В бой идут одни старики. Почему стареет мировая политическая элита

Осень патриархов

Это стало окончательно очевидным для всех еще во время прошлогодних дебатов Байдена (78 лет) и Трампа (75). Наверное, так же, думал я, выбирают для просмотра канал телевизора в доме престарелых. Нервничают, жамкают, спорят, вопят дребезжащими голосами, машут пигментными лапками, брызжут друг на друга вязкой стариковский слюной.

Надо признать, в советском Политбюро все было гораздо душевнее: Андропов с Черненкой, безо всяких ботоксов и пластик, философически спокойные, как и подобает старцам, с черепашковым добродушием похлопывали друг друга по плечам.

Сегодня Черненко вообще вспоминается часто: то Байден зарубается с трапа, то Путин (68 лет) шмякнется на хоккейном льду. Впрочем, Константин Устинович по крайней мере не пытался строить из себя молодцеватого, взбегая вверх по лестнице или размахивая клюшкой, а честно тяжело дышал.

Вот и сейчас, говорят они, мир поставлен на паузу. Пока мир на паузе, никто не помешает им наслаждаться осенью жизни.

Есть, разумеется, и отличия. КПССные старцы сермяжного закала были не столь прихотливы и демонстрировали единство. Нынешние же исключительно сварливы и не стесняются прилюдно выяснять отношения. "Убивец!" — "Сам такой! Бе-бе-бе". Мировое Политбюро таки не сложилось.

Одна моя знакомая, проживающая в Германии, называет фрау Меркель "шваброй". В свое время в школе именно так называли суровых старушек-училок. Да-да, кислые пожилые учителя, и мы для них — неприятно возбужденные школьники, непоседливые и надоедливые нарушители предпенсионного спокойствия. Вот и Ангела устала; даже на людях ее одолевает трясучка, как на том памятном видео с Зеленским. Искренне хотелось бы, чтобы она, наконец, смогла отдохнуть, когда ее каденция завершится.

Второй эшелон мировых властителей — те, кто при учителях, "комсомольцы", или "пионервожатые": демонстративно неопытные, бестолковые и моложавые пшюты, иной раз даже до сорока. Эти существуют как бы на подхвате у стариков: носят за ними чемоданы, откупоривают бутылки и бегают за хлебом. Некоторые даже приняты на равных, как дорвавшиеся до сияющих вершин геронтократии вечные мальчуганы Трюдо и Макрон.

Президенты Земного Шара

Теоретически в сложившемся положении дел нет ничего плохого. Возможно, общество и должно делегировать во власть только очень молодых и очень старых, тех, кто ближе к бесконечности — одни к началу, другие к концу. Чтобы они уравновешивали друг друга, чтобы идеалистический пыл и усталая мудрость порождали все новые синергии.

Главное — не допускать середнячков, лиц от тридцати пяти до шестидесяти пяти, тех, кто в глупом возрасте приспособленчества роет и обустраивает индивидуальную норку. Так, как будто он будет жить вечно. Ну ладно, отдельные исключения можно сделать, пусть подтверждают правило.

Формально поэтому не было бы ничего страшного, что миром нынче правит старичье, упрямо уцепившееся узловатыми руками за власть, а помогают ему в этом назначенные молокососы с немыслимыми и незаслуженными для их возраста регалиями.

Беда в том, что наше время несет печать тотального усреднения, когда молокососы имеют уже седые виски, жирненькие ляжки и мыслишки, а неумное старичье аж кряхтит из кожи лезет, чтобы показать, какое оно моложавое. Это еще древнегреческий Гесиод предупреждал, что боги оставят нас, а дети будут рождаться сразу гаденькие и седенькие.

Ни старых, ни молодых, ни мужчин, ни женщин, ни грустных, ни веселых — человек усредняется, усредняется во всем. Поэтому всякие упования на возраст, менталитет или даже темперамент теряют смысл.

Впрочем, и с этой точки зрения в инфантильно-геронтократическом засилье нет ничего страшного, — потому что одинаковые мы все. Старую сруби вишню, молодую, или вообще ольху — все равно будет пенек. Ну вот, среди пеньков и живем. Через пень-колоду.

Как там писал еще в застойные годы, глядя на современных ему мировых политиков выдающийся поэт, бард и диссидент Александр Галич:

Старики управляют миром,

Суетятся, как злые мыши,

Им по справке, выданной МИДом,

От семидесяти и выше.

Откружили в боях и в вальсах,

Отмолили годам продленье,

И в сведенных подагрой пальцах

Держат крепко бразды правленья.

По утрам их терзает кашель,

И поводят глазами шало

Над тарелками с манной кашей

Президенты Земного Шара!

В этом мире — ни слов, ни сути,

В этом мире — ни слез, ни крови!

А уж наши с тобою судьбы

Не играют и вовсе роли!

Им важнее, где рваться минам,

Им важнее, где быть границам…

Старики управляют миром,

Только им по ночам не спится.