731 день большой войны. Украинские бойцы о проблемах на фронте, тактике ВС РФ и FPV-дронах

Украина отстаивает свое право на существование в полномасштабной фазе десятилетней российско-украинской войны. 24 февраля отсчет боевых действий перейдет на третий год. В честь этого Фокус подготовил большой материал о наших защитниках.

Мы пообщались с семью военнослужащими и спросили у них о следующем:

• Чего не хватает украинским защитникам?
• Как россияне меняют тактику применения FPV-дронов?
• Что нужно изменить в Силах обороны?
• Как изменилось обеспечение за два года большой войны?
• Есть ли проблемы со связью у военных?
• Что мотивирует продолжать ежедневную борьбу?

Каждый и каждая из бойцов, с которыми пообщался Фокус, представляет различные рода войск и имеют собственный путь в армии. Из соображений безопасности некоторые из защитников и защитниц общались с Фокусом на условиях анонимности и оставляли только свои имена или позывные.

Героями этого материала стали: спецназовец с позывным Zeus, аэроразведчик одного из добровольческих подразделений Глеб, оператор ПВО Даниил, морпех Дмитрий, старший боевой медик "Реми" из 41-й отдельной механизированной бригады, спецназовец с Бахмутского направления и командир взвода Тарас Кивсяк.

"Сидят в Киеве и пьют банановый латте" — бойцы о том, чего и кого не хватает на фронте

Часто звучит мнение, что не хватает людей. Даниил, который служит в одном из подразделений противовоздушной обороны, говорит, что их рота считается самой укомплектованной, но все равно еще несколько бойцов им бы не помешало. Глобально каждый из военных озвучивает свои проблемы: машины, дроны, средства радиоэлектронной борьбы (РЭБ), командование или дефицит боеприпасов.

"Не хватает на фронте людей, которые, вместо того, чтобы защищать свою страну, сидят в Киеве, пьют банановый латте и говорят, что Сырский — плохой главнокомандующий, а для победы 500 грн задонатили за всю войну. Вот таких там не хватает", — говорит спецназовец Zeus.

Командир взвода Тарас Кивсяк продолжает: его подразделению очень не хватает машин с высокой проходимостью. Они собрали довольно большой автопарк, но машины ломаются быстрее, чем ремонтируются. Иногда бывают ситуации, когда все простаивает из-за поломок.

"Нам не хватает портативных зарядных станций и дронов для разведки. Вражеская РЭБ съедает по несколько беспилотников в неделю, и мы просто не успеваем пополнять свой парк. Ну и, конечно же, не хватает исправного оружия. Настрел наших стволов очень большой, им пора уже на пенсию, однако мы продолжаем выжимать из них все возможное", — делится Тарас Кивсяк, добавляя, что новые стволы нужны повсюду.

Фактически то же самое сказал и Глеб из добровольческого подразделения. Но их обеспечение зависит от волонтеров и от того, что они сами покупают для ведения боевых действий. От поставок медпрепаратов и оборудования зависит и работа медика "Реми". По ее словам, обеспечение фронтовой медицины далеко не идеальное, но волонтеры помогают всем — от перчаток до медэваков. Благодаря этому "Реми" обеспечена буквально всем, что нужно для боевого медика. Медицинская служба тоже помогает — но поставляет меньше и не такое качественное.

"В целом по подразделению больше всего не хватает автомобилей, потому что они часто повреждаются и ломаются. Мое подразделение непосредственно работает с БПЛА, и, конечно, постоянная потребность для нас — дроны ("Мавики", "Совы", "Пумы" и FPV-дроны). Мы часто теряем борты, поэтому иногда потребности не успеваем закрыть", — рассказала "Реми" Фокусу.

Спецназовец, который воюет на Бахмутском направлении говорит, что им не хватает средств радиоэлектронной борьбы, именно портативных изделий.

"Я имею в виду не просто чемоданчик, а именно изделие, которое можно удобно носить на спине. На самом деле вопрос использования РЭБ тоже достаточно сложный, потому что путь FPV-дронов может пересекаться со своим же РЭБ. Если большие армейские системы РЭБ подчинены конкретным подразделениям, то окопные и портативные могут быть собственными изделиями водителей, расчета минометов и т.д.", — говорит боец и добавляет, что такие мобильные комплексы разрабатывают энтузиасты-инженеры.

Военный также сказал Фокусу, что в армии не хватает инноваций. Все воспринимается сложно, командиру проще отправить в бой группу из пяти бойцов с автоматами, чтобы они сбивали дроны, даже если все они станут более уязвимыми для врага. Все делается экстенсивным методом, а не интенсивным, подчеркивает боец специального назначения.

О командирах в армии подробно рассказал морпех Дмитрий. Он воюет в морской пехоте с лета 2022 года. По его словам, командиры уровня роты, батальона и бригады ментально не готовы к большой маневренной войне.

"Они как во времена ООС, когда фронт был статичен. Командир, к примеру, минометной батареи мог с утра с чашкой кофе в руках выйти, бросить пару мин — и все. На этом боевые действия заканчивались. Такая же ситуация и с пехотой, которая сидела в окопах годами. Все, что требовалось от командира батальона — своевременный подвоз еды, БК и воды. Никаких там тактических операций, а если они и проводились, то редко были успешными. Сейчас время для творчества на фронте […] Надо, чтобы командиры не просто слушали, а слышали. У нас нет ни того, ни другого", — сказал морпех в комментарии Фокусу.

Дмитрий добавляет: Украина могла быть далеко впереди в технологическом развитии от РФ, если бы командиры прислушивались к низовым инициативам. К тому же в армии есть такое явление как "недоліки" — так называют неэффективных и проблемных бойцов. Командирам легче ко всем относиться как к "недолікам".

"Так, как мне говорят работать — так работать невозможно, я очень быстро погибну, а я этого не хочу — это одна причина. Вторая причина — я доброволец, я хочу менять все к лучшему, чтобы система работала максимально эффективно, а для командиров это разрыв шаблона", — продолжает морской пехотинец и резюмирует, что он пытается что-то изменить на своем уровне и продолжает "рубиться с орками".

"Перешли в новую фазу войны" — медик "Реми" о FPV-дронах у оккупантов

Среди бойцов, с которыми мы пообщались, двое являются пилотами дронов. Глеб говорит, что сейчас у российских военных очень много FPV-дронов и они пытаются охотиться за украинскими операторами БПЛА.

"Сначала запускали по технике, потом запускали уже по машинам, потом начали пускать по блиндажам, потом по нычкам в окопах, сейчас уже FPV-дронов настолько много, что они их запускают по отдельным пацанам. С нашей стороны ситуация абсолютно такая же. Мы вот сегодня отработали минут за 40: приехали, разложились, въе**ли, собрали и съе**лись", — объяснил тенденции Глеб.

Почти все опрошенные Фокусом военнослужащие подтверждают, что у оккупантов нет дефицита FPV-дронов. Они быстро учатся, перенимают опыт и ставят все на промышленные рельсы. Если раньше целью была украинская техника, то сейчас враг не пожалеет два-три FPV-дрона на одного украинского солдата. Оператор дрона Дмитрий замечает, что оккупанты быстрее Украины все масштабируют. Если в начале полномасштабной войны у них были в наличии "Орланы" и в разработке "Ланцет", то сейчас летает уже второе поколение "Ланцетов", а FPV-дроны уже не просто с ночными камерами, а с полноценными тепловизорами.

"Очень сильно изменилось все. Они следят за нами. Очень быстро перенимают наш позитивный опыт. Мы тоже быстро учимся, но враг масштабирует намного быстрее. У них очень большой процент брака. Но если в тебя прилетит десять FPV-дронов, из которых в худшем случае половина не взорвется, другая половина взорвется. Они отстают от нас примерно месяца на два в развитии частот и так далее. Факт в том, что все плохо, все очень плохо. У нас есть шанс — технологически победить в этой войне. Дать солдатам и матросам проявлять инициативу — это во-первых, а во-вторых, дать возможность им творчески импровизировать", — подчеркивает Дмитрий.

Тарас Кивсяк обращает внимание: использование барражирующих боеприпасов привело к тому, что наработки военных за последние сто лет нивелированы. От артиллерии можно спрятаться за рельефом, но от FPV-дрона рельеф не поможет.

"Оккупанты переняли нашу тактику использования барражирующих боеприпасов, однако увеличили их использование до неслыханых масштабов. Рельеф не может уберечь от боеприпаса, который облетает холмы, деревья, и направляется прямо в дверь. Больше нет безопасных зон, поэтому приходится экспериментировать и применять решения, о которых не написано в учебниках", — говорит Кивсяк.

Спецназовец, который из соображений безопасности пожелал остаться анонимным, добавляет, что оккупанты начали применять FPV-дроны по путям обеспечения, а с октября удары перешли на 1-2 линию обороны. Проблемные участки пытаются закрыть средствами РЭБ.

"Как-то мы даже были свидетелями того, что россияне целили FPV по медэваку, на самом деле им без разницы, в кого целиться, а в отдельных случаях медики являются приоритетной целью. Вообще сейчас мы как будто бы перешли в новую фазу войны, где значительно шире стали использоваться БПЛА. Однажды два "Мавика" остановили штурм", — продолжает тему FPV медик "Реми".

"Сейчас они не особо заморачиваются с количеством дронов. Если не получилось первый раз залететь в окоп к нашим пацанам, они смело летят еще раз 5-6 разными дронами, потому что с количеством нет проблем", — добавляет Zeus.

"Это точно ахиллесова пята" — что надо изменить в Силах обороны по мнению военных

Фокус поинтересовался у бойцов, что, по их мнению, реально поменять в украинской армии. Медик "Реми" подняла тему раненых и их реабилитацию. Государство выделяет больше средств на протезирование бойцов — вместо того, чтобы сохранять конечности.

"Есть очень много вещей, которые хотелось бы изменить, но больше всего я, как медик, переживаю именно за раненых. К сожалению, после ранения военные сталкиваются с невероятными проблемами — начиная от финансовых и заканчивая тем, что необходимой реабилитации нет. Почему-то государство выделяет больше денег на протезирование, чем на то, чтобы сохранить конечности военным. Раненые и их дальнейший путь к выздоровлению — вот что больше всего мне не нравится в армии и в стране в целом. Это нужно менять коренным образом", — отмечает "Реми".

Боец с Бахмутского направления также говорит, что армии надо сделать все процессы менее инертными, потому что опыт приобретается очень большой ценой, однако из-за "совковости" армейской системы не все усваивают опыт. Армии нужно, чтобы в ней было меньше армии, парадоксально резюмирует военный. Ахиллесовой пятой армии оператор ПВО Даниил называет журналы.

"Ведение журналов — это точно ахиллесова пята. Когда я только пришел на КНП (командно-наблюдательный пункт, — ред.) в июне 23-го, у нас было два журнала и одна тетрадь. Когда меня перевели из КНП в январе, у нас было около 7 журналов и все та же рабочая тетрадь. Сейчас в МОГ (Мобильная огневая группа, — ред.) та же беда — куча макулатуры, которая не понятно для чего нужна", — говорит Даниил.

Тарас Кивсяк акцентирует на том, что в Украине надо сделать приоритетом военное образование населения, а командиры всех уровней должны стремиться осваивать различное вооружение и владеть им. Также надо менять подход к мобилизации, сказал Фокусу морпех Дмитрий. Он снова и снова возвращается к вопросу отношения офицеров звена роты-батальона-бригады. От их отношения многое зависит, нужно отходить от позиционирования: "Нет неудачных операций — есть недостаточное количество пополнения".

"Я доброволец с 2014 года. У меня другое отношение ко всему этому. Я видел, как работает армейская система, в которой каждый солдат — это личность со своими мыслями. Часто эти мысли правильные, поэтому их стоит выслушать. Командир при доведении информации об операции до бойцов, спрашивает их мнение: как лучше это будет сделать? (Сейчас) у нас такого в основном нет. Если это изменить, будет гораздо меньше смертей, будет больше положительных отзывов и люди захотят служить, а не просто отбывать повинность", — отмечает в комментарии Фокусу морской пехотинец.

К тому же не каждая атака — это "на мясо". Дмитрий говорит, что такое восприятие возникает оттого, что офицеры не объясняют, для чего надо взять позицию. Офицерам, по его мнению, надо пройти переподготовку в странах НАТО. Потому что если даже он пройдет такие курсы и станет сержантом натовского образца, то в реалиях армии этот опыт… "на**р никому не будет нужным".

Оператор БПЛА Глеб объяснил Фокусу, что надо пересмотреть систему приобретения и поставок, оптимизировать систему доступа к различным БПЛА, а также наладить коммуникацию между техниками, чтобы происходил обмен опытом между разработчиками РЭБ и FPV-дронов.

Некоторые защитники рассказали о ситуации со списанием имущества. Например, аптечки (IFAK), которые выдает государство, часто не используются, потому что их очень сложно списать. Поэтому все просто покупают за собственные средства, чтобы обойти армейскую забюрократизированность или обращаются к волонтерам.

"Не сравнится с тем, как было": как поменялось обеспечение войска

Государство и волонтеры работают над тем, чтобы у защитников было все необходимое для выполнения задач. Фокус общался с военными из разных родов войск и спецификой задач — и заметно, что обеспечение от подразделения к подразделению отличается. Например, спецназовец Zeus говорит, что за два года войны обеспечение сделало два шага вперед, а морпех Дмитрий и Тарас Кивсяк особой разницы не видят, потому что сразу было все хорошо. Вдобавок Кивсяк необходимое докупал за собственные средства. Специфика работы на БПЛА такова, что армия не все может выдать, а волонтеры могут передать не совсем то, что надо, рассказал оператор беспилотников.

"Тыловое обеспечение уже совсем не то, что было — благодаря гуманитарной помощи и качественной работе наших тыловиков. Мы ходим в прекрасной и удобной форме с правильно подогнанными средствами защиты: бронежилетами, касками и т.д.", — делится Zeus.

Также спецназовец с Бахмутского направления говорит, что с начала полномасштабной войны в бригадах и батальонах люди набрались опыта, стали компетентнее. Проблемы с провизией были только первый месяц, сейчас на пунктах постоянной дислокации шикарно кормят: "Не просто крупы, а и фрукты, и куча всего остального".

"Если говорить об обеспечении фронта в целом, то ситуация немного другая, хотя тоже может перекликаться с вышесказанным. Когда к нам "зашли" кассетные боеприпасы, то это сразу почувствовалось, и в целом по работе дружественной арты, и на передке, а потом, когда снаряды закончились, тоже сразу все почувствовали", — продолжает боец, который на условиях анонимности пообщался с Фокусом.

Даниил лаконично объяснил разницу в обеспечении. С февраля по май 2022 года не хватало медицины, а на рынке цены были сильно завышенными, сейчас ситуация стабилизировалась.

"На самом деле, в плане одного бойца армия может обеспечить всем необходимым (это если о личных вещах). В 2022 году не было, как по мне, выработано четкого логистического принципа работы со снабжением. Сейчас, в силу времени ведения боевых действий, обеспечение не является таким проблематичным, поскольку мы имеем четкие позиции, четких поставщиков и четкие суммы для того или иного. Сейчас можно получить все значительно быстрее", — говорит медик "Реми".

"Не работает радиостанция — используешь интернет, и наоборот". Военные о связи в армии

Во время боевых действий одним из важнейших элементов является связь, от которой зависит скоординированность подразделений на поле боя. Без нее сложно избежать дружественного огня, знать о действиях побратимов и совместно выполнять задачи. Опрошенные военные говорят, что у них проблем со связью в подразделениях нет. Но если ситуация динамично меняется, то и связь может усложниться. Все зависит от командиров и частей на конкретном участке фронта.

"У нас проблем сейчас нет, потому что "стоялово" с плюс-минус четкой линией фронта. А когда происходит активный п***ец, то может быть и раз**б полный, что вообще ни**я не будет понятно. А чаще всего именно так и бывает, особенно в начале [полномасштабной войны] так было. А сейчас нормальная связь", — рассказал Фокусу Глеб.

Об улучшении взаимодействия между подразделениями рассказал морпех Дмитрий. Сейчас бригады морской пехоты действуют на одном направлении совместно, поэтому налаживание связи произошло довольно быстро.

"Взаимодействие между подразделениями в структуре морской пехоты улучшилось очень сильно. Раньше каждая бригада морской пехоты воевала, кто где. Часто налаживать взаимодействие между подразделениями морской пехоты, десанта, пехоты, ТрО было трудно из-за разного понимания войны и подготовки. Сейчас мы вторую операцию выполняем вместе: все бригады морской пехоты на одной линии. Взаимодействие на высоком уровне, но — нет предела совершенству", — объясняет Дмитрий.

Спецназовец с Бахмутского направления и Zeus отмечают, что у них вопрос связи всегда был приоритетным. "Наши связисты ежедневно делают и тестируют новые прошивки на радиостанции, чтобы мы не волновались, что нас кто-то слушает", — говорит Zeus. Боец, с которым Фокус общался анонимно, продолжает: "Служба связи бата стала более опытной, были сделаны шаги для оптимизации работы средств связи". Благодаря этому, по словам Zeus, если оккупанты и захотят узнать какую-то информацию, им понадобится минимум неделя-другая для прослушивания, но информация будет уже неактуальной. Война — это постоянные гонки с врагом, надо быть во всем быстрее и лучше.

"На связь было грех жаловаться, все время юзали моторолы DP4400 и довольно часто их перепрошивали", — рассказал оператор ПВО Даниил.

Медик "Реми" и Тарас Кивсяк сошлись в том, что на качество связи на фронте также влияет наличие терминалов Starlink.

"Связь — один из немногих аспектов, за который волнуешься меньше всего. Не работает радиостанция — используешь интернет, и наоборот. Это также решает проблему досуга там, где для этого раньше не было пространства. Сейчас солдат на позиции перед сном уже не созерцает земляную стену своего блиндажа, а, например, смотрит новости по YouTube или общается с родными", — рассказал Кивсяк.

"Как по мне, то со связью у нас проблем вообще нет, как минумим хотя бы по той причине, что у каждого подразделения есть по Старлинку. У нас четко выстроены звенья связи. Это касается как так называемых "тапиков", так и самого Старлинка. Мы не каждый день на "нуле", там ситуация уже другая. Часто между смежными подразделениями нет связи или коммуникации, и это приводит к потерям позиций. Но, мне кажется, все зависит от ситуации и самих командиров на местах. У всех по-разному", – резюмирует старший боевой медик.

"Как мы можем отступить назад, если дом впереди": что мотивирует военных продолжать борьбу

У каждого защитника и защитницы своя мотивация ежедневно продолжать выполнять задачи и бороться. Два года полномасштабной войны истощают, но бойцы не намерены сдаваться. Далее приводим слова всех семи военных в полном объеме:

• "Лично меня мотивирует то, что пути назад нет. Мы ни на кого не нападали, и у нас нет опции договориться и разойтись по домам. Наши дома за нашими спинами, и если нас не будет — не будет и всей страны", — Тарас Кивсяк.
• "Я доброволец, то есть, знал куда иду. К тому же 24 февраля никто особо хорошего ничего не ожидал, но мы все тогда были свежими и не уставшими. Сейчас, на 10-й месяц третьего выезда, я, конечно, чувствую усталость. Мы потеряли много товарищей, их гибель — мотивация продолжать борьбу. Мы были в разных ситуациях, устали друг от друга, потому что группа стала достаточно маленькой, надоели слухи, что нас выведут", — спецназовец из Бахмутского направления.
• "Ничего — это просто моя работа. Я просто делаю свою работу", — Глеб из добровольческого подразделения.
• "Деньги — хороший мотиватор. Раньше были более идеалистические убеждения, но государство смогло их заруинить постоянными "обсерами" с корупцией и регуляциями", — оператор ПВО Даниил.
• "Мой побратим сказал хорошую фразу: "Как мы можем отступить назад, если дом впереди". Месть за своих побратимов, которые отдали свою жизнь на поле боя — за нашу землю и за народ. Конечно же, наши женщины, дети, которые ждут нас дома и поддерживают", — спецназовец Zeus.
• "Есть много вещей, которые меня мотивировали в начале. Сейчас как таковой мотивации нет, но есть внутренняя дисциплина, которая не позволяет мне сдаваться, поскольку, опустив руки я в первую очередь проигрываю самой себе", — медик "Реми".
• "Это как вопрос, для чего ты пошел на войну. Видимо, то, что я уже здесь почти два года провел. А если считать и 2014-2015 годы, то все три года. Я уже хочу, чтобы это все закончилось. Чем меньше людей пройдет через боевые действия, тем мне кажется, стране будет легче потом возродиться. Боевые действия суперпозитивно на людей не влияют. У меня есть теория о "стране глобального ПТСР". Одно дело, когда люди живут в тылу под ракетными обстрелами или угрозами — это один ПТСР. А боевые действия — это совсем другой ПТСР. Не хотелось бы, чтобы мы все были одинаково е**нутые. Это не интересно и после условной победы не будет времени на передышку. Надо будет сразу работать дальше на восстановление, на усиление страны. Военные будут отдыхать, но вот гражданские будут работать очень активно. Если очень много будет ветеранов, то некому будет работать у нас, вот и все", — морпех Дмитрий.