Гармония разбитых сердец: интригующая загадка грустной музыки и нашей тяги к ней

Печаль в реальной жизни, как правило, нежелательна, но многие любят изображать ее в художественной форме. Различные теории о привязанности к меланхоличной музыке были постулированы интеллектуалами еще со времен Аристотеля. Возможно, это помогает выплеснуть накопившиеся негативные эмоции или дает эволюционное преимущество. Или же общество может приучить нас находить извращенное удовольствие в собственной боли. А может быть, наш организм выделяет гормоны в ответ на меланхолию музыки, создавая успокаивающее ощущение, пишет The New York Times.

В Фокус. Технологии появился свой Telegram-канал. Подписывайтесь, чтобы не пропускать самые свежие и увлекательные новости из мира науки!

Представьте себе молодого парня Джошуа Ноба, очарованного инди-рок певицей, чьи печальные песни, полные душевной боли, часто оставляли ее слушателей в состоянии глубокого потрясения. Тревожное видео на YouTube, созданное под ее меланхоличную музыку, подчеркивало ее размышления на тему самоубийства. Как бы он ни был озабочен этим фактом, Ноб также принял для себя необычайную ценность ее музыки.

Джошуа, ныне уважаемый философ и психолог в Йельском университете, женат на той самой инди-рок певице, которая когда-то заставила слушателей плакать. В своем недавнем исследовании он попытался разгадать эту загадку пронзительной и душераздирающей музыки.

Исследования Ноба указывают на склонность человека воспринимать две грани одного и того же объекта – материальную и абстрактную. Он считает, что подобный дуализм может существовать и в печальных песнях. Эту теорию поддерживает и его бывшая студентка Тара Венкатесан, эксперт в области когнитивных наук и опытная оперная певица.

Исследования подтверждают, что наша эмоциональная реакция на музыку многогранна; красивая мелодия не вызывает простого счастья, так же, как и меланхоличная мелодия не приводит к откровенной грусти. Исследование 2016 года с участием 363 респондентов показало, что грустная музыка вызывает самые разные эмоции – от сильного горя и опустошения до легкой меланхолии и даже горько-сладкого чувства утешения. Некоторые сообщили, что испытывают смесь этих эмоций. Исследование получило подходящее название "Пятьдесят оттенков синего".

В западном мире психологии цвета и обыденной речи "синий" часто символизирует грусть или меланхолию. Так, фразы "чувствую себя синим" (feeling blue) или "заболел синевой" (got the blues), которые обычно используются для выражения чувства грусти или депрессии. Опираясь на эту широко распространенную ассоциацию, исследователи назвали свое исследование "Пятьдесят оттенков синего".

Фраза "Пятьдесят оттенков синего" – это умный намек на обширный и богатый нюансами спектр эмоций, которые может вызывать грустная музыка. Подобно тому, как синий цвет имеет множество оттенков, каждый из которых уникален, но связан с другим, грустная музыка – это не монолит, а разнообразный спектр глубоко эмоциональных звуков, которые могут вызывать самые разные чувства. Эти чувства могут варьироваться от сильного отчаяния до тонкой печали, от ноющего одиночества до сладкой меланхолии. Использование "пятидесяти оттенков" подчеркивает многогранность и сложность этих эмоций, предполагая, что наша реакция на грустную музыку столь же разнообразна и нюансирована, как и множество оттенков синего цвета.

Несмотря на присущий ей парадокс, почему музыка вызывает удовольствие и осмысленность, до сих пор не объяснено. Некоторые психологи тщательно изучили элементы музыки – ее лад, темп, ритм, тембр – чтобы определить, как они влияют на эмоции слушателей. Они обнаружили, что некоторые песни удовлетворяют почти универсальные потребности, например, колыбельные, которые обладают схожими акустическими характеристиками в разных культурах, создавая тем самым чувство безопасности.

Музыковед Туомас Ээрола считает, что наше пожизненное обучение ассоциациям между звуками и эмоциями облегчает распознавание эмоций в музыке. Однако другие, например, музыкальный психолог Патрик Юслин, считают, что подобные корреляции не могут объяснить ценность грустной музыки.

Вместо этого они предполагают, что когнитивные процессы, такие как бессознательные рефлексы ствола мозга, условные реакции, синхронизация ритма, триггеры памяти, эмоциональное заражение и рефлексивная оценка музыки, могут вызывать грусть у слушателей. Такая интенсивная эмоция, как грусть, может вызвать эмпатическую реакцию, способствующую просоциальному поведению.

Ощущение связи – вот суть этого опыта. Ноб и его коллеги, Венкатесан и психолог Джордж Ньюман, разработали эксперимент из двух частей, чтобы изучить эту предпосылку. Сначала они представили более чем 400 участникам описание четырех песен – от технически несовершенных, но эмоционально глубоких до технически совершенных, но эмоционально плоских. Участников попросили оценить, насколько каждая песня отражает истинную сущность музыки. Глубоко эмоциональные, но технически несовершенные песни набрали наибольшее количество баллов, что говорит о том, что эмоциональное выражение превосходит техническое мастерство при восприятии музыки.

Во второй части исследования 450 новым участникам были представлены описания эмоционально насыщенных песен и разговорных ситуаций, вызывающих аналогичные чувства. Эмоции, которые, по мнению испытуемых, воплощают суть музыки, были также теми, которые заставляют людей чувствовать себя более связанными в разговоре: любовь, радость, одиночество, грусть, экстаз, спокойствие, печаль.

Марио Атти-Пикер, философ, участвовавший в исследовании, выдвинул простую гипотезу, основанную на полученных результатах: Мы слушаем музыку не ради эмоциональных переживаний как таковых, а чтобы почувствовать связь с другими людьми. Применительно к загадке меланхолической музыки, мы ценим не саму грусть, а чувство совместного переживания, которое она вызывает.

Ээрола, который обнаружил, что сочувствующих людей чаще трогает незнакомая грустная музыка, согласился с этим. Он также отметил, что у таких людей наблюдаются более сильные гормональные изменения в ответ на грустную музыку. Однако многослойная природа грустной музыки по-прежнему вызывает вопросы. С кем мы общаемся? С исполнителем? С нашим прошлым? Плод нашего воображения?

Исследовательская группа признает сложный характер своего предмета и ограниченность своей текущей работы. Но, как просто говорит Атти-Пикер, их выводы, похоже, находят отклик на интуитивном уровне – это просто кажется именно тем что нужно нам в определенный момент.

Ранее Фокус писал о том, как влияет погода на наши предпочтения в музыке. Результаты нового исследования свидетельствую о том, что в солнечную погоду мы предпочитаем веселую музыку.