Молодой дружный коллектив. Как чувствуют себя на рынке труда те, кому за 40

Каждый, кто терял работу после тридцати пяти, думаю, испытывает нервный тик, читая вакансии с подводящей итог пометкой "вас ждет дружный молодой коллектив". Когда в 2012 году руководство журнала, в котором я работал, волевым решением расформировало редакцию, мне было 42, сейчас почти 46. И все эти четыре года мне приходится сталкиваться с "любовью к молодым и рьяным" и констатацией "бестолковости дряхлых стариканов". В принципе, возрастная дискриминация на рынке труда — не новость. Офисная работа всегда считалась престижной, а в 1990-х, когда большинство производств закрылось, она вместе с торговлей стала едва ли не единственным полем для самореализации. Результат — переизбыток соискателей, потеря высококвалифицированными специалистами рабочих мест в условиях перманентного кризиса и предпочтение пусть не обкатанной, зато не умеющей просить прибавку молодежи.

Казалось бы, сложилась благоприятная ситуация для работодателей, желающих привлечь на производство ответственных работников, готовых трудиться всерьез и долго. Да и онлайн-ресурсы, публикующие базы вакансий, пестрят призывными заголовками: "Брось себе вызов! Выйди из зоны комфорта! Кардинально поменяй род деятельности!" Вопрос в другом: чем готовы ответить владельцы производственных мощностей безумству храбрых?

Для всех, кто подобно мне, успешно проработал в одной сфере более десяти лет, кардинальные перемены сопоставимы с цитатой Ницше: "Если жизнь не удается тебе, если ядовитый червь сомнения пожирает твое сердце, знай, что удастся смерть". Для меня "смерть" обернулась возможностью пройти стажировку пекарем в одном из супермаркетов столицы. С порога менеджер по персоналу предупредила, что у них две смены по двенадцать часов. Притом, что в незавидном советском прошлом круглосуточное производство делилось на три смены. А далее открылась страшная истина: на многих предприятиях ничего не слышали о трудовом законодательстве. И дело не только в неоплачиваемом отпуске (с этим мы сталкиваемся повсеместно), но и в неоплачиваемом больничном. То есть получил пекарь серьезный ожог, махнул обвальщик мяса топором не глядя, да хоть бы и просто добираясь на работу в гололед, сломал себе ногу-руку, работодатель не при чем — он хладнокровно обрекает сотрудника на голодные месяцы, а то и полугодия. В крайнем случае неосмотрительного работника великодушно не уволят. Соответственно, нет никакого оформления по трудовой — так, трудовое соглашение с сомнительным обещанием пенсионных отчислений.

Не меньше впечатлила и маниакальная рачительность незримых хозяев торговой сети. Они явно "повернуты" на потенциальном воровстве сотрудников. Вход на предприятие через КПП, охранник тщательно описывает ваш обеденный судок: два битка, помидор, огурец — заносит перечень в журнал, вы с ним на пару расписываетесь, а вот сигареты с зажигалкой придется оставить. Купил в маркете бутылку воды или шоколад, выходи через кассу и к охраннику с чеком на подпись. Кстати, самого понятия "обед" не существует. Есть время с двух до трех часов дня, в которое можно выкроить минут пятнадцать, пока тесто подходит. Когда я, улучив этот момент, давился варениками, за соседним столом дремали женщины из рыбного отдела.

Заверив, что тандыр — самая простая, начальная, стадия обучения, начальник производства поставила меня на выпечку лаваша. И начались упражнения по взвешиванию каждой порции, формированию лепешки, приданию ей необходимого размера и формы. На удивление, самым сложным моментом оказалось вытаскивание 20–40 кг теста на рабочий стол. Сколько ни посыпал руки мукой, дружелюбная масса по-родственному не отпускала. Время от времени ко мне подходили женщины-пекари и, расплываясь в улыбках, спрашивали: "Ну как?" А мне слышался один и тот же безмолвный вопрос: "Зачем ты сюда пришел?" Вот баба Катя с бабой Верой на полусогнутых ногах то перетаскивают заготовки булок с маком, то вынимают из печи тяжелые противни, то обмазывают тесто яичным желтком и поливают шоколадной глазурью, то вновь делят замес на порции. И так четыре-шесть циклов за смену, каждый из которых подразумевает от трех до семи операций с тестом. Да и никакие они не бабы, женщины слегка за пятьдесят, просто ежедневная усталость окончательно стерла остатки молодости. "Да, за двенадцать часов у нас негде присесть! — бойко комментирует отсутствие лавок и стульев начальник. — Это чтобы не было простоя. Да мне самой их жалко! Они у нас как зомби. А вы как думали? Это же адское производство!"

К пяти вечера я уже ничего не думал: защемление нерва под лопаткой, боль в пояснице, запястьях и, увы, уже не первый пот. Полагаю, у сотрудниц пекарни, много лет созидающих продукт, который всему голова, с варикозом, тромбозом и сколиозом все в порядке. Благородный труд Великих Женщин. А главное, абсолютно незаметный для потребителя, не говоря уже о владельцах производства. Возникает закономерный вопрос: могут ли пекари за свою изнурительную работу позволить себе достойный отдых, скажем, в той же Европе? Сомневаюсь. По супермаркетам столицы разлет ставок пекаря от 4600 до 5200 грн. Захочешь иметь на тысячу больше — иди в ночную.

Я не знаю, то ли мои неловкость и медлительность были тому причиной, а может, вселенская скорбь в глазах, но к концу первого и последнего дня моей стажировки начальник производства вынесла вердикт: "Это не ваше!" Честно признаться, было горько и стыдно, и в первую очередь перед моей наставницей по лавашам, ведь ей так нужен был сменщик. Но недоумение, которое вызвала у женщин-пекарей моя попытка влиться в их коллектив, можно понять: каждый из нас, достигнув определенного возраста, должен заниматься тем, что делал много лет и в чем преуспел. А то, что молодым везде у нас дорога, безусловно, здорово, но исключительно "молодой дружный коллектив" — это путь в никуда, поскольку не предполагает обмена опытом. Ребята чуть за двадцать легки на подъем и щедро фонтанируют идеями, но не всегда способны их воплотить. Что же касается нехватки кадров на предприятиях, то объясняется она не тем, что все стремятся прохлаждаться в офисе, а отсутствием человеческих условий и достойного вознаграждения за труд.