Новая империя. Куда ведет турецкий милитаризм?

19 сентября, с началом самопровозглашенной "антитеррористической" кампании Азербайджана в Карабахе, в турецких СМИ вновь зазвучали разговоры о войне. Как и в 2020 году, когда азербайджанские войска разгромили армянскую оборону в регионе, турецкие комментаторы и официальные лица с радостью восприняли эту новость. Долгожданное наступление Баку было воспринято как завершение борьбы, длившейся десятилетиями. Для многих турков успех Азербайджана — это не просто победа друга или союзника. Тесные исторические и культурные связи Турции и Азербайджана, по общему мнению, делают падение Карабаха победой "одного народа с двумя флагами". Догмы турецкого национализма — не единственная причина заинтересованности Анкары в этих событиях. Как и в 2020 году, обозреватели турецкого телевидения восторгаются применением азербайджанскими вооруженными силами оружия турецкого производства. Победа над армянскими защитниками Карабаха в этом смысле воспринимается как очередной триумф турецкой оборонной промышленности.

Фокус перевел статью Райана Гинжераса о том, к чему приведет милитаризация Турецкой Республики.

Воинственный тон событий на восточной периферии Турции резко контрастирует с позицией Анкары по отношению к своим соседям на западе. За последние полгода отношения между Анкарой и Афинами значительно улучшились. Турецкие и западные печатные издания приветствовали создание президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом новой команды по национальной безопасности как знак того, что Анкара стремится к налаживанию более тесных отношений с Европой и США. Такое резкое изменение политического курса вновь вызывает определенный оптимизм в отношении будущего Турции. Поскольку Эрдоган останется у власти еще на пять лет, сохраняется надежда, что Анкара может сделать окончательный поворот на запад, в сторону НАТО и Вашингтона.

Нынешнее отношение Анкары к событиям на Южном Кавказе — более показательный индикатором долгосрочной траектории развития Турции. Как недавно отметил Селим Кору, в общей позиции и стратегических перспективах Анкары, похоже, ничего не изменилось. Основой внешней политики Турции остается национализм, который, по словам Кору, "экзистенциально и рьяно противостоит геополитическому доминированию Запада". Но есть отдельный аспект этого национализма, который заслуживает дальнейшего рассмотрения. Сейчас, пожалуй, как никогда ранее, в основе турецкой внутренней и внешней политики лежат сильные милитаристские тенденции. Растущий ажиотаж вокруг оборонной промышленности страны оказывает все большее влияние на восприятие Турцией ситуации за рубежом. Популярные средства массовой информации, во многом под руководством кабинета Эрдогана, направляют этот ажиотаж на пропаганду убеждения, что страна стоит на пороге полной независимости и военного господства. В долгосрочной перспективе культивирование этих милитаристских тенденций может привести Турцию к более дестабилизирующему поведению как на Кавказе, так и в Эгейском море.

Родившийся солдатом: длинная тень истории

"Турецкая нация, — утверждал несколько лет назад Эрдоган, – на протяжении всей истории существует как лучшая военная держава своего региона и всего мира". Для многих турков в этих словах нет ничего праздного или несерьезного. Основа исторического величия Турции, как утверждают многие уважаемые ученые, связана с военной доблестью Османской империи. Вся территория, на которую претендовали султаны, является очевидным свидетельством военных успехов Османской империи. Сегодня старшеклассников учат, что до XVII века османская армия была самой мощной силой в мире, позволяя империи "определять политику Азии, Европы и Ближнего Востока".

Очевидный подтекст этого урока заключается в том, что османы утратили свой статус на позднем этапе развития империи. Неудачи на поле боя, как никакие другие, обеспечили распад Османского государства. Значение военной мощи, по мнению Эрдогана, — это не просто вопрос национального выживания. "Храбрость наших предков, — заявил он в 2016 году, выступая перед собравшимися, — позволила превратить Османское княжество из общины, состоящей из 400 палаток, в мировое государство. Иными словами, — заключил он, — страны, обладающие как элементами "мягкой силы", так и элементами "жесткой силы", смогли оставить неизгладимый след в истории".

Что явно отсутствует в таком прочтении истории, так это чувство вины перед наследием войны и военного дела. Эрдоган не одинок в своем убеждении, что османский экспансионизм приносил мир и цивилизованность с каждым актом завоевания. Империализм, по его мнению и мнению других, является западной формой эксплуатации, и его не следует путать с османским правлением. Это упрямое чувство безупречности наиболее ярко проявляется в том, как ученые, политики и общественность относятся к наследию Первой мировой войны. Как видно на примере празднования окончания войны в 2018 году, западные лидеры и комментаторы склонны изображать конфликт как глупость, вызванную фетишизацией военной мощи, нетерпимым национализмом и гипермаскулинностью. С точки зрения турецких популярных СМИ, а также школьных учебников, предостерегающие уроки Первой мировой войны не столь многочисленны. Для турков это была благородная и славная война, несмотря на поражение. Война трактуется как конфликт, развязанный против величайших империалистических держав Европы, и как праведная борьба, которая в некотором смысле продолжается и по сей день.

С этим чувством исторической невинности связано и общее убеждение в том, что турки по своей природе — народ-воин. Подтверждение этой догмы можно найти в фамилиях большого числа турков. Когда в 1934 году правительство обязало каждого гражданина принять соответствующее "турецкое" отчество, многие выбрали или получили имена, вдохновленные воинскими достоинствами (например, Эрдоган означает "родившийся солдатом"). Сейчас, когда страна отмечает свой столетний юбилей, представление о турках как о "воинственном народе" остается как никогда сильным. Тот факт, что европейцы стремятся отказаться от своего милитаристского прошлого, по словам одного известного ученого и аналитика, не является для турков поводом для восхищения. Если европейцы в прошлом отличились как художники, музыканты и философы, то турки могут гордиться тем, что их "неизменным искусством и качеством является милитаризм".

Новый техно-милитаризм Турции

Эрдоган — не первый турецкий лидер, прославляющий войну и военную службу. В разгар войны Анкары с Рабочей партией Курдистана в 1980-1990-х годах в школах и общественных ритуалах активно пропагандировалось представление о Турции как о "военной нации" с целью борьбы с сопротивлением призыву в армию и легитимизации борьбы с курдским сепаратизмом.

При правлении Партии справедливости и развития риторика правительства и массовая культура с течением времени становились все более милитаристскими. Симптомом этой тенденции является синергия между турецкой индустрией развлечений и государственным месседжем. Много говорится о популярности турецких "мыльных опер" и приключенческих сериалов о знаменитых завоевателях из прошлого Турции. Популярность этих программ часто перетекает в пиар-кампании правительства. Государственные шоу, предвыборная реклама и посты в социальных сетях часто опираются на образы исторических военных драм, созданных для телевидения.

Якорем этой тенденции, конечно же, является сам Эрдоган. Он никогда не стеснялся высказывать свою поддержку или критику в адрес программ, основанных на исторических событиях и персонажах. Особенно часто он ссылается на битву при Малазгирте, которая ознаменовала завоевание Анатолии турками у греков Византии. В этой победе XI века заключен целый ряд тропов, важных для его мировоззрения. Малазгирт для Эрдогана олицетворяет смирение греческих амбиций и сокрушение западных империалистов-крестоносцев, символизируя святость турецкой территории и единство турецкой нации. Малазгирт, по выражению Эрдогана, кристаллизует превосходство турецкого воина и его проверенную временем верность исламу. Иными словами, упоминание этой исторической победы в войне не просто вызывает чувство гордости. Она служит источником вдохновения при достижении Турцией своих целей в наши дни.

Подъем турецкой оборонной промышленности создал новую динамику в этом восхвалении турецких военных из прошлого. Истоки этого роста, как часто отмечают аналитики, кроются в сравнительно недавних событиях. Хотя нет сомнений в том, что американские и европейские ограничения на продажу оружия сыграли определенную роль в стимулировании турецкого технологического прогресса, Эрдоган объясняет становление оборонного сектора как результат гораздо более длительной борьбы. По его словам, турки были пионерами в военном деле, прежде чем уступили это преимущество европейцам. Османская империя усугубила эту слабость, заимствуя западные технологии, а не производя оружие для себя. Это, по мнению Эрдогана, было критической ошибкой, тем более что "студенты, которых мы отправляли на Запад для изучения инженерного дела, в большинстве своем возвращались домой с умами, соблазненными чуждыми нам идеями". Однако повышение технологической конкурентоспособности в настоящем заключается не только в том, чтобы повернуть вспять ход истории. Эрдоган подчеркивает, что инновации в сфере обороны имеют решающее значение для воспитания будущих поколений, способных защищать страну и ее "цивилизационные ценности".

Этот союз национализма, милитаризма и материальных инноваций стал темой ежегодного шоу под названием "Текнофест". С 2018 года организаторы проводят это карнавальное мероприятие несколько раз в год в каждом из крупных городов страны, собирая огромные толпы зрителей (в этом году в Стамбуле его посетило более 2,5 млн человек). Основными мероприятиями ярмарки являются конкурсы, в которых принимают участие дети, школьники и профессионалы. Практически все конкурсы посвящены проектированию, конструированию и использованию робототехники и беспилотных летательных аппаратов. Несмотря на то, что координаторы "Текнофеста" преподносят его как праздник молодежи и инноваторов страны, зачастую центральное место занимают демонстрации самого современного турецкого вооружения. Модели и демонстрации новых ракет, реактивных снарядов, самолетов и беспилотников, произведенных на турецких предприятиях, составляют основную часть развлекательной программы для посетителей. Эрдоган использует каждое из этих мероприятий как площадку для изложения своего видения прошлого, настоящего и будущего Турции. Лично он назвал завершение "Текнофеста" этим летом "Месяцем Победы" в честь целого ряда юбилеев, посвященных историческим победам Турции в далеком прошлом. По его словам, представленные этим летом технологии — дань уважения таким военным подвигам Османской империи как завоевание Венгрии, Белграда и Кипра.

В ходе нынешнего "Текнофеста" турецкие эксперты и официальные лица, выступая перед иностранной аудиторией, в целом придерживались более спокойного тона. Анкара намерена, по словам одного из обозревателей, открыть "новую страницу в отношениях с западным блоком, сохраняя при этом свою автономную внешнюю политику и стратегию безопасности". Стремление к "полной независимости", по словам другого советника президента, не противоречит тому, что он назвал "новым и ориентированным на решение проблем многосторонним подходом". Доказательством того, что такой подход позволяет достичь мира, может служить поддержка Турцией захвата Азербайджаном Карабаха. Эрдоган выразил собственную уверенность в том, что, ведя войну с "мародерами в Карабахе", а не с армянским государством, Баку работает над нормализацией отношений с Ереваном. Аналогичная уверенность высказывается и в отношении Ирака, Сирии и Греции. Став новым министром иностранных дел Турции, Хакан Фидан не преминул заверить аудиторию, что Анкара по-прежнему привержена территориальной целостности своих соседей.

Какова цель этого милитаризма?

Настойчивое подчеркивание Анкарой новизны своих внешнеполитических заявлений пока не привело к реальным признакам существенного изменения тактики. И Дамаск, и Багдад дали понять, что любое улучшение отношений зависит от вывода турецких войск с их территории. Еще летом этого года Эрдоган утверждал, что турецкие войска останутся в Сирии и Ираке в рамках более широкой стратегии "уничтожения террористической угрозы у ее истоков". В то же время недавнее обещание Анкары пойти на дипломатический диалог с Грецией по различным вопросам было дано при условии, что Афины будут вести переговоры независимо от Брюсселя и прерогатив, предоставленных им как члену Евросоюза. Хотя с весны Эрдоган прекратил угрозы в адрес Афин, нет никаких признаков того, что его правительство изменило свое мнение относительно суверенитета греческих островов. Как он заявил летом этого года в речи перед выпускниками: "Наша позиция против агрессивных действий в отношении Эгейского моря уже известна всем нашим собеседникам".

Как же наблюдатели должны интерпретировать эти противоречивые сигналы на фоне непреходящего турецкого милитаризма? Возможно, "Текнофест" и риторика Эрдогана рассчитаны исключительно на внутреннее потребление. В конце концов, романтическая привязанность Турции к войне и военному делу возникла еще до правления Эрдогана. Более того, трудно отделить повсеместное распространение этой культуры от постоянного предвыборного настроения, витающего над страной. Восхваление воинственных традиций Турции соответствует напряженному националистическому климату, сохраняющемуся после переизбрания Эрдогана. Более того, "Текнофест" перекликается с материалистическими стандартами достижений правительства. Как видно из недавней предвыборной рекламы, беспилотники турецкого производства символизируют правительство, которое также предоставило гражданам космическую программу, линии скоростных железных дорог, электромобили и другие современные достижения. Способность успешно продвигать и продавать военные технологии за рубеж дает дополнительные электоральные преимущества.

В противном случае милитаризм Турции может оказаться самостоятельным фактором, определяющим внешнюю политику. В этом отношении будущее конфликта вокруг Карабаха послужит тестом на то, останется ли увлечение Эрдогана "жесткой силой" только внутриполитическим. В настоящее время ведутся переговоры о реализации так называемого Зангезурского коридора. Правительство Никола Пашиняна в Ереване продолжает сопротивляться призывам уступить какой-либо контроль над южными территориями Зангезура. А любые военные действия Азербайджана против собственно армянской территории вызовут более жесткую реакцию со стороны Европейского Союза, США и России. Более конкретно, ставки на раздел Зангезура возросли после того, как иранские официальные лица и социальные сети заявили, что Тегеран применит силу, чтобы противостоять разделу армянской территории.

Несмотря на все это, Эрдоган, как и представители прессы, не теряют оптимизма. Президент Турции объявил, что ведутся дипломатические переговоры по урегулированию возражений со стороны Тегерана. Советники и сторонники Эрдогана продолжают твердить о геополитических выгодах, которые будут получены в результате раздела Зангезура. Считается, что строительство дороги, проходящей через юг Армении, расширит влияние Анкары среди этнических родственников Турции в тюркских государствах Центральной Азии. Коридор, как ожидается, также превратит Турцию в энергетического и торгового гиганта.

Президент Азербайджана Ильхам Алиев, а также официальные турецкие издания также ставят под сомнение претензии Армении на Зангезур в целом. Как и президент России Владимир Путин в отношении Украины, Алиев утверждает, что советское правительство несправедливо отдало Зангезур Армении, несмотря на то, что он долгое время был землей, населенной турками. Не исключено, что Иран и Армения позволят Турции и Азербайджану реализовать свои планы в Зангезуре, отказавшись от угрозы силового сопротивления. Существует и вероятность, что Анкара и Баку пойдут напролом, стремясь создать еще один свершившийся факт.

Как отмечает Эндрю Бачевич в своем исследовании, посвященном американскому милитаризму, технологии могут положительно влиять на то, как государственные лидеры и обычные граждане понимают и принимают полезность войны. К началу XXI века "технология как панацея" в значительной степени стерла "пятна крови", ассоциирующиеся с вооруженным конфликтом. Как он утверждал на примере вторжения США в Ирак, превосходство американских военных технологий ввело многих в заблуждение, что война — это не просто естественный ответ на угрозу терроризма. Вместо этого она превратилась в "грандиозный спектакль", подтверждающий могущество и праведность Вашингтона.

Похоже, что аналогичное убеждение формируется и в Турции. Эрдоган способствует поддержанию господствующей догмы о том, что турецкие технологии меняют характер современной войны.

Последний эпизод боевых действий на Южном Кавказе для многих турков является еще одним доказательством вновь обретенного статуса Турции как Голиафа XXI века. Если верить Эрдогану, технологии раскрыли или усилили потенциал Турции для быстрого и решительного решения проблем национальной безопасности, если она того пожелает. В некоторых случаях, как, например, в случае с Афинами в прошлом году, Эрдоган лишь намекнул, что он готов использовать арсенал своей страны. Если региональные условия изменятся или если обновленная внешнеполитическая стратегия Анкары не принесет результатов, милитаристская культура, разжигаемая Эрдоганом, может убедить его, что война — это выход.

Об авторе

Райан Гинжерас – профессор кафедры национальной безопасности Военно-морской аспирантуры, эксперт по истории Турции, Балкан и Ближнего Востока. Автор шести книг, в том числе книги "The Last Days of the Ottoman Empire" (вышла в издательстве Penguin в октябре 2022 г.). Его книга "Sorrowful Shores: Violence, Ethnicity, and the End of the Ottoman Empire" была включена в шорт-лист книжной премии Ротшильда в области национализма и этнических исследований и книжной премии Общества дружбы Великобритании и Кувейта. Высказанные здесь мнения не отражают точку зрения Военно-морской аспирантуры, ВМС США, Министерства обороны или какой-либо части американского правительства.