Юмор на грани. Почему украинский стендап слишком мягкий и когда ждать прорыва

Украинский стендап часто выглядит слишком мягким и беззубым. Пока маститые авторы на американской и британской сценах иронизируют на темы этнических конфликтов, религиозной (не)терпимости, интеграции трансгендерных людей в общество, движения MeToo и культуры отмены, большинство украинских комиков невинно шутят о семейных отношениях, свиданиях и разговорах с таксистами. В 2019 году Билл Берр размышлял о мужененавистничестве под прикрытием феминизма, а Роман Щербан рассказывал о том, как доил козу. И дело не в том, что это несмешно (тот же Щербан доказывает, что это может быть остроумно и занятно), — на выходе отечественный стендап в общей своей массе кажется мелким, без провокаций и радикальных решений.

"Западный стендап от нашего в первую очередь отличается тем, что там во главе стоит мысль, а не желание рассмешить как можно больше раз за отведенное время. Для топовых американских комиков юмор — это лишь инструмент донесения этой мысли", — говорит Валерий Жидков, сценарист, стендап-комик и автор проекта #Гуднайтшоу. Из-за того что в Украине культура стендапа лишь зарождается, большинство комиков довольно молодые, их волнуют в основном бытовые темы.

"Им по 20–25 лет, они только начали с кем-то жить, и в своих стендапах они, как правило, не выходят за пределы постели — кухни — туалета. Поэтому есть ощущение, что шутки у всех одинаковые. Все это где-то уже было", — комментирует Жидков.

Опасный юмор

Хоть молодая индустрия и не предполагает широкого спектра разновозрастных авторов с различным бэкграундом, это вовсе не означает, что на украинской сцене нет тех, кто готов поднимать социальную тематику. Антон Тимошенко, резидент киевского клуба "Подпольный стендап" и сценарист "Телебачення Торонто", шутит о неспособности многих украинцев выучить государственный язык или о том, как кричалка "Слава Украине!" отодвигает тебя "вправо". При этом, по словам самого комика, у него никогда не было серьезных проблем из-за высказываний.

Его коллеге Егору Шатайло повезло меньше. Осенью прошлого года перед выступлением в Киеве на него напала группа неизвестных в масках (предположительно — члены организации "Традиция и порядок"). Причиной стала шутка об "убыточности украинской традиционной семьи, которую надо закрыть, как шахты в Великобритании". Несмотря на инцидент, Шатайло не отказался от разозлившей праворадикалов аналогии и после случившегося записал сольник "Шахты Тэтчер", куда элегантно вписал шутки о нападении.

Валерий Жидков считает, что проявлений неадекватных реакций на шутки стало меньше.

"Начиная с 2014 года, у нас было огромное количество людей, которые ходили по улицам и искали, кого бы наказать за то, что у нас все плохо. "Выхватывали" все, комики в том числе, потому что людей, понимающих шутки, как оказалось, намного меньше, чем тех, кто их не понимает", — рассказывает сценарист. Как правило, агрессивно настроенные критики вырывали шутки из контекста и перекручивали какие-то фразы.

В то же время Свят Загайкевич, ведущий и основатель "Подпольного стендапа", признается, что все чаще встречает давление со стороны общества: об этом не шути, это не трогай. "Как говорят, "Боротьба триває!" Я за свободу в юморе, для стендап-комиков не должно существовать рамок и ограничений, ведь наша цель — не обидеть кого-то, а рассмешить и привлечь их внимание к важным проблемам".

С неадекватной реакцией зрителей могут столкнуться не только те, кто шутит на остросоциальную тематику. Стендап-комик Лера Мандзюк в беседе с Фокусом вспоминает, как во время одного из выступлений в ночном клубе в Мукачеве в нее кинули пуфик.

"Я немножко оскорбила молодого человека, и он не справился с эмоциями. Но если я довела мужчину до этого, значит, мы оба виноваты", — комментирует Мандзюк. Случалось, что ей за шутки открыто угрожали. — Тогда я поняла, что могу где-то переборщить и будет плохо, а оно того не стоит. Иногда лучше промолчать или сгладить, переключить внимание, сделать лишний комплимент. Раньше я думала, что всегда надо давать отпор, но теперь знаю, что необязательно везде ерничать".

Слепок слепка

Отдельные украинские комики особо подчеркивают, что учились на западной юмористической культуре. Однако в целом украинский стендап формировался по следам российской индустрии. Проект Comedy Club, запустившийся на телеканале ТНТ в 2005 году силами бывших кавээнщиков, породил целую волну последователей, в том числе в Украине.

Валерий Жидков считает, что тогда российский стендап был простым подражанием западному.

"Увидели надводную часть айсберга и начали ее копировать. Поначалу это было именно так", — комментирует он. Но прошло несколько лет, и в России появились стендаперы со своим мнением, которые никого не изображают, а пытаются донести до зрителя собственную точку зрения, отмечает сценарист. При этом украинский стендап еще моложе, и пока это некое подражание российскому варианту.

"Наши комики увидели успех там и попытались повторить это здесь", — говорит Жидков, подчеркивая, что комиков, которые действительно могут говорить от себя, выдавать оригинальные мысли, а не копировать чье-то поведение, единицы и они теряются в общей массе.

Тем не менее за последние пять-шесть лет украинский стендап прошел большой путь. Сегодня украинские стендаперы вполне конкурируют с теми же российскими артистами. Свят Загайкевич уверен, что стендап в Украине находится на стадии становления. Открывается все больше клубов, где каждый день проводят концерты. "Я помню времена, когда стендап был раз в месяц, потом выступления стали проходить раз в неделю, и все такие: "Вау, так часто!" — смеется Загайкевич. — Сейчас все по-другому, стендап у нас хоть и молодая, но стремительно набирающая обороты индустрия".

Валерий Жидков не столь оптимистичен. По его словам, пандемия и периодический запрет массовых мероприятий серьезно ударили по рынку. Даже если у комиков запланированы концерты, организаторы не спешат вкладываться в рекламу мероприятий, опасаясь, что в любой момент страну накроет локдаун.

"Существующий стендап спонтанен. Раньше было как: зритель знает Валерия Жидкова, хочет сходить на его сольник, заранее покупает билет. Сейчас человек просто идет в ночной клуб, где проходит стендап, и смотрит того артиста, который там выступает", — говорит Жидков.

Разрыв в количестве просмотров в YouTube роликов украинских и российских комиков очень большой. Антон Тимошенко считает, что ключевая причина — деньги.

"Вкиньте в раскрутку украинских стендаперов столько же, сколько их вкидывают в РФ или других странах, и вы получите те же просмотры, — уверен он. — В России существует рынок стендапа, в Украине он все еще доформировывается. Украинские комики создают его в основном за свой счет, но у нас не так много денег. Автор пишет стендап, выступает с ним, потом за собственные средства записывает сольный концерт и выкладывает его в интернете".

По мнению Тимошенко, ситуацию могло бы изменить создание популярного стендап-шоу. Но для этого нужны ресурсы, необходимо, чтобы в такой проект поверили: "Как у нас обычно происходит: "пилоты" снимаются, но каналы не хотят их покупать. Так ничего не получится". Пока же в Украине российские комики гораздо популярнее, чем от­­ечественные: среднестатистический зритель скорее вспомнит Павла Волю, чем Сергея Липко. В то же время Свят Загайкевич уверен, что по качеству отечественный юмор обогнал российский. "Взять тот же телеканал ТНТ, где все работает сугубо по телевизионным канонам и образам, то есть "казах" шутит про кумыс и конину, типичный "житель Москвы" — про пробки и "понаехали", а "еврей из Одессы" расскажет о деньгах и маме. Каждый работает лишь в рамках своего образа, — объясняет Загайкевич. — А вот наши несут в себе украинскую ау­тентичность и поднимают проблемы, которые беспокоят украинского зрителя. Я вообще не понимаю, как можно смотреть русских комиков, которые через слово вспоминают Путина и проблемы России, когда есть наши, которые пошутят вам про Зеленского и АТБ".

Украинского качественного стендапа с каждым днем становится все больше. Антон Тимошенко недавно вернулся из первого большого тура по Украине и остался доволен тем, как зрители от Львова до Харькова, от Одессы и до Тернополя принимали шутки, в том числе жесткие. В сентябре подряд пройдут три стендап-тура — у Андрея Щегеля, Егора Шатайло и Сер­­гея Липко, которые едут с сольными концертами по стране. Это как раз комики, стремящиеся постоянно развиваться, вместе с ними меняется и зритель.

Егор Шатайло

"Кто-то тянет в стендап стиль КВН, но это не моя история"

Стендап — это форма искусства, которая на 80% развлекает, а на 20% заставляет думать. Сложные темы тоже могут развлекать, все зависит от мастерства комика, от того, как он их обрабатывает. Но с серьезной тематикой труднее работать. Надо быть очень искусным комиком, чтобы взять сложный вопрос и заставить людей смеяться. Наивысший пилотаж в стендапе — когда зритель смеется вопреки своим убеждениям или прямой причастности к поднятой проблеме.

Процесс создания шуток — это определенная рефлексия. Всегда есть темы, которые волнуют лично комика. Как это происходит у меня: сначала я выписываю мысли по конкретному вопросу, пытаюсь определить свое отношение к нему, потом ищу парадоксы, несоответствия, и на этом уже строится комедия. Это кажется понятным принципом, но все не так просто, ведь то, что ты принимаешь за несоответствие, на самом деле можно объяснить нехваткой у тебя каких-то знаний.

Собственный стиль — это такой пункт назначения, который очень важен в любом творчестве. Мне кажется, что я уже нашел свой стиль, но продолжаю над ним работать, улучшать. Как его найти? Надо иметь жизненный опыт, читать книги. Я понимаю, что это не самый интересный ответ для читателей, все очень банально, но именно так стиль и нарабатывается.

Мне больше нравятся западные комики — не только американские, но и европейские. Это первоисточник. Зачем мне смотреть на стендап-комика из России, который сформировался под влиянием американского комика, если я могу получать информацию напрямую, посмотрев стендап из США? Сначала я смотрел английского комика Стюарта Ли. Почти все его выступления — это комедия над комедией, он идеальный комик, ломающий правила. Потом я переключился на более классических американских стендаперов. Они четко формулируют мысль, поднимают понятные вопросы. Это Билл Берр, Дейв Шаппелл, Луи Си Кей.

Украинский стендап неоднородный. У каждого собственный путь развития. Наверное, кто-то тянет в свой стендап стиль КВН, но это не моя история. Я не вижу в этом никаких перспектив, потому что КВН не отвечает требованиям времени. Это старая форма, слишком кондовая и конъюнктурная, неэстетичная. В ней очень мало жизни.

Комиков Луи Си Кея, Билла Берра, Джима Джеффриса часто критиковали за шутки и говорили, что есть вещи, о которых нельзя шутить, потому что для кого-то из зрителей это травматический опыт [у Луи Си Кея есть шутки об изнасилованиях]. Но вопрос лишь в мастерстве автора. Если что-то замалчивать, проблема все равно не решится, а смех — возможность проработать травму. Я не уверен, что у нас сейчас есть комики, которые могут шутить на такие темы. Чтобы брать настолько тяжелые вещи, как изнасилование, нужны квалификация, остроумие, ум, начитанность. У комика должна быть точность хирурга, если он хочет препарировать такую тему.

Шутить можно обо всем, дело лишь в намерении комика. Что я хочу получить от этой шутки на выходе? Если моя цель — посмеяться над людьми, которые пережили изнасилование, то это нехорошо. Другое дело, если мы получаем некое решение проблемы и подталкивание к рефлексии. Только намерение определяет вектор, как будет идти шутка. Если цель изначально плохая, то аудитория это почувствует и отреагирует соответствующим образом.

Стендап предполагает движение с двух сторон — со стороны комика и аудитории, мы должны встретиться где-то посредине. Надеюсь, что моя аудитория движется навстречу и пытается меня понять. И я пытаюсь все сделать для того, чтобы зрители поняли шутку.

Раз на десять выступлений бывает такое, что зал не смеется. Это нормально. Не может быть такого, что ты смешной десять раз из десяти.

Я не могу назвать себя жестким комиком. Но на выступлении может произойти что угодно. Всегда может выскочить какой-то чувак из зала и сказать, что ему что-то не нравится.

Страх у меня был и до нападения [в сентябре 2020 года на Шатайло напали праворадикалы. Комику залили лицо газом из баллончиков]. На сцену вообще всегда страшно выходить. Но еще больше я боюсь не заниматься любимым делом.

После нападения я понял, что в Украине может быть и вот так. И купил газовые баллончики.

Антон Тимошенко

Стендап — это бойцовский чемпионат в мире правды

Стендап — самый свободный формат в комедии из всех возможных. Есть ты, есть зрительный зал, и ты просто говоришь, что думаешь. В этом главная особенность жанра — у тебя нет практически никаких ограничений. Все происходит здесь и сейчас. Стендап — это UFC [Абсолютный бойцовский чемпионат] в мире правды. Ты бьешь людей шутками, правдами о нашей жизни, о проблемах. Я не видел другого жанра, который способен это сделать так же хлестко, так мощно, с такой же энергией.

"Жесткая шутка" — это та, которая несмешная. Я из тех, кто за любой юмор в стендапе, без ограничений. Мой критерий шутки: я использую свой опыт, и это должно быть смешно. Раз я не женщина, то не буду шутить о женщинах, сексизме или феминизме. И не буду шутить о войне, потому что не был там. Но во время революции я находился на Майдане, и в моем новом сольнике "Вне политики" есть бит о том, как я туда ходил. Возможно, кому-то покажется, что еще слишком рано шутить на эту тему, но я говорю не о Майдане, а о себе на Майдане. Это опыт, который я пережил, потому не вижу никаких проблем с этим.

Плохие шутки умирают сами по себе. От старости и потому, что всем на них плевать. Они, как пенсионеры на лавочках, у которых нет друзей и родственников, никого, и они сидят возле подъезда и ждут своей смерти. Вот это плохие шутки. А хорошие шутки — их подхватывают друзья, их несут на руках по городу. Даже если шутка на грани, но ее все любят, значит, она будет жить.

Когда шутка тупая, грубая и обижает людей, к тому же еще и несмешная, то она сама уйдет из выступления, потому что люди не будут смеяться. Но если люди смеются, значит, на это есть причины. В сольнике "Вне политики" я размышляю о том, что нашим артистам надо разрешить выступать в России и в Крыму. Вот зачем запрещать Максу Барских выступать в Питере? Один его концерт — это [стоимость] БТР. Монатик в Москве — это куча квадрокоптеров. Потом боевики поднимают голову, а там — "кружит голову ай до упаду, голову, да, до упаду, йеее…" И я на сцене стреляю пальцем в боевиков песней Монатика. Можно сказать, что это шутка на грани, но это смешно, люди смеются. Все это выглядит не слишком серьезно, но как будто бы и правда предлагает решение серьезного вопроса о выступлении артистов за границей. Судьбу шуток должны решать зрители. Если зал смеется, то это их вердикт.

Ирония — это сейчас самый необходимый Украине ресурс. Его очень не хватает, чтобы здраво воспринимать многие вещи.

Чтобы выходить на сцену и не бояться [реакции зрителей], надо быть уверенным в материале. Ты должен продумать свою позицию, определить выводы, четко сформулировать шутку и проверить ее на разных людях. Этим и отличается хороший комик от плохого — он усердно работает над своим материалом. Я не буду просто ради хайпа и легкого смеха стебать кого-то или смеяться над важными вещами. Серьезная тема предполагает серьезную подготовку.

Предпочтения украинской аудитории проходят очень сильную эволюцию. Конечно, остается огромная доля людей, которые все еще любят шутки о геях или о "тупых" женщинах. Но большинство зрителей сейчас хотят изобретательный юмор, им нравится более альтернативная комедия, они надеются услышать необычные выводы, размышления, нестандартные заходы. Они уже насмотрелись дейвов шаппеллов и стюартов ли и требуют от нас чего-то более интеллектуального, глубокого, экспрессивного. Аудитория хочет слышать в шутках больше твоей души, личного отношения, честных эмоций, а не просто сформулированный по структуре юмор.

Отсутствие смеха в зале мотивирует тебя развиваться. Вот ты придумываешь какую-то простую шутку. Думаешь: ладно, расскажу ее, потому что не успеваю придумать что-то еще. Рассказываешь, шутка заходит, и ты размышляешь: раз людей смешат такие простые вещи, то зачем мне стараться и придумывать что-то интересное? Мне очень приятно, когда я придумываю простую шутку, выступаю, а люди не смеются. И я думаю: "Антон, это уже не работает, давай-ка ты двигайся дальше, потому что такая херня уже не прокатывает". И это бесконечный путь развития.

Лера Мандзюк

Все мы росли на КВН и Comedy Club

Я из многодетной семьи, самая младшая, и меня никто никогда в жизни не слушал. Мне всегда хотелось внимания, хотелось выговориться и рассказать о себе. Когда у людей есть проблемы, то большинство ходит к психологу, рассказывает подружкам, звонит маме. Я позвонить маме и пожаловаться на что-то не могу. Но у меня есть стендап: я могу рассказать со сцены — и мне станет легче. Выступления стали для меня в первую очередь психотерапией, и только потом это переросло в способ заработка.

Люди часто пытаются поделиться со мной историями: "Я тебе такой прикол расскажу, возьми это в стендап". А я такая: "Да куда я возьму этот анекдот о том, как насиловали козу?" Конечно, я могу использовать чужую фразочку или ситуацию, которую увидела. Вот еду в поезде и слышу, как мама разговаривает с ребенком. И я краду этот диалог для стендапа. Основной персонаж таких историй — моя мама. Она может позвонить мне и что-то такое спросить, а я сразу думаю: "О, вот это смешно, это надо рассказать людям".

Мои родственники отвратительно относятся к тому, что я о них шучу. У мамы две позиции. Когда она видит меня по телевизору, то гордится неимоверно. Ходит в церковь только для того, чтобы обсудить с другими новый выпуск "Женского квартала". Но в интернете же есть куча всего неприкольного — грязного, пошлого, с матами. Естественно, до нее это тоже доходит, и она жалуется, что я плохая. Но я спрашиваю: "А кто меня научил материться? Мама, имейте совесть!"

С помощью шуток я общаюсь с родными. Я не могу позвонить сестре или брату и сказать: "Я недовольна тем, как вы меня воспитывали". Что это за упрек такой? Они мне скажут: "Мы тебя воспитывали, и тебе еще что-то не нравится?" Но этот отпечаток остался, я хочу рассказать об этом и делаю это со сцены. Если их задевает, значит, это правда.

Я не сильно думаю о чувствах зрителей. Конечно, я хочу затронуть какие-то струны их души, я вижу, как они реагируют, ведь у каждого есть взаимоотношения с мамой, братьями, сестрами, если в зале сидит не сирота. Но изначально я думаю о себе. Если стендап-комик скажет вам, что думает о зрителе, он врет. Каждый из нас в первую очередь думает о себе.

Я вообще не разбираюсь в политике. Потому и шуток об этом у меня нет. Только о Зеленском, который сыграл определенную роль в моей жизни, и это все. Если вдруг меня это заинтересует и я "выкуплю", чем одна партия отличается от другой, тогда начну об этом говорить. Но сейчас я понятия не имею, что вообще там происходит. А как я могу шутить о том, в чем не разбираюсь? Это как выступать на немецком языке, которого я не знаю.

В детстве я смотрела "Кривое зеркало" и "Аншлаг", и это дало отпечаток. Не могу сказать, что помню все шутки, но голос Гальцева всегда что-то подсказывает в моей голове. Как бы стендап-комики сейчас ни отрицали, что КВН — это смешно, как бы они ни говорили, что не смотрят Comedy Club, все мы росли на этих движухах.

Кто-то из советских артистов уже был стендап-комиком. К примеру, Лена Степаненко — стендапер, у нее совершенно жизненные истории. В некоторых выступлениях она жаловалась на мужа, а потом они развелись. И ты думаешь: вот, значит, ей было больно, поэтому она так шутила. Жванецкого я бы не назвала стендапером, хоть он и мегамозг. Но, послушав его монолог, ты никогда не узнаешь, что он чувствует и какой он.

Я училась на российском стендапе — Нурлан Сабуров, Тимур Каргинов, Юля [Ахмедова]. Еще "Вечерний квартал" всегда смотрела. Не сильно понимала политические шутки, но мне нравилось. Из украинских комиков обожаю [Валерия] Жидкова. Он тоже мегамозг.

Многие начинающие комики допускают ошибку и пытаются учиться на западном стендапе. Смотрят американских комиков, потом приходят на "открытый микрофон" и не понимают, почему зрителям не смешно. В Америке же смеялись и хлопали стоя, а здесь — нет. Просто у нас все другое — менталитет, культура, еда. Как может то, что заходит им, заходить и нам?

Раньше я была неоправданно наглая. Вообще не понимала, как все должно происходить, просто хамила людям. Говорила: "Вы все лохи!" И люди такие: "В смысле? Обоснуй". А я такая: "Не буду обосновывать. Вы лохи!" Но сейчас я могу сделать то же самое, но остроумно. Вообще, если люди на твоей стороне и ты не агрессивный, то можешь позволить себе сказать грубость, это будет смешно даже тому человеку, которому она адресована.

Такие шутки нужны, чтобы запомниться. Вот будет выступать десять мегасмешных людей, выйдет одиннадцатый, оскорбит кого-то — и запомнится именно он. Для меня лично это так — чтобы запомниться и кайфануть.