Семь дней в осажденном Чернигове

Фокус перевел текст авторов "Вашингтон пост": Константина Худова, Марии Ильюшиной и Шивона О’Грейди об осажденном Чернигове и том, что переживают его жители.

Город с населением 285 тысяч человек стал еще более изолированным, когда русские разбомбили крупный мост. Как сообщают украинские силы, тем самым был отрезан еще один путь для вывоза жителей и доставки гуманитарной помощи.

Из-за отсутствия электричества получать свежую информацию из города было крайне трудно.

Одним из немногих очевидцев событий в городе стал 38-летний черниговец Алекс – волонтер, развозивший гуманитарную помощь. Начиная с 12 марта, он отправлял группе журналистов The Washington Post свежие новости о ситуации в его родном городе. Экономя заряд телефона и с трудом находя связь, он делился голосовыми заметками, фотографиями и видео.

Мы сократили его рассказ, чтобы он был понятен иностранным читателям. В целях безопасности The Post использует только имя Алекса.

День первый: "Нет ни электричества, ни газа, ни отопления"

Насколько я понимаю, они перебили водопроводные трубы. Практически весь город просидел без воды почти два дня. Вода начала понемногу течь только сегодня вечером – по крайней мере в некоторых районах. В большей части города также нет отопления и электричества.

Здание гостиницы "Украина" было полностью разрушено авиаударом. Только за прошлую ночь город бомбили три российских самолета-бомбардировщика, и один из них был сбит. Гуманитарного коридора по-прежнему нет, как и проезда через трассу Киев-Чернигов. Люди, которые пытаются выехать, едут по очень странному и страшному маршруту, грязевыми дорогами в сторону села Анисов.

У многих нет газа. Люди собираются во дворах, разжигают костры и варят в больших кастрюлях какой-то суп. Потому что нет ни электричества, ни газа, ни отопления.

В магазинах заканчиваются продукты. Найти мясо или молоко нереально. Катастрофическая ситуация с детским питанием. Что-то завозят в город отчаянные водители, которых обстреливают вдоль дороги. Например, привозят лекарства, детское питание и подгузники. Но аптеки пусты. Очереди такие длинные, что даже если вы доберетесь до прилавка, вам может просто не достаться нужного товара.

Военные по-прежнему считают, что город не возьмут. Чернигов продолжают обстреливать из реактивных систем залпового огня. Есть много неразорвавшихся снарядов – они торчат из садов, крыш и во дворах домов.

Но есть и положительный момент: со вчерашнего дня связь и Интернет немного улучшились.

День второй: "Чернигов — уже зона гуманитарной катастрофы"

Ночные авиаудары продолжаются. Примерно в полночь, а затем в 4 часа утра.

Сегодня нанесли удар по жилому району. Также продолжаются обстрелы РСЗО. Мои друзья нашли много деталей от системы залпового огня "Ураган". Днем был удар – видимо, по общежитию радиозавода. В общем, они бомбят со всех сторон, установив артиллерию и РСЗО на окраинах.

Что касается гуманитарной ситуации, то она примерно такая же. В магазинах огромные очереди, и почти ничего нет. Люди бродят по городу в поисках еды. В аптеках нет лекарств, их можно добыть только через волонтерские центры. Продукты питания также можно найти в волонтерских центрах. Люди продолжают эвакуироваться. Машины едут по опасному коридору, их обстреливают.

В машину моего друга стреляли, и им повезло, что между ним и взрывом оказалась куча дров. Прилетело не в сторону пассажира, а в багажник.

Люди пытаются найти друг друга, потому что уже три дня нет ни электричества, ни связи. Когда дали воду, ситуация стала немного легче. Но в целом это настоящий бардак.

День третий: "Люди голодают"

Сегодня очень тяжелый день. Идет интенсивный обстрел по всему периметру города. Бомбы попали в спортзал рядом с политехническим университетом. Вопрос с продовольствием становится все серьезнее. Мы доставляем еду в волонтерские центры, просто разыскивая людей, у которых дома есть самые необходимые припасы: морковь, картофель, все, что можно приготовить. Везде огромные очереди, и купить еду практически невозможно.

Русские пытались нанести удар по городскому водоканалу. Четыре человека погибли. Это целенаправленная политика по разрушению инфраструктуры и усугублению гуманитарной катастрофы, которая уже создана. Все это делается просто для того, чтобы еще более ухудшить ситуацию, которая уже стала угрожающей для многих людей. Они не могут уехать. Гуманитарного коридора не существует.

С каждым днем звонят все больше людей. Они просят привезти им хотя бы что-нибудь. Они говорят, что их мать или их сестра умирают от голода. Мы пытаемся что-то привезти. Но без электричества и газа это очень трудно, потому что нельзя ничего приготовить. Нам нужны сухие пайки, но их нет.

Люди обмениваются вещами. А цены на топливо постоянно растут, потому что его просто нет. Поэтому отсюда трудно убежать. Но здесь нечего есть – вы понимаете? Очень мало людей, которые смогут просто ездить по городу и раздавать хлеб. Кто-то дал нам печенье. Что нам делать с этими печеньками? Ну, мы делим и раздаем людям, но [нецензурное выражение]! Людям не нужно печенье, людям нужна еда. А еду можно доставить только на грузовиках. А грузовикам не проехать. Даже с учетом того, что люди уезжают, гуманитарная катастрофа лишь усугубляется. Честно говоря, все это очень печально.

День четвертый: "Воды не было почти весь день"

Из-за проблем с Интернетом в этот день Алекс не смог прислать голосовую запись. Вместо этого он отправил текстовое сообщение.

Сегодня нас очень сильно обстреливали. Серьезно повреждена теплоэлектростанция, весь день не было электричества, почти весь день не было воды. Удары бессистемные и нацелены жилые районы. Становится все труднее найти еду. Газа нет, и люди продают его по 350 грн за литр. Еще одно нападение на политехнический университет, разбиты окна в спортзале и в доме напротив университета.

День пятый: нет связи

День шестой: "Все очень печально"

Последние два дня был сильный обстрел авиацией, минометами и артиллерией. Они каким-то образом подобрались ближе к городу и уже начали наносить удары по центру и вообще по всему подряд. Ситуация только ухудшается, потому что по-прежнему нет воды, нет электричества, нет отопления, все меньше и меньше продуктов. Все очень печально. Что касается военной ситуации, я не знаю. Они говорят: "Мы воюем". Очень сильный обстрел, куча разрушенных домов. Я пришлю вам фотографии позже. Связь очень плохая, иногда подключается Киевстар, но в целом, конечно, печаль.

День седьмой: "Чернигов по-прежнему страдает"

Здравствуйте. Ситуация в целом не меняется. Сегодня утром был шквал бомб, не знаю где. Сейчас идет артиллерийский обстрел, я думаю, он направлен на теплоэлектростанцию. Повсюду дым.

С продуктами полная катастрофа. Гуманитарная помощь поступает медленно. Ее очень мало. Сейчас мы собираемся ехать развозить продукты. Нам все чаще звонят и просят привезти хоть какие-то продукты. В общем, все по-прежнему печально. Дорог нормальных нет. Как-то так. Словом, Чернигов по-прежнему страдает.

Об авторах

Худов и О'Грейди работают из Киева. Ильюшина на связи из Риги, Латвия. Вклад в подготовку этого репортажа внесли Алексис Диао и Юлия Витковская из Вашингтона.

Шивон О'Грейди – начальница бюро The Washington Post в Каире, освещает события в Северной Африке и Йемене. Ранее писала для The Post о международных отношениях, в том числе из Афганистана, Ливана и Камеруна. Работала фрилансером по всей субсахарской Африке. Была штатной журналисткой журнала Foreign Policy.