Демобилизации не будет. Как в Украине сформировалась каста, которая никогда не пойдет на войну

На последней пресс-конференции президента никто не спрашивал о сроках службы и демобилизации.

И дело не в злом умысле или заговоре. Просто эта тема превратилась в непопулярную для политиков, нишевую для журналистов и нежелательную — для большинства их аудитории.

Сроки службы волнуют разве что самих военных и членов их семей. В самых общих чертах — речь идет о четырех миллионах людей, 10-15% от населения страны. Для всех остальных эта тема нежелательна, потому что демобилизация одних будет означать встречную мобилизацию других. Сложно заподозрить сотни тысяч наших сограждан в готовности менять свой налаженный быт, а потому эта тема превращается в явно непопулярную для политиков.

Мы каждый раз говорим о том, что наша война — "полномасштабная", "отечественная" и "народная". Но на самом деле все свелось к тому, что защита страны — дело рук только военных, которые выведены в специальную касту: между ними и остальной страной установлен ниппель. Форму можно надеть и невозможно снять. И все отечественное законотворчество последних лет работает на тех, кто ее все же не надел.

Армия оказалась за скобками общественного уравнения. Тяготы военного времени непропорционально распределяются между тылом и пикселем. За последние два с половиной года военным усилили ответственность за нарушение приказов. Сняли "дефолтную" доплату 30 тысяч гривен. Закон о мобилизации принимали долго, бессмысленно и выхолащивая ответственность. Тема демобилизации перестала звучать в речах политиков еще полгода назад. Зато теперь вся дискуссия сведена к тому, как правильно прописать для гражданских правила экономического бронирования.

При этом правила жизни в тылу мало чем отличаются от довоенных. Промышленную мобилизацию не вводили. Систему обязательной военной подготовки для гражданских — тоже. Мы не имеем ограничений на импорт. Лимитов на потребление. Дополнительных налогов на войну. Благодаря западным партнерам Украина может позволить себе держать экономику на плаву, избегая тех сценариев, которые обычно сопровождают войны такого масштаба.

И речь идет не о том, что качество жизни в тылу непропорционально условиям фронта. Это как раз правильно и закономерно. Речь идет о том, что в условиях общей угрозы распределение рисков оказалось неравномерным. В условиях полномасштабной войны защита страны должна быть общим делом. Но создается ощущение, что ее оставили на попечении одних лишь военных, которые теперь следят за тем, как власть готовит систему экономического бронирования. И если вам кажется, что в военной среде все это воспринимается как легализация откупа, то вы не ошибаетесь.

Можно понять бизнес, который хочет сохранить квалифицированных сотрудников. Можно понять власть, которой нужно свести бюджетные доходы с расходами. Понятна даже логика тех, кто не хочет служить и готов за это доплачивать не военкомам, а в бюджет. Но остается вопрос: а как во всем этом уравнении планируется учесть интересы тех, кто воюет?

Война за независимость рискует превратиться в войну бедных, на которую богатые решили не приходить. Мобилизация отныне будет определяться не слепым случаем и не потребностью армии в конкретных навыках. Экономическое бронирование введет для гражданских прейскурант за право не надевать пиксель. Но при этом никто, понятное дело, не собирается вводить расценки для военных за право его снять.

Можно сказать, что "прейскурант откупа" существовал и раньше — и это правда. Но введение его в законодательство будет означать, что государство на уровне правил игры закрепляет за военными роль "обездоленных". Служат те, кто беден, и служат бессрочно.

Война как таковая — это тест для нации на солидарность. Война проверяет, чувствует ли общество тот уровень внутригруппового единства, ради которого люди готовы идти на риски. Она определяет, готовы ли незнакомые между собой граждане инвестировать в общую задачу свою жизнь, здоровье и ресурсы. А потому победа в войне чаще всего превращается для нации в главный праздник и служит доказательством субъектности народа.

Но чтобы война воспринималась в роли "общей" и "народной", под эти же критерии должны подходить официальные правила, по которым живет страна во время войны. Если нарушение правил становится не "отклонением на местах", а новой нормой, то и война перестает быть общим делом. Становясь вместо этого чем-то, отданным на аутсорс. "Мы заплатили за право не замечать вашу войну".

Война требует солидарности. Солидарность рождается из чувства справедливости. Справедливость формулируется установлением правил. Правила требуют публичного проговаривания. Но пока власть предпочитает вслух формулировать правила только для тыла. Отмалчиваясь о том, как будет выглядеть будущее для тех, кто уже носит пиксель. Предпочитая избегать вопросов о сроках службы и демобилизации.

Но если на какую-то тему нет комфортного ответа, это не значит, что нет честного. Если прогноз неприятный, он все равно должен быть озвучен. Если вам нечего пообещать нам, кроме крови, пота и слез — наберитесь смелости это сказать.

Вполне возможно, что полномасштабная война действительно не оставляет места для демобилизации. В моей роте примерно 70% служат с весны 2022-го, и если они уйдут, то рота перестанет воевать. Можно предположить, что история не знает примеров введения сроков службы в войнах такой интенсивности. Но все эти аргументы сегодня звучат в спорах военных с военными. Те, кому предстоит расставить в этом вопросе точки над і, предпочитают отмалчиваться на непопулярную тему. А те, кому предстоит задавать политикам первого эшелона вопросы о ней — забывают об этом спросить.

Если мы хотим, чтобы армия чувствовала свое одиночество, то в этой схеме не надо ничего менять.

Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции. Ответственность за опубликованные данные в рубрике "Мнения" несет автор.

Источник