Жизнь в привате

Геннадий Боголоюбов
Родился 20 января 1962 г. в Днепродзержинске.
В 1984 г. закончил Днепропетровский инженерно-строительный институт, специальность "промышленное и гражданское строительство".
В 1984-1988 гг. работал в тресте ДПС (г. Днепропетровск), бизнес.
С начала 90-х гг. – соучредитель КБ "Приватбанк",
совладелец фирмы "Сентоза", гендиректор компании "Солм" и др.
С 1999 г. президент Днепропетровской еврейской общины. Курирует социальные программы Благотворительный фонд "Хесед Менахем", центры-столовые "Бейт-Барух", детские пансионы, Фонд "Дов-Бер", благотворительную аптеку, консультационный центр по репатриации, строительство Дома для престарелых.
Женат, двое детей.

Неучастие и непротивление
— Почему за много лет предпринимательской деятельности вы дали всего одно интервью? С чем связана эта закрытость, которая, в принципе, не характерна для украинской олигархии 90-х?— Меня вообще никогда активно не расспрашивали, а самому предлагать свои услуги… Мне, например, кажется не очень этичным, когда люди, чего-то добившиеся в жизни, рассказывают о своих женах, собаках, домах, яхтах и обо всем остальном. Специфика нашего бизнеса — построение нашей компании не очень предусматривает публичность. Я не чувствую, что нам это нужно.

— А неучастие группы "Приват" в публичной политике? Это интуиция или расчет?
— Бизнесу как таковому связь бизнеса с политикой, может, и не мешает, а скорее помогает. Но мы всегда позиционировали себя как структура вне политики — и это нам помогало. Может, в краткосрочной перспективе мы в чем-то и проигрывали, но в стратегических вопросах — всегда оказывались в выигрыше. Сначала, наверное, это было интуицией, а теперь стало нашей политикой.

— Вам не было завидно, что, например, у г-на Пинчука была своя фракция в Верховной Раде "Трудовая Украина", у г-на Суркиса — социал-демократическая фракция и партия, у Ахметова — Партия регионов и свой премьер-министр, а у "Привата" ничего…
— Не было.

— Как вы можете оценить опыт хождения в политику крупных украинских бизнесменов? Он скорее позитивный или негативный? Или у каждого свой?..
— Логика говорит, что сначала ты хочешь денег, а потом власти, или власти, а потом денег… То есть заставить себя успокоиться и быть довольным тем, что есть, не каждый может. Я, например, совершенно не чувствую себя комфортно в политике, ничего в ней не понимаю. И я уверен, что управлять дистанционно любыми фракциями или политическими деятелями — это, по сути, невозможно. Нужно самому идти туда, заниматься этим делом. А я к этому никогда не был готов, а сейчас не хочу даже думать об этом.

— О "Привате" пишут — вместо того, чтобы покупать депутата, фракцию или избирательную кампанию, вы покупаете конкретное решение. Если говорить начистоту, вам приходится иметь дело с политическими лоббистами в парламенте или в каких-то других структурах власти? — Иногда приходится.

— Так было в прежние годы или сейчас тоже?
— Сейчас тоже.

— Один из политических комментаторов в статье о группе "Приват" написал: "В 2004 г. в риторике лидеров группы стали звучать оранжевые нотки". Правда ли, что вы тогда поставили на Ющенко?
— Мы вообще ни на кого не делали ставок. "Приват" как крупная бизнес-структура априори никогда не может кого-либо поддерживать. Политически мы ни на кого не ориентированы. Тем более, мы по определению никогда не можем поддерживать оппозицию или быть в оппозиции. Мы же банк, промышленная группа.

Но у людей, которые работают в компании — хозяев, акционеров, менеджеров и так далее — у каждого есть свои симпатии и антипатии. Если посмотрим на наших региональных представителей, то один — депутат облсовета от Партии регионов, другой — от Блока Юлии Тимошенко. В 2004-м руководитель одной из наших компаний ходил на совещания к Кучме и Медведчуку, а все его сотрудники закрывали офис и шли на Майдан с флагами и бутербродами...

Каждый сам определяется политически, но у компании всегда была своя идеология. Она состоит в том, что мы готовы работать с любой существующей властью.

— В апреле 2005 г. Юлия Тимошенко, то ли в шутку, то ли всерьез сказала одному из информагентств, что рассматривает вашу кандидатуру на должность главы Днепропетровской облгосадминистрации. Насколько это было реально?
— Это, конечно, была шутка. Во-первых, Тимошенко никоим образом не могла всерьез рассматривать мою кандидатуру. Во-вторых, я себя никогда в жизни не видел на государственной должности. И эта ситуация является иллюстрацией к тому, что я сказал перед этим, — то есть когда связываешь свою позицию и себя с какими-то политическими силами и направлениями, тогда уже слова перестают быть шутками, и в таком варианте есть поле для каких угодно домыслов…

— Вашей реакции не было…
— Я даже не слышал об этом ее заявлении!

— А в принципе вы поддерживаете отношения с землячкой?
— С Тимошенко у нас нет никаких взаимоотношений. Юлию Владимировну я видел последний раз еще тогда, когда она жила в Днепропетровске и руководила корпорацией "Украинский бензин". Тогда она с Лазаренко работала. Впоследствии у нас была одна или две встречи, но они носили официальный характер.

А после того как она ушла в оппозицию и когда ее стали преследовать, у нас не было возможности с ней общаться. Когда она пришла во власть — тоже общаться было сложно, потому что она дистанцировалась от всего бизнеса.

— Ее тем временем упорно называют лоббистом "Привата"...

Продолжение читайте в еженедельнике "Фокус" №2 от 6 октября 2006 г.