Тень Провiдника. Степан Бандера и ОУН: герои или преступники?

Научная монография о жизни и деятельности Степана Бандеры — лучший ответ на вопрос, который с некоторых пор по-настоящему интересует очень многих: действительно ли Бандера заслуживает звания героя "освободительного движения", или он все-таки фашист? И если верно второе, то как тогда назвать современных украинцев — поклонников его культа и тех, кто расценивает эту фигуру "сдержанно позитивно" (цитирую высказывание популярного публициста)? Для ответа на эти вопросы обратимся к книге.

Название монографии содержит четыре определения: терроризм, фашизм, геноцид и культ. Последовательное ознакомление с содержанием книги не оставляет сомнения: ОУН была обыкновенной террористической организацией, в предвоенное время превратившейся в химически чистую фашистскую структуру (цитирую Марка Солонина, совсем недавно посвятившего этому вопросу 6 серий своих выступлений на ютубе).

Книга не столько раскрывает, сколько напоминает, что межвоенный оуновский террор был направлен не только на поляков, но и на украинцев (тех из них, кого оуновцы считали предателями), а после 1939 года — и на советских граждан (среди жертв оуновского террора — тысячи представителей мирного населения, включая детей).

Аналогичная картина и с геноцидом — автор только напоминает, расставляя иногда беспощадные, но всегда — с опорой на документы — акценты, связанные с Волынской резней, во время которой оуновская УПА уничтожила около 60 тыс. человек (по другим данным — значительно больше).

Немного иначе обстоит дело с Холокостом: тут свидетельств не так много, но их обильное цитирование и сопоставление не оставляет сомнения в том, что сторонники Бандеры были активным участниками истребления евреев (возможно 1-2 тыс. человек уничтожили и без помощи немцев, что в Украине, в отличие от Польши, где история с Едвабне имела грандиозный резонанс и политические последствия, факт попросту неизвестный).

Геноциду сложно дать какой-то предикат — химически чистый ли он в оуновском случае, или с какими-то примесями — об этом в приличных кругах, вообще говоря, не заводят речь, ведь когда на уровне множественных ключевых документов и в течение многолетней практики истребление людей является ключевой частью общей политической программы, то следует ли вообще ставить вопрос о том, каким именем это называть?

Важно

Твою дивизию. Нужны ли Украине герои, присягавшие Гитлеру?

В украинских реалиях сложилась ситуация, что и такое оказалось возможным. И тут мы приходим к главному вопросу: почему же это — не только в случае с оценкой геноцида — произошло? Как так получилось, что Звіт робочої групи істориків при Урядовій комісії з вивчення діяльності ОУН і УПА, сделанный в 2004 г., был маргинализирован (в итоговой части этого документа есть четкое указание на тоталитарный характер ОУН), а правые популисты и Ко навязали обществу сфальсифицированный нарратив?

Было бы абсурдной натяжкой говорить всерьез о том, что всему виной — дьявольская манипуляция Кремля (что касается автора книги, то он вообще об этом не упоминает, и это кажется мне одним из недостатков книги). Зато Россолинский подробно останавливается на том, как эстафету возвеличивания культа Степана Бандеры, первоначально практиковавшегося в диаспоре, быстро подхватили на украинском Пьемонте — в Галичине.

Так, один из самых крупных киевских проспектов получил имя Бандеры, а из тех пятисот улиц, названных в честь Провідника, немалая часть приходится на места, находящиеся за пределами Западной Украины.

Важно

Странная история. Что не так с политикой памяти в Украине

Автор подчеркивает, что такая активность в придании борцам с советским режимом культового статуса однозначно связана с травмой, пережитой жертвами коммунистического террора. Россолинский отмечает, что этот террор был более жестоким, чем оуновский, но не прибегает к сопоставлению цифр, которое, с моей точки зрения, красноречивее любых определений: если в подполье ОУН-УПА числились десятки тысяч человек , то коммунисты убили или репрессировали такое количество "оуновцев" (около 490 тыс. чел.), которое чуть ли не в десять раз превосходило реальное их количество.

Это разительное соотношение, с моей точки зрения, и объясняет, почему столь многие люди оказались в постсоветское время одержимы местью и жаждой моральной и политической компенсации. Множественные аспекты, связанные с последствиями этого культа, безусловно актуальны и сегодня, ведь большинство украинцев доверяет историкам и политическому мейнстриму: для этих групп Бандера и Ко — удобная ось генерализирующего нарратива (тем более удобная, чем более затяжной оказывается война с Россией и донбасскими сепаратистами, ведь на борьбу с Россией, как им кажется, проще всего мобилизовать людей с пробандеровскими настроениями).

Мне кажется, современный читатель в состоянии сам разобраться в том, на чьей стороне правда, а на чьей — манипуляция, двусмысленность или эвфемизм (часто идеологию ОУН называют "интегральным национализмом", однако никакой -изм не является проукраинским, если он не сопряжен с демократическими ценностями, поэтому вопрос о том, является ли ОУН фашистской организацией, лишен, вообще говоря, всякого смысла — каким бы названием мы ни пользовались, эта организация была не за демократию и права человека, а очень определенно против).

Многолетнее заблуждение насчет ключевого качества украинских националистов, поддерживаемое представителями коммуникативной элиты страны (прежде всего речь об историках, журналистах и политиках), разумеется, ничем иным, кроме заблуждения не является.

И в этой связи стоит отметить, что современные украинцы, безусловно, не являются бандеровцами — они просто не знают, что Бандера и его движение действительно были химически чистыми фашистами (еще раз — оммаж Солонину, хотя, разумеется, в человеческой деятельности ничего и никогда не бывает такого, в смысле точности и определенности, как в мире, наблюдаемом естественными науками, — это всего лишь выразительная метафора, которая принадлежит честному исследователю и последовательному противнику Путина).

Очевидно, что в этой непростой теме сложнее всего тем, кто, казалось бы, призван расставить точки над "і". Речь об украинских историках. Даже в тех случаях, когда с теми или иными выводами Россолинского историки были согласны, они прибегали к эвфемизмам и нарочитым усложнениям контекста (сознательно замутняя ясное), а иногда — судя по всему, вследствие вполне ощутимого давления устоявшегося академического и общественного этоса, — утрачивали внимание к предмету своей критики.

Это качество "критики" отчасти и объясняет тот парадоксальный "антисоветский" травматический переворот, произошедший в общественном сознании нашей страны за последние 30 лет. Так, А. Зайцев в своей рецензии на книгу Россолинского упрекает автора в том, что тот, цитируя программный оуновский документ, приписывает оуновцам стремление установить "тоталитарную власть" (якобы автор неправильно переводит словосочетание повну владу, однако в действительности Зайцев, профильный специалист по данной теме, попадается на ловушку фальсификаторов (в духе ветеранов самой ОУН), изменивших слово тотальну[так в архивном документе] на повну [так много раз напечатано в сборниках документов]).

Другой рецензент, Радченко, также являясь специалистом в этом круге вопросов, и, как и в случае с Зайцевым, действительно обладающий широчайшей профильной эрудицией, критикует Россолинского за то, что тот в своей работе якобы не предлагает никаких конкретных шагов, связанных с возможным изживанием культа сомнительной фигуры. Радченко не обратил внимание, что автор книги дважды призывает украинский суд осудить Бандеру за легко доказуемое, в отличие от распоряжений об убийстве и истреблении людей, авторство экстремистского труда Боротьба й діяльність.

Важно

Еврейский вопрос. Почему Бабий яр 80 лет спустя остается территорией войны идей и смыслов

Нетрудно предугадать, что выход книги Россолинского на украинском и русском языках вызовет определенный резонанс, ведь даже тогда, когда эта книга появилась на английском (в 2012 г.) и ее автор пытался выступить в нескольких городах нашей страны с лекционным туром, его выступления пришлось отменить. Одних это заставили сделать, другие — поступили так из опасений, которые не в последнюю очередь были продиктованы активностью "Свободы".

Спустя 9 лет ситуация в стране…похоже, что иная. Пройденный за эти годы путь можно разделить на три этапа: на республиканском уровне праворадикальная "Свобода" маргинализирована избирателями, не простившими этой политсиле записей в амбарной книге Партии регионов, недвусмысленно указывавшими на финансирование этой партии их прокремлевскими оппонентами (расчет Кремля и ПР был на то, что рейтинг ПР будет расти именно в связи с тем, что люди будут искать защитника от набирающих обороты ультраправых сил, и надо сказать, что этот зловещий "спектакль" разнузданных политических авантюристов в значительной мере удался).

Остаться на политическом Олимпе "Свободе" не помог даже тот факт, что среди жертв расстрелов февраля 2014 года наибольшая часть пришлась на представителей ее партии.

Вторым этапом изменения общественного сознания (по отношению к праворадикальному националистическому дискурсу) можно считать победу Зеленского: несмотря на войну, избиратели отдали голоса человеку, который даже косвенным образом никогда не соприкасался с украинскими правыми.

Третий этап — и это уже сугубо современное состояние — только ленивый не называет сегодня Зеленского вторым Порошенко (за правый курс; как своего рода реакция на это, Путин совсем недавно назвал украинцев "бандеровцами").

По сути — все как бы вернулось на круги своя. Но — именно с приставкой "как бы". Колоссальное падение популярности Зеленского, играющего во внутренней политике на площадке своего предшественника, заставляет задаться вопросом: правый уклон, как и карт-бланш ультраправым силам и заигрываниям, — это действительно неотвратимо то, к чему пришло украинское общество в результате трагических событий последних 8 лет, или все-таки существует какой-то другой, скрытый, дискурс, сторонниками которого, возможно, является даже большинство граждан страны?

Последний Майдан — это что было, демократический Евромайдан, или — часть украинской национальной революции, подспудным двигателем которой были и остаются модернизированные оуновские идеи?

Украинцы, в большинстве своем, и далее будут согласны с тем, чтобы закрывать глаза на все преступления против человечности, совершенные последователями оуновского движения, а того факта, что "повстанцы" боролись с советской властью, будет по-прежнему достаточно для того, чтобы считать их героями?

Может, разобравшись со всеми, ранее скрываемыми и усиленно фальсифицируемыми историческими контекстами, Украина последует примеру Румынии? В свое время в этой стране, чтобы не ставить под угрозу интеграцию в ЕС и НАТО, демонтировали все памятники Антонеску, переименовали названные в его честь улицы и запретили все виды праворадикальной пропаганды.