Гнать змия: борьба с пьянством в СССР была активной, но бесполезной

С этим пороком советского общества боролись Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев и Горбачев, однако ни один из них не добился желаемого результата. Пьянство и алкоголизм среди славян были распространены с незапамятных времен.

Самогонщики-контрреволюционеры
Буквально с первых дней прихода к власти большевики продемонстрировали решительное намерение искоренить пьянство как пережиток капитализма. Уже в июле 1918 года советское руководство приняло постановление о запрещении производства самогона и его продажи на период Гражданской войны. Декрет ВЦИК устанавливал уголовную ответственность за самогоноварение – 10 лет тюрьмы с конфискацией имущества. После окончания военных действий меры борьбы с зеленым змием еще больше ужесточили, а Ленин в "Дополнении к декрету о продовольственной диктатуре" постановил считать самогонщиков врагами народа или же контрреволюционерами и таким образом подвел их практически под расстрельную статью.

Для устрашения народа советский писатель Демьян Бедный придумал следующую агитку: "Вино выливать велено, а пьяных – сколько ни будет увидено, столько и будет расстреляно". Правда, любителей выпить это не останавливало: за большие деньги или ходовой товар самогонку можно было купить на черном рынке.

Мало водки
В годы правления Сталина пролетариат поубавил свои ликероводочные аппетиты. Но уже с началом войны вернула утраченные позиции самогонка. Особенно в больших дозах ее использовали советские партизаны, и не только для медицинских целей.

Например, в одном из отчетов украинских националистов о партизанах писалось: "Во время пьянки 80% пьют водку до беспамятства, остальные 20% умеренно". Представитель ЦК ВКП(б)У Иван Сыромолотный, находясь в партизанском Сумском соединении, в своем письме начальнику УШПД Тимофею Строкачу отмечал: "Действительно, часто не верится, что в тылу живем. Плохо, что нет водки. Спирта здесь не гонят. Самогона мало и плохой, но все равно пьем, где получается".

Не лучшим образом обстояли дела и в регулярных войсках Красной армии. "Первые слова, которые мы слышали: "Хозяйка, давай водку!" – вспоминает жительница села Иванков Житомирской области Мария Краевская визиты солдат. – Водка, водка, люди уже между собой удивлялись, сколько ж можно. Когда немцы заскакивали в дом, то сразу: "Масло, яйка", а эти – водка. Тогда многие односельчане говорили: "Ей-богу, они опять пропьют Россию".

В 1948 г. Президиум Верховного Совета издал приказ "Об уголовной ответственности за изготовление и продажу самогона". Спустя двадцать лет Брежнев за такое же наказывал лишением свободы: от одного до двух лет за изготовление и от одного до трех лет – за сбыт.

Но одним из самых ярых борцов за трезвое общество был отец перестройки Михаил Горбачев. С его подачи 16 мая 1985 г. был принят закон "О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения". В народе как только его не называли – и "горбачевский указ", и "сухой закон", и "наполовину сухой закон".

В те годы водка стала дефицитным товаром, чем не преминули воспользоваться спекулянты. Причем зарабатывали они на этом большие деньги: если в магазинах "оковыта" стоила 10 руб. и купить ее было очень сложно, то у спекулянтов за 30–40 руб. находилась всегда.

Контрольные закупки
Самогон начали гнать в больших количествах. И не только в деревнях, где это занятие было распространено во все времена и процветает поныне. Появились самогонщики и в городах. Как известно, для приготовления зелья требуется два основных ингредиента – сахар и дрожжи, и в 1986–1988 годах возник ажиотажный спрос на эти продукты, люди выстаивали в огромных очередях. Талоны на сахар ввели практически повсеместно, даже в некогда благополучных Москве и Ленинграде. Такая же ситуация была с дрожжами.

"У нас в Андрушовском районе работали два спиртзавода, – вспоминает бывший сотрудник МВД, подполковник запаса Михаил Тонкоголос. – Поэтому спекуляция дрожжами была страшная, спекулянты приезжали к нам со всей Украины. Приходилось усиленно следить за объектами. Рабочие выбрасывали дрожжи через забор, там их забирали нужные люди. Выносили всевозможными путями".

Вскоре сам член ЦК КПСС Егор Лигачев признал, что такого размаха руководство страны не ожидало: "Люди показали в этом вопросе огромную изобретательность. При желании можно было бы организовать колоссальную выставку всех этих самогонных аппаратов". Действительно, фантазия людей не имела границ, аппараты изготавливали из всевозможного материала и берегли их как зеницу ока. Михаил Тонкоголос, вспоминая ту веселую эпоху, рассказывает, что со своими коллегами во время "рейдов по выявлению очагов самогоноварения" находили приспособления для производства зелья в самых укромных местах, причем иногда аппарат обнаруживали там, где никто не мог и подумать. Кстати, для начала такого рейда хватало одной анонимки – и в доме все переворачивали вверх тормашками. Наиболее распространенными местами хранения были колодцы, сараи для животных, дымоходы, погреба, сеновалы. К таким мерам предосторожности крестьян заставляли прибегать частые визиты сотрудников правоохранительных органов.

"Начальство требовало от нас выполнения плана по борьбе с алкоголизмом, – вспоминает подполковник запаса. – Зная, что поймать с поличным людей, занимающихся сбытом самогонки, нелегко, приходилось идти на хитрости. Приезжая в деревню, мы брали местного алкоголика и засылали его на "точку". Поскольку он был там частым гостем, хозяева продавали ему продукт без малейшей тени сомнения, и в этот момент появлялись мы. Между собой такие операции мы называли "контрольные закупки".

Следует отметить, что милицейские рейды не останавливали людей, они продолжали заниматься самогоноварением. Все дело в том, что на селе водка – жизненно необходимый продукт, она там заменяла деньги. За проделанную работу, которая требует помощи односельчан (заготовить дрова, сено, вспахать огород), очень часто расплачиваются поллитрой, а не деньгами.

Хотелось как лучше
Проблемой для села в то время также было проведение так называемых безалкогольных свадеб, где веселье и похмелье всегда в почете. Чтобы провести безалкогольную свадьбу, требовалось разрешение представителя власти, более того – количество гостей тоже регламентировалось государством. "В селе молодожены, желающие отметить свое бракосочетание, писали заявление на имя головы сельсовета, и он решал, можно или нельзя отмечать, – вспоминает Тонкоголос. – На таких свадьбах допускалось присутствие не более 50–70 человек, что для сельской местности очень мало. Но люди проявляли изобретательность – наливали водку в чайники и пили. Иногда на такие свадьбы наведывались мы, милиционеры, смотрели за порядком".

Как правило, изъятую водку отправляли в лаборатории при спиртовых заводах или же уничтожали на месте, предварительно составив акт о том, что "самогон уничтожен путем выливания". Иногда милиционеры забирали качественный продукт с собой для празднования удачных рейдов.

Принимаемые меры по борьбе с алкоголизмом были неэффективными, народ и дальше продолжал пить, а сокращение объемов производства водки привело к возникновению огромного черного рынка алкоголя. "Идея-то, по сути, была хорошая, но все дело испохабили на стадии исполнения. Надо было растянуть на годы, а не ломать людей", – вспоминал впоследствии Горбачев.