Четыре фактора успеха. Почему модель сопротивления Украины подойдет не для всех

Украинское национальное сопротивление, неоспоримо мощное и поразительно стойкое, представляет собой заманчивый пример для малых государств, которым угрожают агрессивные державы. Поспешные уроки, подражательство и выводы из примера Украины уже поставлены на поток. Так и должно быть. Ответ Украины на российское вторжение представляет собой кладезь инновационных и смелых тактик и методов, которые можно взять на вооружение в рамках национальной стратегии обороны. Спустя два года после начала войны, поражение в которой предсказывали многие, Украина заслуживает уважения и изучения.

Фокус перевел статью Брайана Петита о том, почему украинскую модель сопротивления нельзя считать универсальной формулой.

Но, несмотря на это, было бы ошибкой рассматривать "украинскую модель сопротивления" как универсальную. Прежде чем другие страны возьмут украинские методы на вооружение в своих собственных планах обороны и будут ожидать аналогичных результатов, им следует внимательно изучить ключевые факторы, которые позволили Украине добиться успеха. Есть четыре составляющие, характерные для "украинской модели", которые способствовали ее успеху. Если политики или практики не обратят внимания на эти факторы, это может привести к ложным предположениям о готовности государства к обороне и сопротивлению. Эти четыре составляющие:

• аномальная мобилизация;
• законы о национальном сопротивлении;
• управление ополчением;
• железные дороги.

Мобилизационная аномалия

Мобилизация Украины при переходе от мира к войне — это аномалия. В день вторжения России объединились две непреодолимые силы, вовлекая украинский народ в мобилизацию всего общества.

Первой из них было объявление президента России Владимира Путина о вторжении, лихорадочная фетва о том, что украинцы — не народ, что Украина — лжегосударство, а все идеи о том, что она отдельна от России — смешны, антиисторичны и преступны. Может ли призыв к оружию быть более однозначным и мотивирующим? Путин, долгое время бывший мастером запутывания и угрюмых отрицаний, вместо этого сделал выбор в пользу прямого, максималистского заявления. Последовавшее российское военное вторжение по пяти направлениям вызвало у каждого украинца реакцию бегства или борьбы. Как бы вдохновляюще ни звучали его слова для ушей россиян, заявление Путина сделало его главным ответственным за мобилизацию Украины.

Второй силой стал указ президента Украины Владимира Зеленского, согласно которому мужчинам старше 18 и моложе 60 лет запрещалось покидать Украину, и они должны были явиться на службу. Указ Зеленского придал организацию, направление и юридические рамки шокированному и разъяренному населению.

В общем и целом психологическая мобилизация в Украине была полностью завершена к закату 24 февраля. За ней должна была последовать мобилизация физическая. Конечно, оставалось уладить сложные детали, связанные с семьями. Эти непростые решения принимались по пути к пунктам территориальной обороны и складам оружия. Украинская мобилизация никогда не была вопросом "если" и "когда", она была вопросом "как" и "где".

Хотя Путин начал эту войну с горячих призывов, медленное сползание к конфликту доставляет больше хлопот. Россия успешно использовала такие скрытные методы в 2008 году в Грузии и в 2014 году в Крыму. Эти вялотекущие начинания: инсценированные беспорядки, подрывные бунты, диверсии или анонимные акты террора — призваны запутать органы, принимающие решения, что, в свою очередь, сбивает мобилизационную лихорадку. Сигналы напряженности, которые не являются сигналами неизбежной войны, вполне могут обратить население боеспособного возраста в бегство вместо того, чтобы присоединиться к местным силам обороны. Это не означает трусости. Скорее, факты свидетельствуют о том, что социальный контракт, согласно которому человек должен отдать жизнь за свою страну, не является общепринятым, особенно в отсутствие однозначной и очевидной экзистенциальной угрозы.

Прогнозирование воли населения к борьбе — неточная наука. Внутри стран, находящихся под угрозой, такие опросы проводятся регулярно. Даже в ранее оккупированных странах Балтии — Латвии, Литве и Эстонии (с общим населением около 6 миллионов человек) — менее половины респондентов утверждают, что в случае вторжения возьмут в руки оружие. Удивительно, но эти цифры растут благодаря усилиям правительства и общества по психологической "предварительной подготовке" граждан к национальной обороне. Тем не менее, вооружившись шенгенскими визами, имея востребованные навыки и свободно владея несколькими языками, многие европейские граждане имеют возможности для мобильности, которых украинцам не хватало в 2022 году, да и сейчас не хватает.

Наступит ли такой недвусмысленный момент для государств, желающих, чтобы их граждане, находящиеся под угрозой, взяли в руки оружие? Было бы неразумно делать такое предположение. Скорее осторожный планировщик допустит обратное: население, находящееся под угрозой и имеющее возможность сражаться или бежать, вполне может спастись бегством и оставить борьбу силам безопасности.

Законы о национальном сопротивлении и управление ополчением

29 июля 2021 года Зеленский подписал одни из самых агрессивных и рискованных законов о защите общества. Закон 5557 "Об основах национального сопротивления" был дополнен законом 5558 о расширении теробороны. Эти законы разъясняли, как мобилизованное общество должно организовываться и сражаться. В этом законодательстве были определены роли и обязанности внутренних сил безопасности, вооруженных сил и нерегулярных формирований граждан. Законы заложили широкие основы субординации, полномочий на организацию и действия, а также управления зонами и секторами. С другой стороны, законы предоставляли свободу и пространство для действия частным ополчениям и вольному сопротивлению. С политической точки зрения, это было и остается опасным: разрешить фрондирующим движениям, ополченцам и неправительственным силам вооружаться и применять насилие высокого уровня. Правительство Украины пошло на риск, на который готовы немногие государства. И это принесло свои плоды.

Украина смогла разработать и принять такой закон о национальном сопротивлении, потому что у нее была семилетняя история ведения войны против России силами и с использованием прогосударственных вооруженных формирований в сочетании с официальными силами безопасности в форме. Есть ли подобный опыт у других стран? Таких примеров наберется очень мало. Страны, допускающие подобную деятельность, такие как Ливан, приближаются к статусу несостоявшегося государства. Действительно, Ливан, как и Судан, Ливия или Ирак, практически контролируются ополченцами, в то время как Украина контролирует ополченцев. Украина — аномалия, поскольку ей удалось создать внезаконную культуру сопротивления, которая является продуктивным сопротивлением, — по крайней мере, до сих пор.

Украинские законы о национальном сопротивлении родились из кризиса 2014 года, когда Россия неожиданно вторглась в Крым и спустя несколько месяцев оккупировала часть Донбасса. Чтобы остановить российскую аннексию на восточном фронте, украинские гражданские ополченцы заполнили бреши в системе безопасности, в основном отвечая на действия поддерживаемых Россией сепаратистов, которые захватывали и аннексировали города и поселки. В течение нескольких недель правительство Украины приняло поспешный закон о Национальной гвардии, который санкционировал этот органический прирост прогосударственных ополченцев. Возник не идеальный, но эффективный альянс. Украинские ополченцы стремились к автономии и независимости в своем сопротивлении, несмотря на все их недостатки. Украинское правительство предоставило им эту автономию с определенными границами. В обмен на это украинское правительство получило многократно большую мощь нерегулярных формирований, способных вести высокоинтенсивные боевые действия. Семь лет спустя, в июле 2021 года, Украина предложила законопроект 5557 — новый закон, разработанный законодателями, ратифицированный парламентом, подписанный президентом и принятый к исполнению силовыми и гражданскими структурами. Это довольно редкая цепочка.

Через неделю после того, как Украина приняла закон о национальном сопротивлении, я участвовал в форуме, целью которого было преобразовать этот новый закон в нечто более работоспособное, с разъяснением политики, организационных ролей и путей взаимодействия. Цель состояла в том, чтобы изучить методы, необходимые для использования растущего потенциала сил специальных операций и сопротивления. К моему удивлению, этот закон оказался настолько инновационным, что его реализация поставила в тупик даже самых опытных украинских руководителей из оборонного, правоохранительного, научного и политического секторов. Засучив рукава, украинские межведомственные группы занялись изучением того, как может выглядеть и работать эта "система сопротивления". Они так и не выполнили это домашнее задание, поскольку Россия вскоре вторглась в страну. Закон, который вступил в силу 1 января 2022 года, был доработан на баррикадах. Он был несовершенен, но работал. Украинское общество вскоре изучило и использовало все аспекты этого закона, опровергнув российские прогнозы о том, что Украина расколется и не сможет мобилизоваться. Хотя вдохновляющее руководство Зеленского и его администрации заслуживает большой похвалы, именно эта странная правовая структура послужила основой для мобилизации всего общества.

Государствам, которые планируют реагировать на вторжение всем обществом, было бы неплохо изучить риски и преимущества, выраженные в подобных законах. Некоторые подобные модели уже существуют: среди них Литва, Эстония, Латвия, Финляндия, Сингапур и Израиль. В соответствии со стратагемой "раскрывать и скрывать", не все мобилизационные меры становятся достоянием общественности. Даже с учетом этих оговорок немногие страны готовы терпеть, а тем более поощрять использование квазиофициальных ополчений и частных структур для осуществления насилия. Лишь немногие правовые государства имеют опыт полномасштабного вторжения, а значит, они менее склонны к привлечению полузаконных нерегулярных сил. Недавно предложенный Латвией закон, разрешающий иностранцам вступать в армию и воевать, – один из шагов в этом направлении, но он не способен обеспечить массовую, распределенную боевую мощь, которую обеспечил закон Украины.

Украинские железные дороги

Стратегическая глубина мало что значит в войне, пока она не используется материально. Использование Украиной железнодорожной системы "Укрзализныци" протяженностью более 24 тыс. километров позволило использовать ее географические и инфраструктурные преимущества. Украина располагает обширной и всеобъемлющей железнодорожной системой — удачным пережитком советского режима, который строил эти железные дороги для контроля, регулирования и добычи природных и минеральных ресурсов. Перед лицом вторжения Украина использовала свою железнодорожную систему для обеспечения обороны, выполнения гражданских функций, эвакуации населения и снабжения. Решение Кремля не атаковать эту железнодорожную систему в самом начале войны, чтобы сохранить сеть для собственного использования, несомненно, возглавляет длинный список неудачных военных решений.

С тех пор россияне наносили удары по железнодорожной системе "Укрзализныци" и ее вспомогательной инфраструктуре, такой как электроснабжение, станции и железнодорожные мосты. Россия сделала это только после того, как железнодорожная система позволила украинцам занять оборонительную позицию, которая сорвала российский план быстрого захвата и капитуляции в результате переговоров. "Укрзализныця" адаптировала свою деятельность, чтобы соответствовать требованиям военного времени. Это поразительный пример устойчивости инфраструктуры. Поезда, изобретение XIX века, превосходят оружие XXI века, которое легко проникает через границы.

Стратегическая глубина Украины в сочетании с просчетами России дала Украине пространство для поглощения ударов, адаптации и восстановления. Лидерство и человеческий капитал также имеют значение, что демонстрируют 230 тысяч сотрудников "Укрзализныци", которые, сами находясь под ударом, продолжают обеспечивать функционирование артерий. По стратегическому значению "Укрзализныця" стоит в одном ряду с ПВО, артиллерией и разведкой страны. Немногие государства, находящиеся под угрозой, обладают столь значительной внутренней территорией в сочетании с паутинообразной железнодорожной системой. Для сравнения, Тайвань, имеющий всего 1850 км железных дорог, мог бы поместиться внутри Украины 17 раз. Более того, стоит ли ожидать, что в будущей войне Россия (или Китай) повторит этот стратегический промах? Планировщики обороны не должны на это рассчитывать. Это была ошибка, вызванная гордыней, а не способностями.

Заключение

В то время как Россия провалила многие аспекты этого вторжения, Украина заслуживает похвалы за создание многоуровневой, устойчивой и цельной обороны общества. Помимо прямой военной силы, которую обеспечила поддержка Запада, система национального сопротивления Украины содержит уникальные составляющие, позволившие ей добиться масштаба, широты и относительной упорядоченности. Эти четыре переменные заслуживают пристального внимания при изучени "украинской модели сопротивления". Ведь однажды их уже упустили из виду россияне.

Об авторе

Брайан Петит, полковник армии США в отставке, преподает и консультирует по вопросам стратегии, планирования, специальных операций и сопротивления. Внештатный сотрудник Объединенного университета специальных операций.