Мир

От "Украиногейта" до конфликта с Ираном. Куда и ради чего приведет мир Дональд Трамп

Мир застыл в шаге от третьей мировой. Непредсказуемость будущего стала главным глобальным трендом

Под знаком неопределенности

Грэм Вуд, автор книги "Путь чужаков: Встречи с Исламским государством", пишет в The Atlantic: "Мы воюем, и не нужно быть Крескиным, чтобы знать, что Иран отомстит". Пожалуй, это единственное, о чем сегодня доподлинно известно.

Джордж Крескин — известный менталист, в январе 2001-го предсказавший, что в том же году "в сентябре или октябре разобьются два крупных самолета". После обрушения башен-близнецов Всемирного торгового центра в Нью-Йорке об этом не вспомнил только ленивый. Еще одной персоной, оказавшейся тогда на пике славы, стал Том Клэнси, создатель международных бестселлеров: миллионы читателей тут же воскресили в своей памяти, что за пять лет до этого он написал роман "Долг чести". Там террорист использовал Boeing в качестве оружия, чтобы разрушить здание Капитолия. Правда, злоумышленник был японцем и, по-видимому, идеологическим потомком камикадзе. Но все же параллели таковы, что кто-то даже вообразил, будто книга Клэнси могла вдохновить Усаму бен Ладена на инфернальную затею. Однако в действительности "теракт 9/11" более всего дал толчок необъятной конспирологии и разного рода прозрениям "задним умом". Даниэль Канеман, психолог и нобелевский лауреат по экономике, называет последний подход ретроспективным искажением: чем страшнее последствия какого-либо события, тем больше мы подвержены влиянию этого фактора.

"Рассматривая трагедию 11 сентября, — пишет Канеман, — мы особенно охотно верим, что чиновники, способные ее предотвратить, оказались разгильдяями или слепцами. Данные, что "Аль-Каида", возможно, планирует крупный удар по Соединенным Штатам, поступили в ЦРУ 10 июля 2001 года. Директор ЦРУ Джордж Тенет, вместо того чтобы сообщить сведения напрямую президенту Бушу, передал их советнику по национальной безопасности Кондолизе Райс. Когда впоследствии всплыл этот факт, Бен Брэдли, ответственный редактор газеты The Washington Post, заявил: "Для меня очевидно: если ты получил информацию, которая перевернет историю страны, иди прямиком к президенту". Однако 10 июля 2001 года никто не знал и не мог знать, что эта крупица информации окажется настолько важной".

В РАНГЕ МУЧЕНИКОВ. Многомиллионные похороны генерала Касема Сулеймани и тех, кто погиб вместе с ним во время американской атаки. Тегеран, 6 января

Сегодня положение дел иное. Все наэлектризовано до крайности. И если вдруг американские спецслужбы получат информацию о нападении, готовящемся силами иранских "Аль-Кудс", которые возглавлял Сулеймани, или "родственной" "Хезболлы", промедления не будет. Все находятся в готовности. Но при очевидности неминуемого возмездия со стороны Тегерана, как в действительности будут развиваться события, напророчить еще менее возможно, чем перед терактом 2001 года.

Американские аналитики в сгустившемся тумане непредсказуемости озвучивают две робкие надежды. Первая: Иран не хочет масштабной войны (он слишком многое из-за этого теряет). Вторая: он гораздо менее способен на акцию за пределами Ближнего Востока, чем внутри него.

О последнем пишет в Foreign Affairs Илан Гольденберг, директор Программы безопасности на Ближнем Востоке в Центре новой американской безопасности, ранее занимавший должность начальника группы Ирана в канцелярии замминистра обороны по политике. По его мнению, "самая провокационная вещь, которую мог бы сделать Иран, это совершить террористический акт в США или покуситься на убийство высокопоставленного американского чиновника такого же уровня, как Сулеймани". В Тегеране могут именно такой ответ счесть соразмерным. Однако на деле осуществить его будет сложно. Последний раз иранцы пытались кроваво наследить в Америке в 2011-м. Они хотели угробить посла Саудовской Аравии, взорвав ресторан в Вашингтоне. Однако спецслужбы США обнаружили этот умысел на стадии подготовки. Попытки агентов Тегерана уничтожить в минувшем году иранского оппозиционера в Дании и взорвать бомбу на митинге иранской оппозиции в пригороде Парижа тоже оказались неудачными. Так что, считает Гольденберг, мстителям за Сулеймани на территории США должно здорово повезти, чтобы они добились успеха.

Тем не менее сам факт, что мяч теперь находится на стороне Тегерана, будет держать в напряжении и неопределенности не только Америку, но и весь мир. И чем дольше длится пауза, тем больше выгод извлекает из нее Иран. Уже сейчас заметно, что время работает больше на него, чем на "дядю Сэма". Он не только угрожает карами небесными и размораживанием своей ядерной программы, но и пытается завербовать союзников, склоняя по крайней мере часть исламского мира к тому, чтобы вместе противостоять Соединенным Штатам. Адель Абдул Махди — премьер-министр Ирака, страны, где был убит Сулеймани, — вот-вот подпишет закон, одобренный парламентом в воскресенье, который изгонит всех "джи-ай" из страны. Трамп в ответ на это пообещал Багдаду санкции, по сравнению с которыми иранские "покажутся им очень мягкими", добавив, что американцы не уйдут из страны, пока им не заплатят за тамошнюю авиабазу, стоившую миллиарды долларов. Но не исключено, что неприязнь иракцев к янки все-таки возьмет верх. Тем временем президент Ирана Хасан Рухани провел телефонный разговор с турецким коллегой Реджепом Эрдоганом, призвав сплотиться вместе против США, иначе, по его мнению, весь регион будет подвергнут опасности. Даже если Анкара не станет откровенно сближаться с Тегераном, для изощренно хитрого Эрдогана это хороший повод создать новый виток политической торговли с Трампом. И это, похоже, только начало большой политической игры на границе масштабной войны с неясным исходом.

По крайней мере так казалось до ночи 8 января, когда "граница", похоже, была перейдена и американцы получили свой новый "Перл-Харбор", пусть пока и менее масштабный, чем тот, что им устроили японцы 7 декабря 1941 года. Иранский Корпус Стражей исламской революции (КСИР) нанес удар по авиабазе Эйн-аль-Асад в 200 км от Багдада и аэродрома в Эрбиле, которые используют американские войска. Было выпущено более десятка ракет класса "земля — земля". В Тегеране заявили о гибели 80 "американских террористов", а саму операцию назвали символически: "Мученик Сулеймани".

Трамп в связи с этим созвал экстренное совещание в Белом доме, заверил у себя в Twitter, что "все хорошо", и решил выступить с обращением к нации, из которого стало ясно, что заявления иранцев значительно преувеличины. Трамп подчеркнул, что в результате ракетного обстрела Ираном американских объектов в Ираке, никто из военнослужащих не пострадал, был нанесен лишь небольшой урон. По его словам, этому способствовали заранее предпринятые меры предосторожности, а также слаженные действия американских военных.

Читайте также: Никто не знает, как остановиться. Что происходит на Ближнем Востоке и кто выиграет от конфликта

Погибшего Сулеймани в Америке называют иранским Дэвидом Петреусом и Стэном Маккристалом в одном лице (оба прославились в Ираке, последний участвовал в разработке плана по захвату Саддама Хусейна), а в России сравнивают с Коневым и Рокоссовским. Он был умным врагом Вашингтона (британский премьер Борис Джонсон говорит теперь, что и Лондона тоже). Сулеймани руководил кампанией Ирана по вооружению и обучению шиитских ополченцев в Ираке, ответственных, как пишут американские СМИ, за гибель примерно 600 американских военнослужащих в период с 2003 по 2011 год. Впоследствии он стал главным поставщиком иранского политического влияния в Ираке, особенно благодаря его усилиям по борьбе с Исламским Государством. Он руководил политикой Ирана по вооружению и поддержке президента Сирии Башара Асада. Был ответственным за отношения Ирана с "Хезболлой" в Ливане, помогая снабжать группу ракетами, чтобы угрожать Израилю. Он же вооружал хуситов в Йемене.

При этом военная хватка сочеталась в нем с умелой дипломатией, он был фигурой, которую в Иране некем заменить. И это, по-видимому, главная хорошая новость для тех, кто его убрал. Будучи осторожным, он не прятался в стиле Усамы бен Ладена. По большому счету, его давно могли убить. Но он был "священной коровой". Элисса Слоткин, демократ из Мичигана и бывший аналитик ЦРУ, которая работала в администрациях Барака Обамы и Джорджа Буша, утверждает, что руководство страны давно ломало голову над тем, что делать с нападениями на американский контингент, которыми руководил Сулеймани. Однако обе администрации пришли к выводу, что удар по харизматичному генералу не стоил риска ответных действий, вовлекающих Соединенные Штаты в затяжной конфликт. Дональд Трамп решил сыграть по-другому, добавить в политические расклады турбулентности и неопределенности. Но главный вопрос — даже не "Почему он так сделал?", а "Почему он так сделал именно сейчас?"

Камень для Голиафа

Застывший в политическом шпагате Трамп запустил в обиход еще один мировой тренд: усиление роли малых политических игроков. Это выглядит почти парадоксом, но сама история с "третьей мировой" наглядно демонстрирует данный тезис.

Формально расправа с Сулеймани выглядит так, будто она была реакцией на то, что сторонники группировки "Катаиб Хезболлах", протестуя против авиаударов Вашингтона, напали на посольство США в Ираке. За этими действиями виднелась рука генерала. Терпение у Белого дома лопнуло, по "иранскому Рокоссовскому" нанесли удар. Примерно так описывает последовательность событий уже упоминавшийся Грэм Вуд: "Посольства, когда они захвачены, не могут просто снова открыться после того, как протестующие закончили разграбление канцелярских товаров". Эта эскалация требовала быстрого сдерживающего ответа. Однако на вопрос "Почему сейчас?" Вуд дает ответ одновременно и тревожный, и мало что объясняющий: "Президент импульсивен и ведет войну без особого раздумья". Если и так, то это далеко не полное объяснение.

Критики Трампа подозревают, что он разжигает напряженность в отношениях с Ираном, чтобы удовлетворить собственные нужды, действуя в духе персонажа голливудской черной комедии "Виляя собакой". В этом фильме для повышения упавшего рейтинга президента (ничего особенного — всего лишь сексуальные домогательства) по-быстрому устраивается громкая война против "албанской террористической группы", которой в реальности не существует. У аферистов все получается, не считая того, что одного из тех, кто "скреативил" войну, приходится убрать.

ПОВОРОТНАЯ ТОЧКА ДЛЯ ТРАМПА. Президент США после ракетного удара иранцев по американским объектам решил обратиться к нации, хотя и уверяет в своем Twitter, что "все хорошо"

Демократка Ильхан Омар, избранная в Палату представителей от Миннесоты, у себя в Twitter задает вопрос: "А что, если Трамп хочет войны, знает, что это ведет к войне, и нуждается в отвлечении?"

С учетом бурь импичмента, которые бушуют вокруг президента США, задуматься о таком повороте событий резонно. Особенно после того, как 2 января обнародованы неотредактированные документы из "украинского кейса". Из них следует, что 30 августа после встречи с Трампом заместитель директора программ национальной безопасности административно-бюджетного управления Майкл Даффи сообщил инспектору Пентагона Элейн Маккаскер, что у него есть "четкое указание" от Трампа задержать военную помощь Киеву. Чак Шумер, лидер демократического меньшинства в американском Сенате, тут же заявил о том, что это дает все основания для полноценного судебного процесса по импичменту президента. Реакция прогнозируемая. Как и то, что Сенат, где у республиканцев большинство, Трампа не сдаст (99% из 100%). Однако наступивший 2020-й — год президентских выборов в Соединенных Штатах. И позиции действующего главы государства вряд ли устойчивы. Социологические замеры на начало ноября показывали, что, если бы выборы прошли в тот период, нынешний хозяин Белого дома проиграл бы их сразу трем соперникам из Демократической партии: Джо Байдену, Берни Сандерсу и Элизабет Уоррен. Последняя, кстати, тоже указала на совпадение по времени операции против Сулеймани и раскручивающейся спирали импичмента.

Такой прием не нов не только для голливудских сценаристов. Война — и впрямь хорошие дрожжи для поднятия популярности. По данным Gallup, рейтинг одобрения Джорджа Буша — младшего подскочил примерно на 40 пунктов, достигнув 90% в дни после террористических атак 11 сентября. Эти политические лавры, впрочем, скоро завяли: война в Ираке стала приносить все меньше хороших новостей. Его отец, Джордж Буш — старший, получил одобрение 74% в 1990 году, после того как отправил войска на Ближний Восток, чтобы пресечь вторжение Саддама Хусейна в Кувейт. И опять это не стало панацеей от внутриполитических болезней: два года спустя Буш проиграл выборы Клинтону.

Ошибка президента

Уроки бывших обитателей Белого дома его действующий хозяин готов усваивать лишь в той части, где популярность лидера и канонада идут рука об руку. Из самого нелюбимого предшественника, Барака Обамы, Трамп в свое время лепил демона, готового ради карьеры на все. В октябре 2011-го, за год до того, как Обама выиграл переизбрание, Трамп написал в Twitter: "Чтобы его избрали, Барак Обама начнет войну с Ираном". А год спустя писал: "Сейчас его рейтинг в штопоре. Поэтому внимательно смотрите, чтобы он не начал удар по Ливии или Ирану. Он в отчаянии".

Надо ли удивляться, что сегодня удар Трампа по Сулеймани воспринимается примерно в том же контексте? По крайней мере его оппонентами. Тем более что с рейтингом у него самого всегда было худо. По информации того же Gallup, он никогда не превышал 50%. А тут еще импичмент, вызванный "Украиногейтом". Сам термин, конечно, "подгулял": в чем вина Украины-то? Владимир Огрызко, экс-министр иностранных дел Украины, предлагает называть его "Американогейтом". Потому что "это разборки, с позволения сказать, двух ведущих политических партий в Америке, готовящихся сейчас к очередной президентской гонке". Однако "Украиногейт" — красноречивый топоним, отсылающий к началу нынешних Трамповых (и, не дай бог, мировых) проблем с неменьшей точностью, чем имя сербского студента Гаврилы Принципа — к истокам Первой мировой.

Читайте также: Трамп поджег фитиль войны? Чем обернется для США и мира ликвидация иранского генерала Сулеймани

Давя на Киев, американский президент допустил ошибку. И сколько бы Трамп теперь ни убеждал американцев, что Украина — чуть ли не самая коррумпированная страна в мире, ему трудно объяснить общественности, почему он шантажировал такого важного для США союзника, противостоящего России, отсрочкой предоставления помощи. Почему ставил ее получение в зависимость от обещаний накопать что-то на Джо Байдена, своего политического конкурента и, возможно, соперника по предстоящей президентской гонке.

Расчет на то, что с миноритарным политическим партнером можно обходиться бесцеремонно, как с холопом, вошедший у Трампа в привычку, дал сбой. Не потому, что официальный Киев поднял шум и выказал несогласие. Дело во внутриамериканских раскладах — Владимир Огрызко здесь прав. Как и в том, что от разразившегося скандала "украинцы явно не в проигрыше". Чрезвычайно важно лишь, "чтобы никто из наших руководителей вдруг не вздумал играть на противоречиях между демократами и республиканцами. Как только это произойдет, мы станем врагами и тех и других. После чего никакой помощи от Америки у нас не будет. Поэтому нам необходимо держать дистанцию: способствовать только в рамках правовой помощи и не более. Если мы такую линию выдержим, нет никаких оснований думать, что одна из двух партий изменит свою позицию. Тем более что и там и там есть мощные сильные лидеры, которые считают, что Россию надо наказать за ее преступления, а Украину — поддержать".

Все верно. Но речь в данном случае идет в основном не о поведении Киева. А о том, что с Киевом уже невозможно вести себя в стиле Трампа. Точно так же, как невозможно действовать подобным образом в отношении Минска, Бухареста или Тбилиси, список можно продолжить. Это урок, преподанный Вашингтоном не только для Вашингтона, но для любой могучей демократической державы. Именно работающие демократические институты и политическая конкуренция в сильных странах остаются залогом более здорового отношения к странам менее сильным. Тут почти как с гендерным равенством: эта идея стала рабочей не только благодаря усилиям женщин, но и потому, что к пониманию ее необходимости пришли мужчины.

Сегодня Трампа, завязшего в "Украиногейте", может спасти или потопить отнюдь не Владимир Зеленский, а те, кто владеет соответствующей информацией в Соединенных Штатах. Последняя новость: Джон Болтон, бывший советник по национальной безопасности, который до сих пор выполнял директиву Белого дома не участвовать в расследовании, после "тщательного рассмотрения и изучения" проблемы заявил о готовности дать показания в суде по делу об импичменте в Сенате. Его называют потенциально "взрывоопасным свидетелем". И он, как утверждают американские медиа, был "глубоко обеспокоен кампанией, направленной на то, чтобы заставить Украину расследовать дела демократов". Питер Бейкер, много писавший о возможном участии этой персоны в процедурах импичмента, считает, правда, что у Болтона нет намерения становиться современным Джоном Дином — это бывший советник президента Ричарда Никсона, ключевая фигура Уотергейтского скандала. Однако если его вызовут повесткой, то этот "парень" явится и скажет, что выполняет свой долг как гражданин. При всех разногласиях с президентом он, считает Бейкер, вряд ли Never Trumper (человек, выступающий против того, чтобы Дональд Трамп продолжал прохаживаться по Овальному кабинету). Он может заявить: да, кампания давления на Киев была неправильной, но при этом все равно "не бросит президента под автобус", то есть не возложит на того всю вину. Он может просто что-то недосказать. Известно, что сейчас Болтон пишет мемуары. И как выразился Питер Бейкер, "если вы хотите рассказать свою историю в книге, вы должны быть готовы рассказать свою историю Конгрессу". Так что при всей осторожности прогнозов именно Болтон в определенном смысле может стать могильщиком нынешнего хозяина Белого дома.

ПО "ГОРЯЧЕЙ" ПУТЕВКЕ. Военнослужащие из 82-й армейской воздушно-десантной дивизии США готовятся к отправке на Ближний Восток в качестве подкрепления

Однако без украинского президента, факта давления на него Трампа этой интриги просто бы не было. И, возможно, американский беспилотник не пустил бы в расход иранского генерала Касема Сулеймани. А геополитическая напряженность в мире не оказалась бы, по выражению Антониу Гутерриша, генерального секретаря ООН, на самом высоком уровне в текущем столетии, превращая регион в котел напряженности, который заставляет "все больше и больше стран принимать непредсказуемые решения с непредсказуемыми последствиями и большим риском просчета". Мир, если воспользоваться термином канадского философа Маршалла Маклюэна, окончательно превратился в "глобальную деревню". Только теперь, в 2020-м, такое "сжатие" диктуется иными вещами, чем "невинные" электронные средства коммуникации.