"Российская энергосистема пошла по направлению российского корабля", – глава "Укрэнерго"

24 февраля произошло вторжение. Какие изменения с того момента происходили в энергосистеме, какие вызовы стояли перед оператором?

— С начала вторжения было много событий. С первого же дня стремительно упало потребление электроэнергии – на 35%. И это нормальная реакция потребителей – населения, бизнеса. Но 35% – очень много для такой инерционной системы, как энергетическая. Во время карантина через COVID у нас было только минус 5-6%.

Второй фактор, связанный с вторжением, – постепенный захват оккупантами объектов критической инфраструктуры. Это напрямую не повлияло на возможности генерации и энергосистемы в целом, но то, что "орки" взяли под контроль Каховскую ГЭС, Луганскую ТЭС, а затем ЗАЭС – это дополнительный фактор риска.

Третий важный момент – снижение платежей за электроэнергию, особенно в тех регионах, которые больше всего пострадали от боевых действий. В то время это была Киевщина, Харьковщина, Сумщина, Черниговщина, Луганская и Донецкая области, Херсонщина. Это привело к большому дефициту оборотных средств в энергокомпаниях — как у генерации, так и у сетевых операторов ("Укрэнерго" и облэнерго). То есть денег стало вдвое меньше. Это существенный фактор риска, поскольку сейчас поступающих в рынок денег недостаточно для стабильной работы всех компаний.

Что же сделали тогда, как решали новые проблемные вопросы в "Укрэнерго"?

— В момент вторжения нужно было решать две проблемы. Первая – чтобы у военных и украинских потребителей был доступ к электроэнергии, ведь без стабильного электроснабжения невозможно выиграть войну. Вторая – в короткие сроки найти способ обеспечить рынок деньгами, чтобы энергокомпании не остановились в какой-то момент.

Первую задачу мы решили, благодаря экстренной синхронизации с ENTSO-E (объединение украинской и европейской энергосистем, об этом далее в интервью. — Ред.). Важную роль здесь сыграло то, что мы были очень хорошо подготовлены к работе в изолированном режиме (т.е. без перетоков электроэнергии из других энергосистем. – Ред.). Это значит, что у нас были полностью отремонтированные сети, наши генерирующие компании были готовы производить столько электроэнергии, сколько нужно, а "Укрэнерго", как оператор системы передачи, готов управлять энергосистемой в экстремальных условиях. Мы организовали альтернативную диспетчерскую в безопасном месте, откуда можем управлять энергосистемой. Мы готовились к этому заранее. И в результате оказалось, что мы готовы к работе не только в изолированном режиме, но и к работе в изолированном режиме в условиях войны.

Как решали или еще решаете проблему финансирования рынка?

— Сейчас вопрос как раз решается. Есть определенный план возобновления денежного потока в отрасль. Первое – мы рассматриваем возможность привлечения финансирования от международных кредитных структур. На несколько месяцев нам очень нужен кредит. Сейчас ведутся переговоры. Хочу подчеркнуть, что нам удалось сохранить финансовую стабильность "Укрэнерго". Мы получили прибыль и по итогам 2021 года, и в I квартале 2022 года, а также выполнили все обязательства по кредитным выплатам и еврооблигациям, выпущенным в конце прошлого года. Для этого пришлось принять ряд мер, которые повысили нашу операционную эффективность и позволили найти компенсаторы для критически важных затрат. В результате Укрэнерго сегодня полноценно работает, платит зарплаты и налоги.

Второй элемент для восстановления финансовой стабильности отрасли – открытие свободной торговли электроэнергией с ЕС, которая позволит Украине зарабатывать, ведь сейчас у нас есть избыточные мощности, и можем предложить европейцам нашу электроэнергию. Сейчас Украина может экспортировать электроэнергию только в Польшу по одной из межгосударственных линий, но нам необходимо прийти к тому, чтобы мы могли использовать все существующие межгосударственные пересечения и экспортировать электроэнергию в другие страны. Однако это возможно только после того, как мы выполним некоторые технические мероприятия, после чего ENTSO-E разрешит операции между Украиной и Евросоюзом. Мы должны реализовать технические шаги, на которые раньше нам отводилось год-полтора, а сейчас мы их планируем сделать гораздо быстрее.

В 2017 году было подписано Соглашение об условиях будущего поступления в ENTSO-E. Какие процессы происходили потом для реализации плана по присоединению к европейской энергосистеме?

— Синхронизация – это один из самых сложных технологических процессов. Если сравнить, например, с медициной, объединение энергетических систем по уровню сложности может напоминать операцию по трансплантации органов. Работа в общем энергетическом пространстве с ЕС – это когда какое-то событие в Испании может быть достаточно ощутимо в Украине, и наоборот. Это единый энергетический организм, присоединиться к которому тяжело. Потребовались весомые инвестиции: "Укрэнерго" и другие компании энергетического сектора вложили в модернизацию и развитие более 700 миллионов евро.

Также синхронизация – это огромный объем юридических вопросов и нормативной документации. Достаточно сказать, что нам нужно радикально изменить модель рынка электрической энергии. Ведь переход с модели единого покупателя к либерализованной модели – это обязательное условие синхронизации. Ну, а сколько десятков тысяч страниц нужно было выписать нормативки, чтобы этот рынок заработал с 2019 года – тоже титаническая работа.

Что было самым долгим и проблемным этапом во всей процедуре присоединения к европейской системе?

— Самым сложным было преодолеть сопротивление и скептицизм по отношению к синхронизации — как в Украине, так и в Европе. Это ведь геополитический проект. Это проект о том, что украинская энергетика перестает быть зависимой от России, это проект о том, что украинская энергетика в какой-то мере замещает роль России на Европейском континенте. И понятно, что когда мы только задумали его в 2017 году, было сопротивление, люди в экспертной среде, во власти, в бизнесе говорили, что это невозможно. На нас смотрели, как на сумасшедших. Говорили, что мы космонавты, что это требует более 20 лет и что будет стоить 10 миллиардов евро.

Что означает синхронизация для Украины?

— Этот проект, кроме геополитического, имеет огромное значение для повышения конкуренции в украинской энергосреде. Во-первых, мы значительно усилили стабильность украинской энергосистемы и избавили ее от российского влияния. Во-вторых, синхронизация в перспективе означает развитие и ужесточение конкуренции на украинском рынке электроэнергии. Могу привести аналогию. Некоторые рыбки в аквариуме могут казаться очень крупными и доминантными, но только пока они не попадают в океан. Там они уже не могут доминировать.

Такое будет происходить и у нас. Пока система была закрытой, здесь могли доминировать несколько игроков на рынке, но когда Украина интегрируется в европейское энергетическое пространство, которое больше украинского в 20 раз, то у игроков уже не будет возможностей диктовать свои условия, даже влиять на правила, потому что правила будут европейские, точка. То есть не будет возможности административного регулирования рыночных процессов в чью-либо пользу.

24 февраля началось тестирование работы в изолированном режиме в рамках проекта синхронизации. И вдруг вторжение. Какие на тот момент были мнения, варианты, действия?

— В первый же день вторжения мы поняли, что вернуться к синхронной работе с Россией и Беларусью уже невозможно. Первое, что мы должны сделать, это утром увидеть динамику потребления, какие станции в работе, как будем балансировать систему в этих экстремальных условиях.

Второе – нужно было решить, проводим ли тестирование работы в изоляции, которое было запланировано в рамках подготовки к синхронизации с ENTSO-E. Это ведь определенная программа действий по отключению отдельных энергоблоков, и мы должны наблюдать, как энергосистема компенсирует эти отключения генерации или потребления. То есть, как система сама себя балансирует.

Мы решили проводить тестирование, несмотря на вторжение, то есть на экстремальные условия. Ведь понимали, что успешные испытания – наш "билет" на скорую синхронизацию. Мы выполнили через несколько часов эту программу, в тот же день обработали результаты и предоставили эти данные в ENTSO-E. А дальше мы начали думать, как общаться с Европой по поводу синхронизации, которая была запланирована только на начало 2023 года.

Как в Европе отреагировали на ускорение процесса синхронизации?

— Все было рассчитано на год, который должен быть наполнен событиями, документами, встречами, расчетами. Это все спрессовалось в 2,5 недели. У ENTSO-E было понимание ситуации, в которой оказалась Украина. Опасения, конечно, были у всех. Но у Еврокомиссии, ENTSO-E и всех партнеров, в том числе из США, было огромное желание помочь нам. Поэтому, когда через 2 дня после вторжения (26 февраля) я написал официальный запрос в ENTSO-E, они ожидали этого. 28 февраля проголосовали за присоединение Украины министры энергетики стран ЕС, а 30 февраля ENTSO-E уже сделали заявление, рассматривающее наше заявление на синхронизацию.

16 марта энергосистемы Украины и Молдовы прошли успешную синхронизацию с энергосистемой континентальной Европы. Что это значит для Украины?

— Для Украины и Молдовы это означает полную независимость от электроэнергии из Беларуси и России. Для Европы это значит изменение энергетического ландшафта в регионе. Потому что у них в энергосистеме новый игрок – Украина, который станет мощным и надежным источником снабжения электрической энергией вместо ненадежной РФ. То есть вместо агрессивной ненадежной России на рынке появляется мощная и надежная Украина, которая имеет абсолютно идентичную модель рынка с европейским, имеет очевидное евроинтеграционное направление своего развития, которая с точки зрения процедур и ценностей является частью европейского энергетического пространства.

Это событие значительно снизит зависимость Европы от энергоресурсов РФ. И для Украины и Молдовы — это тоже независимость от агрессора, радикальное снижение потенциального их влияния на нашу безопасность. Украина является лидером блока регулирования, мы будем балансировать и свою энергосистему, и энергосистему Молдовы.

Эксперты говорят, что важным аспектом процесса интеграции является модернизация энергосистемы. В чем будет проявляться подобная модернизация? Сколько средств потребуется?

— Вкладывать средства будут все. После нашей победы основным девизом развития нашей энергосистемы будет "Инвестируй или умри". Мы еще до вторжения были на пороге серьезных перемен. Меняется структура нашей генерации. Тренд — замена дорогостоящей и экологически опасной угольной генерации на генерацию более экономичную, климатически нейтральную и требующую меньших затрат на производство электроэнергии. Эти процессы уже начались.

Строительство "зеленой" генерации при современных технологиях стало значительно дешевле, это позволяет развивать ее при нынешних рыночных ценах на электроэнергию. Также инвестировать будут в новые атомные блоки, в новую генерацию, которая заместит угольную, в быстродействующие балансирующие мощности и в сети. "Укрэнерго" сейчас инвестировало в развитие своих сетей гораздо больше, чем облэнерго. Ведь у нас есть возможность привлекать дешевое финансирование от международных финансовых организаций, так что у нас уже есть хороший кредитный портфель для модернизации. Здесь мы равняемся на западных операторов и планируем серьезно цифровизировать свои операции, повысить эффективность сети. Сейчас у нас на 10 лет инвестплан на 2,5 млрд. долларов. У облэнерго уже есть свои инвестиционные планы, у них с прошлого года уже есть RAB-тариф, поэтому, думаю, будет активное инвестирование в распределительные сети, и облэнерго должны нас догнать по уровню капитальных инвестиций.

Генерация тоже будет обновлена. Старое и неэффективное должно уйти. Новая генерация, которая придет на замену, – микс новых технологий, который будет включать высокоманевренные мощности, атомные энергоблоки, ВИЭ, системы хранения электроэнергии и системы управления спросом.

Какова судьба "Бурштынского острова", станции, ранее поставлявшей электроэнергию на экспорт — собственно, единственной в стране, которая была, словно обособленная энергетическая система?

— Такой части энергосистемы как "остров Бурштынской ТЭС" больше не существует. Как нет и разницы в ценах на электроэнергию в "острове" и в другой части энергосистемы Украины. Ведь сегодня у нас есть единая украинская энергосистема без обособленных "островов", в которой потребители западных областей имеют доступ к электроэнергии любой украинской электростанции.

Война – это потери. "Укрэнерго" уже знает, какова сумма таких военных потерь для компании?

— Потери есть. Но нам пока трудно в некоторых регионах их посчитать, особенно в Мариуполе и там, где продолжаются активные боевые действия, мы произведем точный подсчет после победы. Для всей энергосистемы речь идет о потерях в миллиардах, а может, и в десятках миллиардов долларов. Это если учесть и экономические потери из-за вторжения и разрушения инфраструктуры.

Означают ли нынешние процессы синхронизации с европейской энергосистемой определенную точку невозврата, то есть Украина уже не вернется к сотрудничеству с энергосистемами РФ и Белоруси?

— Энергосистемы России и Беларуси пошли по направлению российского корабля. В первый же день. Рисков, которые вернули бы нас к прошлому, не существует. Синхронизация у каждой энергосистемы происходит раз в жизни. Вернуться уже невозможно.