Зона отчуждения. Чего боятся и чего хотят жители оккупированного Донбасса

Аналитики центра "Украинский институт будущего" провели опрос в фокус-группах на территории ОРДЛО. Их цель – определить отношение населения к разным сценариям реинтеграции оккупированных территорий. Вопросы задавали профессиональные социологи на закрытых встречах в Донецке, Луганске и нескольких небольших населенных пунктах. Названия последних, как и любые имена, в целях безопасности эксперты не называют.

Жизнь на две пенсии

"Что нужно, чтобы жить было хорошо?" – такой вопрос подготовили аналитики для респондентов на оккупированных территориях. И получили ответ: "Чемодан денег" с уточнением: "Нет! Заберут".
Подавляющее большинство жителей в Луганске и Донецке говорят, что уровень их жизни после 2014 года кардинально изменился. Многие сетуют, что боевые действия продолжаются, прозрачных и понятных законов не существует, стабильности как не было, так и нет, а семьи разрушаются – кто-то уехал в Украину, кто-то собирается в Россию. Кроме того, отсутствует адекватная банковская система, очевиден дефицит на отдельные категории товаров, в магазинах – продукция низкого качества.

Главная проблема местных жителей – найти работу. "Тяжело – изменилась жизнь, потому что, когда была Украина, была работа", – говорит один из жителей Донецка. "Жить не на что. У нас цены такие, как в России, а зарплаты в несколько раз меньше. Пенсии, тем более. Людям не хватает на жизнь", – уточняет луганчанин.

Лучше всего себя чувствуют те, кому удалось добраться до "бюджетной" кормушки. "Есть возможность присосаться к бюджету – живешь. Нет – либо идешь к боевикам в так называемое ополчение, либо уезжаешь в Россию, или перебиваешься какими-то заработками в мелком бизнесе", – говорит аналитик института Юрий Романенко. Всем остальным – гораздо хуже.

Средняя зарплата в Донецке в пересчете на гривны – около двух-трех тысяч гривен. "Финансовые требования большинства невелики: людям хватало бы 500-600 долларов на семью. Блюдечко с голубой каемочкой, как у Ильфа и Петрова – тысяча долларов", - считает коллега Романенко, журналист и политический эксперт Игорь Тышкевич. Но таких денег многим не платят даже на заработках в России.

Кто жалуется меньше всех, так это пенсионеры. 50-60% из них могут получать сразу две пенсии – украинскую и местную.

Почему люди соглашаются жить в таких условиях? Оказывается, многие уже привыкли, приспособились. В большинстве они перестали сравнивать свою жизнь с периодом до 2014 года, просто рады тому, что по улицам не ходят люди с оружием, не стреляют, не грабят.

"Мы должны понимать, что там осталась консервативная, пассивная часть населения. За эти четыре года произошли очень серьезные ментальные деформации, которые накладывались на психологические особенности, обусловленные войной. И это преодолеть очень трудно. Там реально есть страх, что мы будем мстить", – говорит Юрий Романенко.

У страха глаза велики

"Отдать нас Украине – это отдать просто на растерзание. Это даже не смерть. Это казнь", – говорит молодой человек, живущий недалеко от Донецка. "Концлагеря для нас уже готовы. При том, что детей будут забирать отдельно, чтобы мозги им поменять на тот лад, который надо. Которые очень сепаратисты, их сразу уничтожать будут. Которые, так сказать, не сильно замазаны сепаратизмом, их будут перевоспитывать в концлагерях, на десять лет лишат права голосования и так далее", – уверен его ровесник из Луганской области.

Больше всего люди в Донецке и Луганске боятся, как это не банально звучит, "Правого сектора". "Они реально думают, что после деоккупации Донбасса в города придут "радикалы", которые начнут у них все отжимать, их сажать, убивать. И при этом у многих все-таки в шкафу есть условные вышиванки, которые они готовы в случае чего надеть", – уточняет Тышкевич.

С этим связаны и мифы о миротворческой миссии ООН. Если мы тут в Киеве думаем, что она решит проблему войны и мира, то там контингента боятся. По данным социологов, местные жители на Донбассе смотрят на ситуацию через призму навязанной политики США. "Если они пустят на территорию контингент миротворцев, то с ним зайдут опять же "правосеки", – говорит эксперт.

"В одной из фокус-групп заявляли, что если даже завтра откроются границы и пустят снова электрички, то не будет решен самый важный вопрос: что произошло, и как мы друг к другу относимся. С обеих сторон найдутся люди, которые захотят отомстить", – дополняет Юрий Романенко.

Назад в Украину

С одной стороны, результаты опроса свидетельствуют, у людей на Донбассе нет иллюзий, что отдельные территории могут войти в состав России. С другой – в Украину мало кто спешит. Многие уверены, что в таком подвешенном состоянии им придется жить несколько десятков лет. В тексте исследования можно найти высказывания жителей Луганска: "Нам сказали, что идем в Россию, а сейчас непонятно, на месте крутимся", "Да, мы надеялись, что после Крыма нас тоже присоединят, но теперь видно, что никто не собирается этого делать", "Плакаты висят по Луганску: дорог – много, путь – один, и триколоры, и все никак не придем. На этом все и заканчивается".

На самом деле людей беспокоит, что они оказались в статусе недогосударственности: документы их недействительны, выехать далеко не могут. К тому же им не интересны личности местных политиков – жители больших и маленьких городов уверяли, что ни на какие выборы идти не собирались. Но при этом можно говорить о создании культа мертвых героев. Например, мало кто высказывался негативно в адрес погибшего Захарченко. Правда, 50% считают, что его убрали русские, так как происходит борьба между местными группировками.

Что парадоксально, так это – позитивное отношение к России. "А Путина там вообще любят 90% населения, – уточняет Романенко. – Можно было услышать: "Он стабилен, поднял страну, любое государство согласилось бы иметь такого президента". Лишь отдельные участники отмечали, что чувствуют легкое разочарование в отсутствии более решительных и конкретных действий Путина в ситуации на Донбассе. Но все равно испытывают симпатии к президенту РФ и его желанию помочь населению "ДНР" и "ЛНР", если будет необходимость. Самое опасное то, что опросы в фокус-группах на освобожденных территориях свидетельствуют, что и здесь около 70% респондентов мыслят в похожем ключе. Разумеется, на эта мифология дополнительно подогрета войной. Чем ближе населенные пункты к зоне боевых действий или пострадали от них, тем острее чувствуется нежелание возвращаться в Украину.

Ни в Донецке, ни в Луганске силовой вариант возврата территорий не воспринимают. Если даже и допускают, что Украина вдруг возьмется их освобождать, то у нее ничего не получится. Один из жителей Донецка сказал: "За Успенкой тридцать километров стоит русская техника, и они ее постоянно меняют, сейчас стоят Грады, Ураганы, и к ним заряжающие машины. Вот так. То есть не позволят". И в Луганске надеются на помощь РФ, говорят, российских военных они "не видят, но они среди них".

Люди на неподконтрольных Украине территориях хотят внешних гарантий, чтобы, например, какую-то условную автономию им обещали большие игроки – Россия и США. "Население находится в режиме ожидания, рассчитывая, что их проблемы решат за них. Большая часть примет навязываемое ей решение. Кроме крайних вариантов, когда они увидят, что не будут защищены амнистией", – предполагает Юрий Романенко. Поэтому эксперт советует уже сейчас начать формировать предложения, с которым Украина возьмется восстанавливать контроль над территориями – что будет строить, какие рабочие места создавать, и кто сможет попасть под амнистию, а кому ее не видать.