысячи уголовных производств в отношении коллаборантов. Более 300 из них были переданы в суд.

Коллаборанты, но не все

Между тем из-за того, что статья была принята на скорую руку, к ней есть ряд замечаний экспертов. И они касаются прежде всего качества приговоров — судебная практика только формируется.

Во-первых, можно говорить о несоизмеримости наказания. Примечательно, что почти везде наказание сводится к одному — лишение права занимать должности в госорганах на 10 лет, иногда с дополнительными санкциями, например, конфискацией имущества. Но иногда люди получают реальный срок наказания.

"И есть случаи, когда люди, совершившие преступление с менее серьезными последствиями для государства, получали более жесткое наказание, чем те, кто открыто переходил на работу в оккупационные администрации", — говорит Артур Прихно.

И приводит пример: Александр Базима, житель Буринской ОТГ на Сумщине, работал кочегаром в котельной местной больницы. Чтобы проходить на работу, ему приходилось преодолевать российский блокпост. И россияне требовали что-нибудь дать. Базима давал воду, папиросы, однажды приобрел для них украинскую сим-карту. После деоккупации Сумщины мужчину осудили по четвертой, более жесткой части этой статьи. В приговоре судья отмечает добровольность этого решения, но отмечает, что это происходило во избежание проверки документов и упрощенного пересечения блокпоста для попадания на работу.

"И в конце концов он получил более суровое наказание, чем, например, человек в Херсонской области, который открыто пошел работать в органы так называемой полиции на должность. Он был осужден по первой части ст. 111-1 — получил десять лет запрета занимать должности в государственных органах. Даже без юридической оценки выглядит несоизмеримо", — отмечает эксперт.

Во-вторых, сложно понять, за какие виды деятельности будут судить людей по этой статье. Большое количество производств доказывает: жители оккупированных территорий четко не осознают, что такое коллаборационная деятельность. Людям под оккупацией сложно понять, что им четко запрещено делать в оккупации, чтобы избежать задержания и осуждения.

"В обществе есть огромный запрос на справедливость, возмездие, моральную компенсацию. Оккупация — это страшная травма, люди не забудут ее просто так. А отсутствие наказания приведет к тому, что этот конфликт будет продолжаться. Виновные должны понести наказание, даже мягкое. Потому что отсутствие наказания и правосудия будут провоцировать еще большие конфликты. Ни в коем случае нельзя не наказывать", — говорит эксперт Центра ближневосточных исследований Сергей Данилов.

Юрист Дарья Свиридова отмечает, что такие дела рискуют превратиться в конвейер для статистики. "Нынешнее законодательство потенциально позволяет привлечь к уголовной ответственности за коллаборационную деятельность почти любого", — объясняет она.

В то же время, заместитель министра юстиции Валерия Коломиец говорит, что важно не позволять устраивать "охоту на ведьм". То есть, невозможность уехать с временно оккупированных территорий и пребывание на них не делает украинца автоматически коллаборантом, даже если человек был вынужден взять так называемый российский паспорт для работы в больнице или жилищно-коммунальных хозяйствах. Другое дело, если человек публично поддерживал оккупацию, организовывал псевдореферендумы, занимал должности в оккупационных органах власти или начинал обучать детей истории России. Тогда речь идет о прямой коллаборации.

Сейчас юристы отмечают: вопросы справедливости ответственности за коллаборационную деятельность возникают, потому что Верховная Рада в статье 111 прописала слишком широкий спектр вариантов такой деятельности и видов наказания за нее. Так что этот перечень необходимо уточнять.

Законопроекты о коллаборационизме. Чтобы не так страшно было

Сейчас в парламенте находятся сразу три законопроекта о коллаборационизме. Последний вариант — №8301-2, зарегистрированный уже в 2023 году.

В частности, он предлагает изменить круг лиц, подлежащих ответственности за коллаборационную деятельность по части 1 ст. 111-1 УК Украины. Привлекать к ответственности только должностных лиц. Они могут нести ответственность за: публичное отрицание агрессии против Украины, ее оккупации, поддержку решений, действий и призывов к сотрудничеству с агрессором, его формированиями, администрацией, свержение суверенитета на оккупированной территории. За это должно быть предусмотрено наказание — не только лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью сроком от 10 до 15 лет, штраф — до 34 000 грн или публичные работы до 200 часов.

Кроме того, законопроект предлагает ввести понятие специальной цели коллаборационной деятельности. Она должна быть исключительно добровольной.

Что же касается людей, ничего не решавших в так называемых органах местных властей, то наказанием за такую деятельность может быть люстрация. Как это было в Германии после Второй мировой войны, а также в странах Восточной Европы после прекращения влияния на них Советского Союза. После освобождения от оккупации власти ввели проверки на предмет сотрудничества с оккупантами для людей, желающих занимать определенную новую должность.

Так, практика четкого распределения позволит внести определенность в вопрос, кого считать коллаборантом, а также избежать перегруженности системы уголовной юстиции и направить ее потенциал на расследование международных преступлений и преступлений против нацбезопасности, где уголовное наказание должно быть неотвратимым.