Ответственность за провал расследования коррупционных преступлений Януковича лежит на Порошенко, — Виталий Шабунин

Четыре года назад Виталию Шабунину пришла идея учредить организацию, которая будет бороться с коррупцией в Украине. Он признается, что тогда сложно было предположить перспективность этого направления, но после Майдана все изменилось. Центр противодействия коррупции из волонтерской общественной организации превратился в структуру, у которой получается лоббировать антикоррупционные законы и создавать новые правоохранительные структуры: Национальное антикоррупционное бюро Украины и Специальную антикоррупционную прокуратуру.

По определению Шабунина, центр — классическое NGO, которое занимается противодействием высшей политической коррупции, адвокатированием законопроектов, контролирует госзакупки. Организация большей частью финансируется за счет грантов правительств США и Нидерландов, а также бюджетов G7. "В 2015 году наш бюджет составил $382 тысячи, — рассказывает глава правления центра. — Значительная часть из этих денег была потрачена на гонорары, перелеты, проживание людей, которые обучали детективов бюро. С ними работают эксперты из Великобритании, США, Украины — действующие судьи, прокуроры, оперативники МВД и СБУ. Мы хотели дать не просто теоретические знания западного мира, а реальную практику. Наверное, у нас получилось".

Виталий Шабунин признает, что коррупционная система сопротивляется изо всех сил, но уверен, что начальные условия для очищения власти уже созданы. "2016-й станет годом полноценного запуска двух антикоррупционных органов. Нацагентство, которое будет следить за электронными декларациями, пока не заработало, не созданы антикоррупционные суды, в этом году мы начнем лоббировать законодательную базу под них, — говорит он. — Результаты этих реформ можно будет "пощупать" осенью будущего года, тогда можно оценивать их эффективность".

КТО ОН

Глава правления "Центра противодействия коррупции"

ПОЧЕМУ ОН

Вместе со своими коллегами лоббирует антикоррупционное законодательство, принимает непосредственное участие в создании новых правоохранительных органов

Гарантии независимости

В борьбе с коррупцией нельзя было обойтись без создания новых структур?

— Было два вектора реформы. Первый — реформировать существующие органы: МВД, прокуратуру, СБУ. Это невозможно, мы это сразу заявили. Реформировать можно исключительно при наличии политической воли первых лиц государства. Но мы же понимали, кем является политическая элита: мы их не впервые увидели и точно знали, что у них такой политической воли нет. Поэтому наиболее эффективным способом было создавать новые органы, небольшие, но четко заточенные на преодоление топ-коррупции, и максимально независимые.

Миссия нашей организации — создание условий для неотвратимости наказания за коррупционные преступления. Что такое наказание в нашем понимании? Это посадка в тюрьму и конфискация имущества. Монополию на оба этих действия имеет государство. Без нормально действующих государственных органов мы не выполним свою миссию. Значит, нужно их создать.

Мы понимали, что мало проадвокатировать закон об антикоррупционном бюро, нужно отстоять независимого директора, а потом — набор независимых людей. По нынешнему УПК над бюро должна быть прокуратура, которая осуществляет процессуальное руководство. Если руководить будет Генпрокуратура — толку не будет никакого, ведь процессуальный руководитель может убить любое дело еще на этапе досудебного расследования. Поэтому мы строили такую систему: досудебное следствие — антикоррупционное бюро, процессуальное руководство и государственное обвинение — антикоррупционная прокуратура. По Конституции мы не могли создать отдельную прокуратуру, у нас одна прокурорская вертикаль. Но мы максимально прописали гарантии независимости этой прокуратуры от ГПУ.

Вы считаете, что бюро и Специальная антикоррупционная прокуратура сейчас независимы?

— Я считаю, что во время конкурса на директора бюро нам удалось не допустить назначения человека Порошенко, а он публично говорил, что хочет там видеть Давида Сакварелидзе. Назначение Давида прямо противоречило закону, его бы все равно отменили через суд, а мы — потеряли полгода, которые были критическими. На конкурсе на руководителя спецпрокуратуры нам удалось избежать назначения заместителя генпрокурора Шокина господина Говды. И нынешний глава Бюро Артем Сытник, и руководитель спецпрокуратуры Назар Холодницкий случайно выиграли эти конкурсы, они были темными лошадками, которые сыграли.

Виталий Шабунин: "Миссия нашей организации — создание условий для неотвратимости наказания за коррупционные преступления. Это посадка в тюрьму и конфискация имущества. Без нормально действующих государственных органов мы не выполним свою миссию. Значит, нужно их создать"

Но они выходцы из системы.

— Я до сих пор с осторожным оптимизмом отношусь к их эффективности. То, что человек был в той системе, часто говорит о том, что он будет действовать, как система. Но не всегда.

Как отбирали детективов бюро?

— Детективов избирает независимая конкурсная комиссия. Таких комиссий три: одна для привязанных к следствию должностей — детективов, аналитиков, две другие занимаются административными должностями и технически-оперативными. В каждой комиссии три представителя совета общественного контроля. К конкурсу допускаются кандидаты, которые имеют два года юридического стажа, не важно, где они до этого работали — в правоохранительной системе или адвокатской. В прошлой волне их было около двух тысяч на сто вакансий. Сначала они сдавали тесты на знание нормативки — понимание Уголовно-процессуального кодекса, уголовного процесса, подследственности, закона о бюро. После теста осталось около 900 кандидатов, которых направили на тестирование общих способностей, грубо говоря, проверяли, как работает соображалка, логика. Осталось около 330. Они прошли психологические тесты и отдельно — собеседование с психологом.

Совет общественного контроля из этих 330 кандидатов проверяет всех: открытые реестры, что о них говорят люди в регионах, нам в этом помогают журналисты-расследователи, смотрим декларации. Если есть подозрения, даже не переходим к профессиональным вопросам, нет смысла, ведь нечестный профессионал не меньшая угроза, чем дурак. Например, к нам приходил юрист экс-главы Госагентства по инвестициям Каськива или юрист из компании Клюева. Понятно, что у таких людей все от зубов отскакивает, но брать их нельзя.

Если вопросов нет, проверяем понимание кандидатом уголовного процесса. Далее спрашиваем, какую сферу он считает наиболее коррумпированной. Даем ему практический кейс: вот тебе фабула дела, твои действия? Он нам рассказывает, как будет строить логику расследования. В итоге мы формируем шорт-лист приблизительно из 110 человек. Этот список проверяют аналитики НАБУ по своим базам, к которым у нас нет доступа, например, базам таможенников, налоговиков, базе пересечения границы. Если выясняется, что человек, будучи помощником судьи, восемь раз летал в Швейцарию, о чем с ним говорить?

Затем, имея аналитику НАБУ и результаты собеседования, мы отбираем людей. В прошлый раз на сто вакансий детективов набрали, по-моему, 65 человек. То есть отбираем лучших. Потом директор их назначает.

А как набирали людей для спецпрокуратуры?

— Все точно так же, только на первом конкурсе, когда набрали половину прокуроров, было отдельное требование закона — пять лет прокурорского стажа. К сожалению, мы это требование смогли выбить из закона лишь пару месяцев назад. Так что вторая половина штата будет набираться без него, условие — пять лет юридического стажа.

Какие гарантии, что сотрудники новых антикоррупционных органов не пойдут по старой схеме, не станут работать по заказу?

— Если Сытник и Холодницкий, их прокуроры и детективы не захотят под кого-то лечь, они имеют все гарантии нормативной независимости. У них есть поддержка гражданского общества, журналистов и, главное, — международников. У них лучшие стартовые условия из тех, что когда-либо были в этой стране. Отдельная гарантия — их зарплаты.

Сколько они получают?

— Детектив на старте, без опыта, — 22 тысячи гривен чистыми, если с опытом — 35 тысяч и больше, руководитель — от 46 тысяч. Спецпрокурор зарабатывает примерно от 50 тысяч. С такими зарплатами можно требовать быть профессионалами и заниматься только своей работой.

Когда стоит ожидать появления антикоррупционных судов?

— По судьям мы еще не имеем институциональной модели, честно скажу. Но они уже нужны. За три месяца работы детективы бюро и спецпрокуроры получили около пятисот согласований судов. Но в реальности, по хорошему сценарию, антикоррупционные суды заработают через год. Опять же из-за отсутствия политической воли, мы не идем по схеме реформы всех судов, иначе будет как с прокуратурой — в результате "конкурсов" набрали ноль новых людей. Поэтому мы берем маленький сегмент, наиважнейший для нашей реформы, и отрабатываем его от начала до конца.

Какой штат НАБУ и спецпрокуратуры?

— По закону, бюро — не более 700 человек по всей стране, оно имеет право на пять территориальных представительств, в спецпрокуратуре — около 60 человек, базироваться она будет только в Киеве. Причем есть понимание, что в регионах время от времени будут проходить ротации.

Причина майданов

На вашем сайте сказано: "Мы переписываем юридическим языком журналистские расследования и отсылаем их в правоохранительные органы". Вы просто мониторите СМИ или у вас есть официальные отношения с какими-то журналистами?

— У нас очень близкие отношение с редакциями "Нашi грошi", "Схемы" "Радио Свобода", "Слiдство.Iнфо". Кроме того, работаем с отдельными журналистами-расследователями из других изданий.

Мы для них пролоббировали открытие государственных реестров, чтобы помочь им разоблачать коррупционеров. Сначала был реестр недвижимости, потом – открытие поиска в нем по фамилии и названиям юрлиц, скоро должен нормально заработать реестр движимого имущества. Мы создали первый в мире реестр бенефициарных собственников. И то, что сейчас всплыло в расследовании о Порошенко, было в госреестре. Мы дали журналистам инструменты, и за последний год появилось много информации о недвижимости чиновников.

Когда мы видим классное расследование, просим журналистов дать нам все документы по теме. Вычитывая текст, составляем заявление о преступлении в правоохранительные органы. Если в расследовании журналиста не хватает какого-то документа, достаем его, чтобы наши обвинения были твердыми. Настаиваем, чтобы дело было внесено в Единый реестр досудебных расследований, следим за ходом расследования. Результаты этой работы видны на сайте ukr.aw.

Наша конечная цель состоит в том, что когда журналист написал расследование — его фигуранты садятся в тюрьму без наших обращений, правоохранители должны сами реагировать на это.

Насколько перспективны материалы так называемого панамагейта? Помимо Порошенко там есть сведения еще о двух десятках видных украинцев.

– Вот это интереснее, ведь Порошенко посадить невозможно, даже если бы там был железобетонный состав преступления. НАБУ не имеет права расследовать дело в отношении президента. Хотя в законопроекте, который зашел в его администрацию, это право было, а когда его передали из АП в парламент, исчезло. Генпрокуратура имеет право расследовать, но это невозможно в принципе. Нет юридического инструмента, чтобы лишить президента должности, нет спецзакона об импичменте. В этом и причина нашей традиции майданов.

Какими могут быть последствия этого скандала для президента?

– Эта офшорная компания должна была быть указана в декларации 2014 года. Юридически можно найти обоснования, почему он мог этого не делать, но было бы честным ее указать. Главный вопрос — как он прошел спецпроверку кандидата в президенты? Должны были проверить его декларацию, и я не понимаю, как фискальная служба не обнаружила этот офшор, для этого нужно было открыть только два реестра. Но на момент подписания декларации подача заведомо неправдивых данных не была уголовным преступлением. Поэтому уголовного преследования Порошенко в этом кейсе не может быть даже теоретически, только политическая ответственность.

Персональная ответственность

Порошенко хочет видеть в кресле главы ГПУ своего человека, его оппоненты говорят о том, что прокурор должен быть независимым. Президента возможно переубедить?

– Нужно сделать все возможное, чтобы урон президента от назначения зависимого генпрокурора был большим, чем потенциальная выгода от этого. Такие условия ему могут создать только американцы и европейцы. Мы можем сделать так, чтобы он не назначил своих — заместителей генпрокурора Юрия Севрука и Юрия Столярчука. Первый убил реформу прокуратуры, приведя в нее в результате конкурса ноль новых людей. Второй убил дело Иванющенко (дело в отношении экс-депутата Юрия Иванющенко было возбуждено по статье "присвоение, растрата имущества в особо крупных размерах". — Фокус), будучи его процессуальным руководителем.

На самом деле "атака" на наш центр со стороны Генпрокуратуры — это попытка отвлечь ресурс нашей команды на юридические разборки с ГПУ, помешать нам не дать назначить кого-то из этих двух. Но уже поздно — как только мы узнали о планах заменить генпрокурора Шокина на этих деятелей, начали везде об этом рассказывать: журналистам и за границей. Я думаю, что этих двух кандидатов мы сбили с должности генпрокурора, хотя Порошенко очень хотел назначить или их, или Романа Говду — "молодого, перспективного" сотрудника генпрокуратуры, человека, который представлял прокурорскую вертикаль в части надзора за соблюдением законности в криминальных производствах МВД во время Майдана. На Банковой всерьез рассматривали его кандидатуру.

Виталий Шабунин: "Ответственность за провал расследования громких коррупционных преступлений Януковича и К° лежит персонально на Порошенко, который был покровителем двух своих генпрокуроров, и президентской фракции в парламенте, которая позволяла это делать"

Когда поднялся шум, ГПУ предлагала не драматизировать, утверждая, что просто пытается разобраться, куда пошли средства, выделенные правительством США на реформу прокуратуры.

— У юридического аспекта этого дела два уровня. Первый — само производство. Прокуратура ищет деньги американского правительства, которые, по ее мнению, должны были пойти на счета ГПУ. Я подчеркиваю: не на реформы, а на счета. Аргумент американского посла о том, что деньги не должны были поступить на эти счета, их не интересует. То есть юридическое безумие уже понятно.

Второй уровень — привязка нашей организации к этому делу. Мы никогда не брали деньги на реформу Генпрокуратуры, поскольку понимали невозможность этой реформы. Нашу позицию легко доказать — американское посольство дало денег международной организации IDLO, через которую финансирует в том числе и нас. Там есть два пула денег. Один — на реформу Генеральной прокуратуры, другой — на создание новых правоохранительных органов. Так вот, мы получили часть денег из второго пула. В ГПУ не могут этого не знать, это элементарно проверить.

Они обвиняют нас в неправильном расходовании средств американского посольства, притом посол в первый же день сказал, что Центр противодействия коррупции — давний партнер, уважаемая организация и к ней нет никаких претензий. То же самое говорит европейский посол.

Но в этой истории есть и позитив. На вечер четверга 24 марта в парламенте не было голосов за отставку Шокина. В пятницу появляется информация о выемке наших документов, мы ее публикуем. В понедельник последовала реакция послов, в ответ Столярчук заявляет о необходимости допросить американского посла, чем показывает полную оторванность Генпрокуратуры от реальности. СМИ подхватывают эту новость. Во вторник президент руками Шокина увольняет заместителя генпрокурора Давида Сакварелидзе, чтобы следующему генпрокурору не пришлось мазаться в этом неблагодарном деле. 289 голосов — Шокин уходит.

• Читайте также: Все в сад. Чем запомнились на своих должностях Шокин и Сакварелидзе

То есть вы уверены, что все в конечном итоге замыкается на президента?

— Да. Ответственность за провал расследования громких коррупционных преступлений Януковича и К° лежит персонально на Порошенко, который был покровителем двух своих генпрокуроров, и президентской фракции в парламенте, которая позволяла это делать.

Фото: Александр Чекменев