Время Разумкова. Спикер Рады — о кнопкодавстве, собственной политической игре и Зеленском

Своей нынешней должностью главы Верховной Рады Дмитрий Разумков обязан президенту Владимиру Зеленскому, в приходе которого к власти он также сыграл немаловажную роль. Но теперь Разумков все больше дистанцируется от главы государства. В "Слуге народа" даже поговаривают, что он хочет создать собственный политический проект. В беседе с Фокусом Разумков это отрицает, зато подчеркивает, как дорожит поддержкой украинцев и как не нравятся ему разговоры о возможной отставке с поста главы Верховной Рады.

 До прихода в Верховную Раду вы были политтехнологом. Какие новые политические тренды отслеживаете в украинской и мировой политике?

— Очень многое перешло в онлайн. Отношения между государствами, между людьми стали другими. Часто, когда общаешься с глазу на глаз, гораздо важнее даже не то, что ты говоришь, а как тебя чувствует человек, как воспринимает. Поэтому перспективы в политтехнологическом плане будут зависеть от пандемии коронавируса. Но у нас они плюс-минус останутся в том же формате. К примеру, в масштабах мира пандемия серьезно повлияла на выборы. Но в Украине на местных выборах глобально все оставалось на том же уровне: продолжались медийные кампании, встречи с избирателями.

 Комитеты Верховной Рады теперь заседают онлайн. Каковы перспективы внедрения у нас электронного парламента?

— То, что мы могли перевести в онлайн, мы перевели. Если говорим о заседании парламента, то законодательство прописано так, что перевести его на онлайн-голосования невозможно. Особенно с учетом сегодняшних технологий, позволяющих вместо вас посадить любого, кто будет говорить так же, выглядеть так же, но голосовать не так, как вы. Поэтому сегодня электронный парламент невозможен.

 Многие народные депутаты не соблюдают масочный режим, в то время как власть требует этого от всех остальных украинцев. Не кажется ли вам, что по этой причине с моральной точки зрения именно народные депутаты — главные нарушители карантина в стране?

— Нет, я так не думаю. Есть неприятные примеры, которые я вижу с трибуны ВР: кто-то ходит в "дырявых" масках, кто-то вообще без маски. Было много дискуссий в зале о внедрении штрафов, но мы не можем накладывать их самостоятельно, а полиция в зал ВР заходить не имеет права. Насколько мне известно, никого из депутатов не штрафовали за отсутствие маски. Хотя было бы неплохо и правильно.

 Почему вы как глава парламента не обращаетесь в правоохранительные органы, чтобы те наказывали депутатов за несоблюдение масочного режима?

— Не думаю, что это моя зона ответственности как председателя ВР. Благодаря онлайн-трансляции правоохранительные органы сами видят, что происходит в стенах парламента.

Мандаты на стол

 Народных депутатов снова и снова ловят на кнопкодавстве. Иногда даже во время принятия скандальных решений, как это было, по заявлению оппозиции, во время назначения Сергея Шкарлета министром образования и науки. Почему это продолжается?

— Отмечу, что это явление в принципе стало исключением в стенах ВР IX созыва. Но нужно сделать так, чтобы такого не было вообще. Думаю, в ближайшее время мы рассмотрим инициативы об усилении ответственности за неперсональное голосование и введем дополнительные нормы, которые сделают кнопкодавство практически нереальным. Возможно, будем обсуждать введение штрафов. Как оказалось, на депутатов это действует. Я когда сюда шел, думал, что депутаты к штрафам будут относиться поверхностно, но вы не представляете, сколько ко мне приходит коллег, которые жалуются, что им из-за неголосования могут не выплатить зарплату.

 Неужели жалуются условные Медведчуки и Порошенко — народные депутаты с многомиллионным состоянием?

— Нет, они не приходили. Но было много тех, о ком вы даже не подумали бы. Среди них есть состоятельные депутаты. Я сторонник того, чтобы народный депутат терял мандат, если он занимается кнопкодавством. Мы обращались в Конституционный Суд с соответствующим законопроектом, там сказали, что документ не соответствует Конституции. Думаю, будем нарабатывать возможность подачи данного вопроса повторно, но в другой интерпретации, чтобы до конца каденции смогли за это проголосовать.

 "Слуга народа" давно обещает принять закон об оппозиции. Какова его судьба?

— Создана рабочая группа в ВР, ее координирует Руслан Стефанчук [первый замглавы ВР]. Но я не вижу большой заинтересованности в этом процессе со стороны оппозиции. Если ошибаюсь, пусть коллеги продемонстрируют обратное. Но принимать закон надо, чтобы права и обязанности были как у большинства, так и у других политических сил, потому что оппозиция у нас очень часто занимает позицию против всего, а хотелось бы видеть конструктивную позицию. Даже находясь в оппозиции, можно влиять на решения государства. Поэтому оппозиция должна иметь и влияние, и ответственность. Именно в таком режиме работы, уверен, рождается истина.

 Партия власти самостоятельно сформировала парламентскую коалицию, но ее работа, кроме нескольких упоминаний в Конституции, до сих пор не унормирована законом. Почему?

— Насколько мне известно, инициатив со стороны большинства и оппозиции по этому поводу нет. А власть и так всегда ответственна за все, что происходит в стране.

Что с коалицией?

 По вашим наблюдениям, какова перспектива создания в парламенте этого созыва новой коалиции с участием не только партии власти, но и других фракций?

— Если говорим об объединении вокруг правильных вещей, то они и так происходят. Вы часто видите на табло 300 голосов за и более. Но для формализации коалиции [речь идет о том, что коалицию, согласно Конституции, создает не одна, а несколько фракций] я не вижу оснований. Потому что во фракции монобольшинства, которая действует на правах коалиции, сегодня 246 депутатов. Этого более чем достаточно для того, чтобы коалиция была дееспособной и эффективной.

Важно

Високосный год Зеленского. Президент — о борьбе за вакцину, тет-а-тет с Путиным и коррупции

 Но ведь часто СН дает даже менее 200 голосов при необходимом минимуме 226. То есть законы вы принимаете благодаря поддержке других фракций.

— Я не вижу в этом проблемы. Каждый самостоятельно принимает решение, поддерживать или не поддерживать инициативу. Таких больших фракций [как наша] еще не было. Когда, например, не голосуют 50 депутатов фракции СН, это воспринимается масштабно, но это лишь 20% фракции.

Своя игра

 Несмотря на то что вы вне­фракционный, считаете ли себя членом монобольшинства?

— Да, я действительно внефракционный, но в парламент пришел с СН.

 Тогда почему вы воздержались при голосовании за Сергея Шкарлета на должность министра образования?

— Тогда не только я воздержался. Его кандидатуру не поддержал и профильный комитет Рады, а я довольно часто ориентируюсь на позицию комитетов. Плюс было много дискуссий вокруг этого вопроса. Потому я и воздержался.

 А президент его поддерживает. Почему ваши взгляды разошлись?

— Мы с президентом это не обсуждали, даже на заседании фракции и вне заседания.

 Вы также выступили против назначения Юрия Витренко вице-премьер-министром и министром энергетики, до этого заявив, что к нему есть вопросы. Один из них касается $4 млн премии, которую Витренко должен получить за выигранное дело "Нафтогаза" против "Газпрома". Почему вас беспокоит именно этот вопрос?

— Когда ты работаешь в бизнесе, то можешь зарабатывать сколько угодно и сколько позволено законом. Но если ты работаешь на государство, то, мягко говоря, не совсем корректно с морально-этической точки зрения требовать у государства эти средства в условиях пандемии. Я сейчас выражаю свою позицию, и, думаю, Витренко ее понял, хотя, возможно, и не согласен с ней. Но это моя позиция, и я буду ее придерживаться.

 Есть информация, что эти деньги Витренко получит не живьем, а в виде гособлигаций со сроком погашения через несколько лет. То есть $4 млн он даст государству в долг.

— Что значит "в долг"? Это деньги, которые вам дало государство, вы на них купили ОВГЗ, а через четыре года вам вернули эти деньги вместе с процентами. Сейчас в стране тяжелая экономическая ситуация. Мы ищем деньги для учителей, медиков и других категорий населения, нуждающихся в нашей поддержке, поэтому должны быть некоторые внутренние ограничения относительно того, что мы можем делать, а что не должны.

 В январе по Витренко планируется повторное голосование. Ваше мнение касательно его изменится?

— Думаю, что нет.

 Общались ли вы с президентом по поводу Витренко?

— Нет, мы не обсуждали эту кандидатуру с президентом. Только во время заседания фракции.

 Как бы вы описали ваши отношения с главой государства?

— Нормальные рабочие отношения.

 Вы член его команды?

— Да.

 А что значит быть членом команды Зеленского?

— Команда сформирована в 2018 году, когда мы все пришли со своим видением принципов и путей достижения результатов. Многие, кто тогда появился, придерживаются тех же принципов. Именно принципы и общее видение должны оставаться базисом для команды.

 Вы говорите об общих целях, но кандидатуру Витренко не поддержали.

— Простите, но это очень странный вопрос. А в чем общее видение касательно Витренко?

 В том, что президент поддерживает эту кандидатуру и видит его в Кабмине.

— Я как народный депутат имею право поддержать или не поддержать эту кандидатуру. Когда в 2018 году закладывались идеалы и принципы, вопроса о Витренко в этом списке точно не было.

Рейтинговый неизвестный

 Как вы относитесь к политическим рейтингам?

— Нормально отношусь, как к любой информации.

 У вас сейчас самый высокий уровень доверия среди украинских политиков — 30%, при этом ваш антирейтинг — 37%.

— Это не самый высокий антирейтинг в украинской политике.

 Да, но он выше рейтинга доверия.

— К сожалению, так построена система политики в Украине: антирейтинг всегда будет высоким. Очень редко он может иметь положительный баланс.

Важно

Гаранты Конституционного суда. Чьи интересы скрывает имитация решительной борьбы вокруг КСУ

 Вам нравится, что у вас высокий уровень доверия?

— Не думаю, что это должно нравиться или нет. Это или есть, или нет. Это факт, которым ты оперируешь во время своей деятельности. Я благодарен людям за такую поддержку, но это не цель для меня. Главное, помогать людям и делать так, чтобы и им не было за тебя стыдно, и тебе не было стыдно за свои поступки.

 Не считаете ли вы, что публикация рейтингов вредит политикам?

— Нет, не вредит. Рейтинги — это информация о том, как воспринимается твоя работа. Если положительно, то ты должен и дальше двигаться в этом направлении. Если действия воспринимаются негативно, то нужно найти проблемы, понять, что делаешь не так, и пытаться это исправить.