Политика

Борислав Береза: Терпение нации на пределе, а власть провоцирует ее

Один из лидеров Правого сектора – о том, как он попал в политику и стал депутатом, из чьих средств финансируется ПС, почему у депутатов должна быть достойная зарплата, и что может спровоцировать третий Майдан

Жизнь до

Как вы попали в украинскую политику?

21 ноября прошлого года я, как и еще две с половиной тысячи человек, приехал на Майдан и смог поговорить с Юрием Луценко и Виталием Кличко. Я сказал Кличко, что если не будет придуман план действий и не создана идеологическая подкладка, то перспектив у этого Майдана будет немного.

То есть вы до того знали Луценко и Кличко?

Нет, мы познакомились прямо там, на Майдане. Я видел, что Кличко, Луценко и прочие лидеры тогдашней оппозиции были растеряны и не знали, что делать дальше. Они не понимали, почему люди сошлись, почему это произошло без их участия и контроля, и, самое важное, у них не было идей и планов. Тогда я дал Кличко несколько советов, но он был окружен сонмом своих консультантов, которые, очевидно, посчитали, что ничего такого делать не надо.

Потом было много всего. Как и все, я участвовал в событиях на Майдане. Переломным моментом стало 18 февраля. Мне позвонили мои знакомые из УДАРа, они попросили, чтобы я привез им обычные аптекарские маски – защищаться от слезоточивого газа.

"Знакомые из УДАРа" - значит, в политических кругах у вас все-таки были знакомства?

Были. Но я никогда не занимался политикой. Более того, я был де-факто аполитичен, воспринимал политику в фоновом режиме. Я был на первом еще Майдане, с первого дня до третьего тура, и занимался охраной палаточного городка.

Давайте вернемся к тем событиям. 18-го февраля, была Мариинка, потом был Крепостной переулок, когда нас одновременно атаковали со стороны парка и со стороны Институтской. Тогда во мне случился внутренний перелом: я впервые увидел, как на моих глазах убивают человека, впервые поучаствовал в контактной встрече с представителями правоохранительных органов и титушками. Я понял, что от слов пора переходить к действиям, что переговорный процесс исчерпался и нужны решительные методы. Я пришел к ребятам из Правого сектора и тоже дал им ряд советов – вот они меня как раз и услышали. Николай Карпюк (активист УНА-УНСО - Фокус) попросил меня, чтобы я взял на себя какие-то функции в информационном плане.

И вы видите: постепенно нам удалось отбить информационные атаки на Правый сектор. Более того, ПС перешел из рефлекторной позиции в проактивную, раньше он отбивался от каких-то фейков, сейчас уже сам создает информационное поле.

Вернемся лично к вам. Чем вы занимались до Майдана?

Я всю жизнь занимался бизнесом, в частности, в сфере книгоиздательства и книготорговли, построением книготорговых сетей. После был корпоративный консалтинг для компании, оперировавшей на международном рынке. Кроме того, я вел телевизионную программу Книга.ua и программу "Мандри".

Что сейчас с этим бизнесом?

Книжный бизнес я оставил, он был малоприбыльный, я его фактически подарил своим партнерам. После я занимался консалтингом, но в первых числах января мои партнеры сказали мне: или бизнес, или Майдан, выбирай. Я выбрал второе, ушел на Майдан с твердой уверенностью, что не позже, чем через пару месяцев я вернусь. То есть, в свержении Януковича я уже тогда был уверен, как и в том, что я смогу вернуться к бизнес-проектам. Но потом случился Крым, потом начались события на Востоке и так далее.

Посвящение

Почему вы присоединились к Правому сектору?

Потому что они - люди действия. Кроме того, несмотря на то, что я русскоязычный, я – украинский националист, и, в моем понимании, украинский националист – это человек, готовый пожертвовать жизнью во благо Украины. Понимание того, что Украина - это самодостаточное государство, что мы имеем право на свой собственный путь, появилось у меня во время Майдана, во время общения с людьми на Майдане.

Вы член Правого сектора?

Я член гражданского движения Правый сектор, членом ни одной партии я не был.

Вы считаете, что это корректно – не быть членом партии Правый сектор, тогда как большинство украинцев ассоциируют партию Правый сектор как раз с двумя людьми: вами и Дмитрием Ярошем?

Хорошо, если я вступлю в партию, что от этого поменяется? У меня изменятся взгляды? Нет. Мне надо не шашечки, мне надо ехать.

Правый сектор – это объединение совершенно разных людей, объединенных одной идеей – идеей возрождения Украины. Пока эта идея жива, мы вместе. Можно быть членом партии, но не быть партийцем, а можно быть беспартийным, но полностью соответствовать партийной идеологии. Я выбираю второй вариант.

Когда ПС формировался, его основу составляли люди ультраправых взглядов, в частности, представители ультраправой Социал-национальной ассамблеи (СНА), с откровенно антилиберальными и крайне консервативными взглядами. Вам близки именно такие идеи?

Прежде всего - всех этих людей уже нет в Правом секторе, той же упомянутой вами СНА. У нас прошла самоочистка, а СНА пошла своим путем. Да, многие посчитали, что ПС недостаточно радикален в своих взглядах. В действиях – да, а вот во взглядах – нет, недостаточно.

Для нас украинцы – это люди, объединенные в украинскую нацию: это могут быть украинцы, русские, поляки, сербы, евреи и т.д. Степан Бандера вывел три принципа: если ты помогаешь мне, ты мой побратим, если ты не помогаешь – живи здесь, места хватит всем, но если ты работаешь против Украины – ты враг. Потому этнический украинец Петр Симоненко (лидер КПУ - Фокус) – враг, а этнический еврей Береза – друг.

Давайте на конкретном примере. Недавно был сорван показ фильма на ЛГБТ-тематику в кинотеатре "Кинопанорама". Пресс-секретарь ПС Артем Скоропадский написал, что таким образом представители Правого сектора помешали "содомитскому сборищу".

Скоропадский ни с кем не согласовал то заявление, это его частная позиция и позиция ряда его товарищей. Лично для меня гомофобия, равно как и ксенофобия, - это неприемлемые вещи. У Украины есть совершенно другие проблемы: враг на Востоке, враг внутри, проблемы в экономике и т.д. Бороться надо с этим, а не с выдуманными врагами.

Сколько людей сейчас в Правом секторе?

Это закрытая информация.

Сколько правосеков на фронте, где они воюют?

Аналогично. Закрыто по соображениям безопасности. Когда война закончится, мы все расскажем.

Почем мандат

За счет чего сейчас финансируется Правый сектор?

Как и раньше – за счет пожертвований. Если вы зайдете на мою страничку в Фейсбуке, вы увидите, что едва ли каждый десятый комментатор спрашивает у меня, как можно перечислить деньги на Добровольческий украинский корпус или на Правый сектор. Люди понимают, что только таким способом можно получить партию, которая реально будет защищать их интересы. У нас появились спонсоры, жертвующие суммы, которые обычным людям могут показаться очень большими, а на самом деле, это делает обычный средний бизнес.

О каких суммах идет речь?

50 тысяч гривен, 70 тысяч гривен, около того. Сравните это с тратами крупных партий, например, Батькивщины, – на одной-единой Троещине у них было с полторы сотни бордов – там вообще другой порядок цифр.

У крупного бизнеса деньги не берете?

Нет, и надеюсь, что не будем.

То есть разговоры о связи ПС с Игорем Коломойским лишены оснований?

Если бы у нас у нас были финансовые отношения с Коломойским, вы бы меня видели на 1+1 каждый день. А я там за последние месяцы был два раза. У нас нормальные отношения с губернатором Днепропетровщины, он предоставил нам базу. На том все.

Все же подозрительно, что Дмитрий Ярош выиграл мажоритарку на Днепропетровщине в округе, где по спискам победил Оппозиционный блок.

Тут лучше спросить у тех людей, которые работали на округе Яроша.

А Борислав Береза вот победил на округе, на котором победил Блок Порошенко, у которого имелся свой кандидат-мажоритарщик, и тот проиграл. И подобных примеров немало. Избиратель смотрит на персоналии.

Откуда вы взяли средства на парламентскую кампанию?

Я достаточно давно занимаюсь бизнесом. Я езжу на Acura, это не самый дешевый автомобиль. Я никогда не говорил, что я богатый человек, но я и не бедный. У меня достаточно накоплений, и, фактически, последний год я на это живу. И я сейчас заполняю огромный пакет документов, в том числе и декларацию о доходах.

Можете коротко рассказать, что у вас есть: акции, счета, недвижимость и т.д.?

У меня есть четырехкомнатная квартира на Троещине, машина моя и машина жены, у нее Hyundai Getz, есть дача, есть земельный участок. Счетов в банках у меня нет, я не миллионер. Я – тот самый миддл-класс, который еще не успели добить. И я считаю, что депутат должен получать нормальные деньги.

Это вы намекаете на "дискуссию о зарплате Мустафы Найема"?

Мустафа неправильно выразился: "Если не будет нормальной зарплаты, я уйду из Рады". Зачем ты тогда туда шел? Это неправильный подход.

Дело в другом: самое дорогое удовольствие для государства – дешевый депутат. Это первый шаг, чтобы к нему подкатил представитель некой финансово-промышленной группы и его коррумпировал. Депутат должен быть защищен социально и экономически.

Но должен быть не только пряник, но и кнут. Не только лишение свободы, но и лишение всего имущества в случае совершения коррупционных действий. Не можешь доказать, откуда у тебя твои капиталы – на 20 лет в тюрьму. Кроме того, нужна всеобщая финансовая амнистия, и для крупного капитала, и для обычных граждан. Мы все получали деньги в конвертах, это правда, но хватит лицемерить – нужно с этим заканчивать. И те, кто откажется легализовать свои средства, должны быть сурово наказаны – национализацией имущества.

Сколько вы потратили на свою кампанию?

Чуть меньше 35 тысяч долларов. Билборды у меня были, но лишь 17 штук. Основа кампании – это непосредственная работа с людьми и работа на округе. Мне в этом плане было проще, потому что я медийная персона, и мне не надо было тратиться на рекламу. Меня приглашают на эфиры, а не я на них прошусь.

Кстати, почему вас, обычного кандидата по мажоритарному округу, можно было видеть по телевизору едва ли не чаще, чем лидеров общенациональных политсил?

Все очень просто: я говорю то, что я думаю, и это делает каналам рейтинг. И это мне позволяет даже выбирать, куда идти. На этой неделе я отказался от вечернего эфира у Шустера в пользу Громадського ТВ, просто потому, что Громадському я пообещал раньше. Думаю, немногие политики так поступили бы на моем месте.

В новой Раде

Какой первый законопроект вы внесете в Раду?

У нас подготовлено несколько "первых" законопроектов.

У "нас" - это у кого?

У тех людей, которые со мной работают. Это юристы, общественные деятели, да и не только, которые согласны мне помогать просто так, которые видят, что я пытаюсь помогать людям. Мы подготовили законопроекты о праве на ношение оружия, о лишении гражданства и конфискации имущества за подрывную антиукраинскую деятельность и помощь сепаратистам, о гарантиях участникам АТО и т.д. Их надо рассматривать все и сразу, и поскорее. Например, за счет конфискованного имущества можно выплачивать пенсии ветеранам АТО, все взаимосвязано.

Нынешний парламент будет готов на подобные радикальные меры?

Я на это очень надеюсь. У нас есть опыт продавливания законов, например, закона о люстрации. Как только загорелись шины, и народ впритирку подошел к дверям Рады, депутаты быстро нашли недостающие семь голосов за его принятие.

Если этот парламент окажется недееспособен, его вынесут ногами вперед, не только в переносном, но и в прямом смысле. Те, кто сейчас заходят в Раду, должны понять, что ее долговечность зависит в первую очередь от их трудолюбия и понимания нюансов времени. Но я в это не очень верю.

Сегодня вот появилась информация, пока неподтвержденная, что в Киев вернулся господин Арбузов (экс-вице-премьер в 2012-14 гг. - Фокус), который якобы получил гарантии личной безопасности. Но договорившись с любым из двух первых лиц страны, а только они могут дать такие гарантии, он не договорится с народом. И появление Арбузова и иже с ним в Украине, если это все правда, станет началом краха этой власти и началом третьего Майдана.

Вы согласны с тем, что первые действия новоизбранных депутатов, в первую очередь, затянувшаяся коалициада, не дают особых поводов для оптимизма?

Думаю, нынешние лидеры государства не понимают опасности, которая нависла над ними и над страной. Они думают, что они смогут договориться. С улицей, с сотнями, многие из которых, стоит признать, действительно превратились с наемников, с олигархами, с командирами батальонов и т.д.

Сами комбаты думают о другом. Я общался с некоторыми из них. Им уже надоела эта власть, которая не заботится о стране, они хотят, чтобы к власти пришли люди, которые действительно будут думать об Украине. И комбаты, о которых я говорю, руководят не только добровольческими батальонами, но в том числе и служат в рядах Вооруженных сил Украины.

И какой запас терпения у этих комбатов?

Я боюсь третьего Майдана по одной причине: это будет мотиватором для Путина зайти сюда и расставить здесь своих марионеток. А спусковым крючком может стать все, что угодно. Терпение нации на пределе, а власть ее еще и провоцирует.

Я очень испугался недавних событий на Осокорках. Хорошо, что там не было людей из батальонов. Но в Киеве и так очень много людей с оружием, и любой подобный локальный инцидент может превратиться в полноценный бунт. Из-за войны человеколюбия в обществе осталось очень мало, мы все очень обозлились. Предел терпения крайне низок, а вот болевой порог уже очень высок.

Читайте также: Семен Семенченко: Не хочу оскорблять Генштаб, но изменений нет

Вот выяснится внезапно, что некий нардеп выиграл тендер на поставку дизтоплива миллионов на триста миллионов гривен, еще и по завышенной цене. А если он при этом окажется еще и членом коалиции – вот все может взорваться.

В новой Раде будет много бывших регионалов. Что с ними делать: оставить в покое или не допускать даже до принятия присяги, как предлагают некоторые радикально настроенные граждане в соцсетях? Вообще, как ветераны АТО будут сидеть в одном зале с людьми, которых нередко подозревают в причастности к сепаратизму?

Это большая проблема для меня. За таких людей действительно проголосовало множество людей. Но и нынешняя власть просто сдала им немало округов. Например, Олесь Довгий. И вот вопрос: надо ли его отправить в мусорный бак или нет? Я для себя этого не решил.

Если в день открытия новой Рады, вы увидите, как Довгий или любой бывший регионал проходят процедуру "мусорной люстрации", как вы поступите?

Я не буду помогать людям это делать. Но мешать тоже не стану.