Когда закончится война

Место действия — Изюм. C волонтером Иваном Звягиным грузим медицинскую гуманитарку в скорую помощь с номерными знаками "ПТН-ПНХ". Пока хирург Армен Никогосян объясняет, какие ящики куда ставить, успеваю перекинуться парой слов с медсестрой Аленой Сонцеславой. Я давно хотел написать о медиках-волонтерах — Армене и Аленке, не раз попадавших под обстрел и вытаскивавших раненых с поля боя. Но не удавалось встретиться.

— Алена, я знаю, что вы были в Киеве, почему не позвонили?

Оказывается, не хотела давать интервью без Армена.

— А как вам Киев? — интересуюсь.

Алена говорит по-украински, и я не буду переводить, так как язык в этом случае — часть глубинного смысла:

— Я йшла по вулиці і заглядала людям в очі, питала себе: чи розуміють вони, що відбувається?

— И как?

— Ні, не розуміють.

Спустя неделю, вернувшись домой, поймал себя на той же мысли. Праздная надменная столица. Немножко пьяная, немножко злая. Градус бытового хамства и матерной ругани на улице выше, чем в военном лагере или в пришибленных войной Славянске, Краматорске или Николаевке. В кабаках все тот же шансон. На кухнях прежние разговоры: кого и как надо мочить, вздохи по поводу новых тарифов, брань в адрес политиков. Все как всегда.

Здесь не слышны взрывы, не гниют на жаре заминированные мертвецы. Лишь изредка стоны безруких-безногих бойцов из центрального госпиталя просачиваются в "Фейсбук", и кто-то, проснувшись, идет в супермаркет и покупает для солдат кофе или консервы. Но таких мало. В большинстве своем киевляне еще не поняли, что происходит.

У меня есть страшная догадка, что это Аленкино "не розуміють" относится и к чиновникам Минобороны, Минздрава, МВД, СБУ. Иначе бойцов снабжали бы не волонтеры, а государство. Лучше работала бы разведка. Из лексикона полевых хирургов исчезло бы страшное слово "недокомплект". Ведь это ложь, что украинцы настолько бедны, что не могут обеспечить всем необходимым тех, кто дарит им возможность называться украинцами. Просто кто-то чего-то еще не понял. Вернее, "не зрозумів".

Это тяжелая болезнь, но излечимая. Мобилизация — неприятная штука, но, похоже, именно она — шаг к исцелению от тотального равнодушия. Таков путь нации к выживанию. Я верю в то, что война закончится в тот момент, когда большинство украинцев "зрозуміють, що відбувається".