В Украине эпидемия сообщений о ложных заминированиях. Выезжая на очередной вызов, взрывотехники никогда не прощаются — пытаются обмануть судьбу
Киевское метро встречало пассажиров объявлением. Станционный громкоговоритель страдал дефектами дикции, поэтому я не стал напрягать слух. А зря — сказанное касалось лично меня. "По техническим причинам станция "Петровка" закрыта на вход и на выход", — расслышал я наконец.
— Опять заминировали, сволочи! — возмутился рядом дед в древней шапочке типа "петушок".
Мимо "заминированной" станции поезд ехал, снизив скорость. По платформе прогуливался мужчина в черной форме, держа на поводке собаку. Рядом вышагивал его коллега. Больше ничего разглядеть не удалось — вагон въехал в туннель.
Я решил вернуться. "Станцию "Петровка" проезжаем без остановки, — предупредил машинист по громкой связи, но на подъезде трижды объявил, что остановка все-таки будет.
— Поезд приехал! — удивилась дородная сотрудница метрополитена и, махнув рукой, крикнула: — Открывай!
Майор милиции покорно пошел к стеклянным дверям. Они распахнулись, я сделал три шага и шарахнулся к стене. Навстречу неслась толпа. На выходе из подземного перехода милиционер сматывал в рулон красно-белую пластиковую ленту — станция открылась.
Неподалеку стоял микроавтобус взрывотехников. Я направился к ним, но было поздно: машина с надписью "взрывоопасно" отъехала.
Шквал звонков
Взрывотехнической лабораторией научно-исследовательского центра МВД руководит 32-летний подполковник Александр Буханченко.
— У нас научное учреждение, — начальник обводит рукой вполне гражданский кабинет. — Защищаем здесь диссертации. Я еще в 2010 году защитил.
В профессию Буханченко попал случайно. Родом из Донецка, вырос в семье военного. Учился на криминалистическом факультете Юридического института внутренних дел. После окончания вуза в 2003 году ему предложили поработать взрывотехником. Согласился попробовать. С энтузиазмом отправился на первый выезд в Харцызск, где какой-то шахтер подорвал себя в автомобиле. Самоубийца пристроил между ног тротиловую шашку, а электродетонатор присоединил к аккумулятору машины.
— Приехали. Открыли багажник. В нем был выложен позвоночник. Отдельно лежали рука и голова. Вид не из приятных, но профессия заинтересовала, — говорит Александр.
По его словам, сейчас работы прибавилось из-за "шутников". За прошлый год во всех регионах страны было 188 ложных сообщений о минировании, в этом — уже 770. Из них почти половина в Киеве. В столице чаще всего "минируют" вокзалы (в основном звонят те, кто опаздывает на поезд), метро, торговые центры, школы, прокуратуру, Верховную Раду, Кабмин.
Нередко балуются пьяные. За такие шутки можно сесть на несколько лет, "террористов" регулярно находят, но ложных вызовов не становится меньше. После выпивки бесстрашие берет верх над разумом: звонят даже с мобильных телефонов, которые легко отследить. В последнее время чаще всего поступают звонки из Донецкой и Луганской областей. Сообщают о минировании объектов в Киеве и в западных регионах страны.
Бывает, в день взрывотехники получают десяток сообщений, к каждому относятся серьезно. Этому учит опыт. В 2008 году в харьковском супермаркете прогремел взрыв. Вскоре террористы заявили, что, если им не заплатят, взрывы продолжатся. Когда бомбистов задержали, выяснилось, что они тщательно готовились к теракту: оставляли ложные сообщения, замеряли время до приезда группы.
Начальник лаборатории приводит еще один пример. Накануне Дня Конституции обнаружили тайник с 10 кг взрывчатого вещества и десятком электродетонаторов. Теракт готовили к празднику, но террористов успели задержать.
Впрочем, чаще взрывотехники сталкиваются не с терроризмом, а с проявлениями бандитских разборок. При помощи взрывов непокорных бизнесменов убеждают быть покладистей. Иногда доходит до физического устранения, причем более изобретательными способами, чем подрыв автомобиля. Однажды предпринимателя, которого хорошо охраняли, взорвали в лифте. Бомбу спрятали в переговорное устройство. Чтобы не ошибиться, там же разместили камеру.
— Увидели цель, нажали кнопку, произошел взрыв, — описывает алгоритм Буханченко.
Боевые условия
В украинской взрывотехнической службе работают 198 сотрудников. С лета часть из них — около 30 человек — посменно находится в зоне АТО. Работы много. Террористы делают взрывные устройства самостоятельно или используют приспособления "штатного производства": мины, гранаты. Самоделки готовят на основе аммиачной селитры. Детонатор тоже, как правило, самодельный. Это пятикубовый шприц с триперекисью ацетона или перекисью уротропина. В детонаторы вставляют нить накаливания, которую включает элемент питания. Иногда он срабатывает от датчика наклона: стоит взять в руки емкость со взрывчаткой и происходит взрыв. Поражающие элементы — гайки и болты.
Такие познания говорят о том, что на востоке страны действуют профессионалы.
— Устройства изготавливают люди, получившие химическое образование или прошедшие подготовку, с ними занимались серьезные инструкторы, — считает Александр Буханченко.
Начальник отдела обеспечения взрывобезопасности Анатолий Пащенко до прихода в центр служил в армии сапером. Уже несколько раз выезжал в зону АТО. Работал в населенных пунктах, которые отбили украинские войска.
— Военные инженеры делают проходы, остальное приходится вычищать взрывотехникам и сотрудникам ГСЧС, — меланхолично рассказывает он.
Поиск методичный. Карту разбивают на квадраты, выбирают самые важные объекты — дороги, школы, админздания — и проверяют один за другим. В зоне АТО чаще всего встречаются мины. Минируют дороги, железнодорожные пути, мосты, лесополосы, лесопарковые зоны, дома, из которых выехали люди. Пащенко рассказывает о случае в селе Вороново Луганской области. После ухода боевиков женщина вернулась домой, открыла дверь, прогремел взрыв. Ее посекло осколками гранаты Ф-1.
Если нет сомнений в том, что обнаружена бомба, в дело включается робот. Им управляют как детской игрушкой — джойстиком
В Славянске, участвуя в обысках, взрывотехники находили лаборатории, где изготавливали бомбы. В полях обнаруживали растяжки сигнальных устройств.
— Причем устанавливали их выше колена. Это говорит о том, что люди опытные: собаки бегают, они могут цеплять растяжки, — рассказывает Буханченко. — В частном секторе в кукурузе сняли интересную растяжку. Она срабатывает, если ты разрезаешь нитку и исчезает натяжение.
Капитан Дима
Взрывотехники выезжают на все сообщения о минировании. До их прибытия организуют оцепление. На открытой местности — до 100 метров, в помещении — 50 метров. Кинологи привозят специально обученных собак. Но они натренированы на тротил и аммонит, а самодельные взрывчатые вещества не чуют. Поиск взрывных устройств занимает от полутора до шести часов.
Как работает передвижная взрывотехническая лаборатория, мне показывает капитан Дима — светловолосый 29-летний парень. Просит не указывать его фамилию: недавно переехал в Киев из Донецка, там осталась семья, за которую переживает.
Дима пришел на эту службу с гражданки шесть лет назад. Окончил Донецкий политех.
— Я учился по контракту от военного завода, там было несколько дисциплин, связанных со взрывчаткой, — объясняет капитан.
— Почему решили стать взрывотехником? — спрашиваю я, разглядывая оборудование микроавтобуса.
— Вот на этот вопрос не знаю, как ответить. Доброе дело, наверное, поэтому.
— Не страшно?
— Как не страшно? Бывает страшно, так и должно быть у нормального человека.
— Но ведь от адреналина пальцы дрожат, а здесь работа тонкая, — не отстаю я.
— Ну не настолько страшно. Пальцы не дрожат.
Коллега помогает Диме надеть защитный костюм с массивным шлемом. Я такой видел в фильме "Повелитель бури".
— Костюм весит 25 килограммов. По документам выдерживает до 200 граммов тротила, взрыв гранаты Ф-1, — говорит капитан.
На левом рукаве — пульт, который управляет подачей воздуха, кондиционером, уровнем звука: в шлеме ничего не слышно. Взрывотехник говорит, что в костюме комфортно работать. Он берет в руки манипулятор — телескопическую трубку с зажимом на конце, осторожно захватывает лежащую на скамейке продолговатую коробку и опускает ее на землю.
— Не обязательно сразу подходить к подозрительному предмету с манипулятором. У нас есть специальный рентген-аппарат, просвечиваем им, — указывает на чемодан, к которому подключен компьютер. — Если не возникает сомнений, что перед нами взрывное устройство, к нему подъезжает робот, стреляет из пушки. Гидроудар пробивает пластину толщиной пять миллиметров. Робот управляется как детская игрушка — джойстиком по кабелю или по антенне — до километра. Аккумулятора хватает на полтора часа работы.
Набор дополняет досмотровое оборудование: зеркала, эндоскопы, которые используются в труднодоступных местах.
Дмитрий объясняет, что 99% работы — выезды на ложные вызовы. На оставшийся процент приходятся либо муляжи, либо настоящие боевые устройства:
— Раньше "минировали" магазины конкуренты, чтобы к ним шли. Школы, когда начинались экзамены. А теперь...
А теперь в его родном Донбассе каждый день взрывают железнодорожные пути.
Подозрительные предметы в руки не берут. Для этого есть манипулятор — телескопическая трубка с зажимом на конце
От трагедии взрывотехников не страхуют ни знания, ни опыт. В 2010 году эксперты делали обзор несчастных случаев, которые произошли при обезвреживании взрывных устройств, а также при работе со взрывчатыми материалами.
— У нас 12 человек получили травмы. Один очень грамотный специалист-взрывотехник погиб в Харькове, — рассказывает Буханченко. — Он был химиком, в лаборатории проводил исследования снаряда, много лет пролежавшего в земле. Когда укладывал снаряд для фотосъемки, произошел взрыв. Комиссия установила, что нарушений мер безопасности не было. Произошло слеживание взрывчатого вещества — там был фосфор. Всего предусмотреть нельзя. У нас даже тост есть: количество подходов должно равняться количеству отходов.
А еще взрывотехники никогда не прощаются. Даже когда уходят домой. Плохая примета.
Фото: Александр Чекменев