От техасской камеры до подвалов НКВД: почему история смертной казни важна для Украины сегодня

Во время, когда демократические страны пересматривают границы государственного принуждения, а авторитарные режимы — наоборот, усиливают репрессивные практики, история смертной казни снова становится политическим индикатором. Ее эволюция показывает не только технологические изменения, но и то, как общества определяют границу между наказанием и бесчеловечным обращением.

Фокус рассказывает, почему именно 7 декабря 1982 года считается поворотным моментом и как эта дата связана с дискуссиями о роли государства в наказании сегодня — от США до Украины.

7 декабря 1982 года — день, когда мир впервые увидел "гуманную" казнь

Именно в этот день в техасской тюрьме Хантсвилл казнили Чарльза Брукса-младшего, 40-летнего осужденного за убийство автомобильного механика Дэвида Грегори в 1976 году. Он стал первым человеком в истории, которого казнили не пулей, газом или электрическим током, а летальной инъекцией — трехкомпонентной смесью тиопентала, панкурония и хлорида калия.

Идея инъекции зародилась пятью годами ранее, в 1977-м, когда анестезиолог Джей Чапман предложил метод, который в США назвали "медицински более чистым". Однако уже через несколько десятилетий многочисленные расследования, судебные процессы и журналистские материалы доказали: на практике инъекция может быть не менее болезненной, а иногда — и более рискованной, чем старые методы.

США сегодня остаются одной из немногих демократических стран, сохраняющих смертную казнь, а инъекция — самым распространенным способом казни в 28 штатах.

Как человечество изобретало "гуманность" в казни: от гильотины до газовых камер

История смертной казни — это история попыток государства создать механизм убийства, который бы одновременно не подрывал моральный авторитет власти.

В Вавилоне практиковали сожжение, в Риме — распятие, в Греции — яд (самый известный случай — Сократ, 399 г. до н.э.). В Европе Средневековья казнь была публичным шоу, что подтверждало силу королевства.

После Французской революции возникла гильотина, которую считали научным прорывом. В США в конце XIX века впервые применили электрический стул (1890 год), а затем — газовую камеру.

После Второй мировой войны многие страны Европы отказались от казней. В 1970-х годах в США возникла идея инъекции — как "медицинской" и "непубличной" формы казни.

Но многочисленные случаи, когда выполнение инъекции длилось 20-40 минут из-за ошибок персонала или некачественных препаратов, поставили под сомнение "гуманность" метода. Amnesty International неоднократно указывала на риск пыток, скрытый в стерильном виде процедуры.

Смертная казнь в СССР: тишина вместо гуманности

Совсем другую траекторию имела советская система. В СССР смертная казнь была не юридической нормой, а частью государственной машины, которая работала в режиме максимальной секретности. Расстрел оставался единственным официальным способом казни, но главным инструментом было даже не это — а полный информационный контроль. Родственники не знали, когда приговор исполнен, не знали места захоронения, не имели возможности обжаловать процедуру. Согласно приказам НКВД и позже МВД, весь процесс запускался и завершался в подвальных помещениях спецслужб: короткое сообщение об отклонении прошения о помиловании, выстрел в затылок, тайное захоронение. Само государство действовало так, будто смертной казни не существовало — парадокс тоталитаризма, который карает открыто, но убивает скрыто.

В 1937-1938 годах эта система достигла своего пика. По данным исторического общества "Мемориал", в период Большого террора в СССР было расстреляно около 680 тысяч человек. Приговоры выносились "тройками" часто за одну-две минуты, без адвокатов и без права на защиту. После войны расстрелы стали инструментом борьбы с "врагами народа", а в 1960-х — даже с экономическими преступлениями: в СССР могли казнить директора магазина, бухгалтера или кассира за хищения, которые власти пытались представить как "преступления против государства". Формальная отмена смертной казни в 1947 году была политическим жестом, который быстро отозвали уже в 1950-м — советское государство просто не могло существовать без этого инструмента.

Последним официально казненным в СССР считают Андрея Чикатило, расстрелянного в 1994 году в Новочеркасске. Это показательный факт: даже после распада Союза постсоветская Россия унаследовала и продолжила советскую модель казни — закрытую, бесконтрольную, с той же логикой государственного монополизма на насилие. Мораторий, введенный Россией в 1990-х, так и не стал настоящей правовой реформой: смертная казнь юридически остается в Уголовном кодексе РФ и может быть реанимирована в любой момент.

Путь Украины: как государство отказалось от советской модели

Украина, в отличие от России, пошла другим путем. В первые годы после независимости украинская система смертной казни оставалась советской по форме и по содержанию: закрытые процедуры, отсутствие доступа к информации, казни, о которых общество узнавало постфактум. В 1991-1997 годах украинские суды выносили смертные приговоры регулярно, и последний из них был приведен в исполнение в 1997 году. Европейский суд по правам человека в решении "Кузнецов и другие против Украины" фактически признал эту практику бесчеловечным обращением — не только в отношении осужденных, но и в отношении их семей, которые жили в состоянии правовой неопределенности.

Ключевой перелом произошел в конце 1990-х. В 1995 году Украина вступила в Совет Европы и взяла на себя обязательства отменить смертную казнь. Под давлением международных обязательств, но также под влиянием внутренней дискуссии о том, должно ли новое государство воспроизводить механизмы насилия Советского Союза, началась правовая трансформация.

В декабре 1999 года Конституционный Суд принял историческое решение, признав смертную казнь противоречащей Конституции и принципу неотъемлемости права на жизнь. А уже в 2001 году новый Уголовный кодекс полностью исключил смертную казнь из украинской правовой системы.

Это решение имело гораздо более глубокий смысл, чем просто выполнение требований Совета Европы. Украина отказалась не только от смертной казни — она отказалась от советского подхода к правосудию, построенного на секретности, наказании без возможности защиты и абсолютной власти государства над человеческой жизнью. Выбор Украины стал сознательным разрывом с тоталитарным наследием, одним из первых структурных решений, определивших ее европейскую траекторию.

И сегодня, когда авторитарные режимы снова возвращаются к репрессивным практикам, история смертной казни напоминает: вопрос не в том, как наказывают — электрическим током, выстрелом или инъекцией. Вопрос в том, может ли государство позволить себе лишать жизни, и какую правовую культуру оно формирует вокруг этого решения. Украина уже ответила на этот вопрос более двух десятилетий назад. Мир — отвечает до сих пор.