Нобелевская болезнь: почему некоторые выдающиеся ученые мира в конце концов сходят с ума

Нобелевские лауреаты, особенно в области физики, химии и медицины, поднимаются до статуса признанных авторитетов, имеют влияние и направляют дискурс в своих областях. Их достижения подчеркивают зенит человеческих интеллектуальных достижений, пишет Big Think.

У Фокус. Технологии появился свой Telegram-канал. Подписывайтесь, чтобы не пропускать самые свежие и захватывающие новости из мира науки!

Однако сияние славы отбрасывает и тени. Нобелевские лауреаты часто вынуждены комментировать темы, далекие от их сферы знаний, пересекая коварную территорию, особенно когда речь идет о том, что представляют широкий общественный интерес, в частности политика, религия или даже внеземная жизнь. Покойный Стивен Хокинг, хотя и не был Нобелевским лауреатом, регулярно сталкивался с такими вызовами, время от времени делая заявления, которые вызывали споры.

Нобелевских лауреатов часто неумолимо тянет к самым масштабным и глубоким вызовам. Вспомним выдающегося Альберта Эйнштейна, чьи революционные открытия могли бы принести ему еще четыре Нобелевские премии. Вместо этого он посвятил свои последние годы неуловимым поискам больших объединенных теорий Вселенной, поискам, отмеченным постоянными разочарованиями.

Так же Стивен Вайнберг, еще один светоч в этой области, посвятил десятилетия тонкостям теории струн в поисках собственной неуловимой "окончательной теории". По словам нобелевского лауреата Ричарда Гемминга, эти люди могли лишь "работать над большими проблемами".

Однако гонка за большими проблемами часто приводит к синдрому, известному в народе как "Нобелевская болезнь". Этот шуточный термин разделяет спесь и неоправданную самоуверенность, которые могут поражать лауреатов Нобелевской премии.

Уильям Шокли

Например, Уильям Шокли, один из архитекторов современного твердотельного транзистора в Bell Labs. Его вклад, однако, запятнан претензиями к признанию заслуг его коллег, попытками затмить их в рекламе и попытками завоевать контроль над патентами. За эти и другие поступки Шокли разделил Нобелевскую премию 1956 года со своим коллегой Джоном Бардином.

Бардин, известный своей скромностью и доброжелательностью, в конце концов устал от поведения Шокли и ушел из Bell Labs, чтобы занять профессорскую должность. На этой новой должности он сосредоточился на разгадке тайн сверхпроводимости, что принесло ему вторую Нобелевскую премию по физике.

Шокли, наоборот, заразился Нобелевской болезнью. Он основал первую компанию по производству транзисторов в местности, которая впоследствии стала Кремниевой долиной, привлекая к своему предприятию талантливых молодых физиков.

Однако интоксикация премией разожгла его паранойю до такой степени, что он начал подвергать своих сотрудников проверкам на детекторе лжи. Одержимый желанием поддерживать имидж блестящего гения, он заставлял своих сотрудников работать над его гениальными, но непрактичными идеями, прибегая к публичному унижению, когда эти начинания терпели неудачу.

В конце концов, его высокомерие оттолкнуло "предательскую восьмерку" — группу многообещающих протеже, которые вошли в историю, основав компанию Intel, совершив революцию в технологии производства микросхем и став первопроходцами в области интегральных микросхем.

После этой неудачи Шокли вернулся в академические круги, но постепенно отошел от физики и начал заниматься противоречивыми исследованиями в области расы и интеллекта. Кульминацией этих поисков стала его роль представителя евгеники, где он обвинял свою первую жену в ее якобы "неполноценной" генетике, способствовал созданию банка спермы нобелевского лауреата и подвергся запрету на посещение университетских кампусов. К моменту своей смерти Шокли впал в состояние эксцентричности, записывая разговоры с репортерами, которые, в свою очередь, относились к нему с насмешкой ради собственного развлечения.

Брайан Дэвид Джозефсон

Примером перехода от научной строгости к псевдонауке является физик Брайан Джозефсон, получивший Нобелевские лавры за самостоятельную работу, проведенную в возрасте 22 лет, которая легла в основу его докторской диссертации. Впереди у него было более четырех десятилетий, и перед ним встала сложная задача — развить этот ранний успех.

Гениальность и интеллектуальная любознательность Джозефсона привели его к изучению трансцендентальной медитации, что в конце концов привело его к полувековому исследованию, а иногда и поддержке телепатии, парапсихологии, психокинеза и других аспектов движения Нью-Эйдж. Несмотря на неумолимый скептицизм своих коллег, он продолжает искать настоящих экстрасенсов и паранормальные явления, а также углубляется в противоречивую сферу холодного синтеза.

Другие нобелевские лауреаты также пережили переходный период в конце карьеры, который вызвал неоднозначную реакцию. Джеймс Ватсон, который прославился своим сооткрытием структуры ДНК, оказался в эпицентре споров из-за своих расистских высказываний.

Лайнус Полинг в последние годы жизни горячо выступал за различные формы нетрадиционной медицины. Его ревностное продвижение витамина С как панацеи от недугов, начиная от старения, рака и заканчивая простудой, остается в общественном сознании по сей день.

Люк Монтанье, один из первооткрывателей ВИЧ, решился углубиться в сферу маргинальных медицинских теорий, став горячим сторонником нетрадиционных идей.

Хотя может возникнуть соблазн высмеять и отвергнуть нобелевских лауреатов, заразившихся нобелевской болезнью, важно признать, что эксцентричность часто сопровождает гениальность. Когда слава усиливает эту эксцентричность, она может подтолкнуть этих исключительных личностей до предела. Поэтому определенная доля сочувствия оправдана, признавая, что для некоторых эта болезнь является непреднамеренным побочным продуктом их необычайного величия.

Ранее Фокус писал о тайне пули, которую агент Секретной службы 60 лет. Он объяснил, что не так с убийством Кеннеди.

Также мы рассказывали, почему охранники Джорджа Вашингтона хотели его убить.