Метаморфозы юмора. Александр Володарский о Новиковой, Жванецком и кошках Куклачева

Александр Володарский, писатель-сатирик, юмор
Фото: Кирилл Чуботин | Александр Володарский

Известный украинский писатель-сатирик Александр Володарский поделился с Фокусом своими наблюдениями, как менялись стиль и формат юмора за последние годы, а также рассказал о сотрудничестве с Кларой Новиковой, впечатлении от первых выступлений Андрея Данилко, общении с Михаилом Жванецким и о том, как возник замысел его популярной трагикомедии "Селфи со склерозом".

Related video

На днях у Александра Володарского вышла книга "Мой Ионыч", где собраны его рассказы и повести. В том числе о второй супруге его отца Майе Михайловне, дожившей до 93 лет и страдающей склерозом. Ее образ уже несколько лет как стал одним из самых популярных персонажей в соцсетях и на сцене. Как коротко характеризует ее сам Володарский, память покинула Майю Михайловну, а чувство юмора — нет. "Как-то я ее спрашиваю: "Майя Михайловна, у вас что, склероз?" — "Кто вам сказал?!" — "Вы!" — "Да? Убейте меня, не помню…" — рассказывает он.

Володарский писал для первого ряда звезд юмора в СССР: Клары Новиковой, Владимира Винокура, Геннадия Хазанова, Ефима Шифрина. Был знаком с Михаилом Жванецким. Сейчас же удивительным образом перескочил с эстрады на драматургический поезд: его пьеса "Селфи со склерозом" — самая популярная украинская трагикомедия, с успехом идущая уже в восьми странах, включая США, Израиль, Германию и Австралию.

В ней он применил оригинальный прием: Склероз — это один из персонажей, мужчина средних лет, ему столько, сколько Майя Михайловна с ним живет, они вместе спят в одной постели. Уже бродит идея снять о ней кино. Она еще один яркий женский украинский персонаж в таком выдающемся ряду, как Проня Прокоповна, Лесная Мавка, Верка Сердючка и тетя Соня Клары Новиковой. Но Майя Михайловна в этом списке наиболее возрастная — ей в пьесе 88 лет. 

 Вы уже примерно 40 лет в писательской профессии. С чего все начиналось?

— Да, первая публикация была где-то в 1978-м. А на семинар эстрадного драматурга я попал в 1985 году. Перестройка только началась. Пишущим и говорящим дали полную свободу. Но СТЭМ у нас [студенческий театр эстрадных миниатюр] был еще в институте. Я там что-то играл, что-то придумывал. Для себя понял: главное на эстраде — образ. 

Помню, Кларе Новиковой написал первый монолог. Это был монолог украинки, которая поехала в Москву в перестройку. Эта сценка была признана лучшей репризой 1985 года. Ее героиня читала газетный стенд с острыми "Московскими новостями". И говорила: "У вас тут перестройка, гласность, а наш председатель колхоза до сих пор рапортует Леониду Ильичу".

Александр Володарский, Михаил Шендерович - фото Fullscreen
КОНКУРЕНТЫ-ДРУЗЬЯ. Володарский и Шендерович когда-то конкурировали между собой на юмористическом конкурсе, но с тех пор и дружат, часто выступая вместе
Фото: УНИАН

Случилась у меня в то время и забавная история с клоуном и дрессировщиком кошек Юрием Куклачевым. У него было три кошки в комнате. Две бегали, что-то делали, а одна просто сидела. Я ему предложил: "А давай подойдет к тебе шпрехшталмейстер и спросит: "А чего это у вас две кошки работают, а одна сидит, ни черта не делает?" А ты: "Эта на зарплате, а эти на хозрасчет перешли". Он пообещал попробовать. Но он даже не подозревал, что весь цирк просто грохнет от смеха на этой реплике. Куклачев пришел после представления и дал мне 75 рублей: "Премию за номер дали. Это твоя доля". Я никогда за одну фразу, сказанную между делом, не получал больше.

Ленин в гробу

 Образ тети Сони не вы для Новиковой придумали?

— Нет, но я имел к этому отношение. Я вообще много писал для Новиковой. Половина ее программы была моего авторства. Но тетю Соню придумал писатель Марьян Беленький — он тоже родом из Киева. Он дал мне как-то эту репризу. Я показал ее Кларе. Она: "Что это такое? Как это читать со сцены?" — "Кларочка, — отвечаю, — это классно!" Долго ее уламывал. Она не решалась. А потом однажды в Одессе все-таки прочитала со сцены монолог Сони — и этот образ стал ее визитной карточкой. По сию пору она мне звонит и говорит: "Сань, хоть не номер, хоть пару реприз мне для тети Сони дай!" Она ее кормит до сих пор.

 Тетя Соня отчасти перешла в Майю Михайловну?

— Возможно. Но Майя Михайловна в жизни и в пьесе — это большая разница. Я с ней разговаривал, раскручивал ее. 

Я ей говорю: "Майя Михайловна, вы же были членом партии?" Отвечает: "Конечно, была". — "А Ленина видели?" (Понятно, что Ленина она не могла видеть, она 1927 года рождения). Она говорит: "Ленина? Видела!" — "Где?" — "В Мавзолее!" — "В гробу?" — "В Мавзолее!" — "Но в Мавзолее же он в гробу? Значит, вы Ленина в гробу видели?!" Пауза. "Значит, в гробу! Но что-то мне это не нравится" — "Но кому-то же нравится, если он там до сих пор лежит?" 

Сценическое обаяние Данилко 

 Вы ведь и сами гастролировали на переломе ­1980–­1990-х?

— Да, у меня была концертная ставка 11 руб. 50 коп. за номер. Чтобы ее заслужить, меня послали выступать по чернобыльским местам — никто не хотел туда ехать из-за радиации. Помню и концерт в самом Чернобыле — в начале 1988-го. Меня там принимали прекрасно. Оттуда я поехал на свои первые большие гастроли в Казахстан в составе эстрадной бригады: несколько артистов и писателей. Сольные концерты появились позднее. Сначала у Хазанова, потом у Петросяна, Клары Новиковой, Шифрина. Тогда не представлял себе, что один человек на сцене может держать зрителей два часа.

У Александра Володарского вышла книга "Мой Ионыч", где есть и рассказы о Майе Михайловне, дожившей до 93 лет. Трагикомедия о ней "Селфи со склерозом" уже идет в восьми странах

Хазанов выпустил спектакль "Масенькие трагедии" по произведениям Михаила Городинского, который поставил Роман Виктюк. Оттуда был хитовый номер — про стриптиз в Италии, где грузин попросил его посадить спиной к сцене: "Спинным мозгом чую — блондинка". 

Это был хороший, тонкий спектакль, но публика его не восприняла — там было немало лирики, номер о скрипаче, например, поэтому в целом не "зашло". 

Нужно было искать новые формы. Я приехал в Киев, думаю: "Теперь мне каждый вечер нужно садиться за письменный стол и сочинять что-то крайне смешное, чтобы его продать?" Я стал интересоваться, сколько вообще нужно писать эстрадных монологов в год. Писатель-сатирик Лион Измайлов ответил мне: "Восемь-десять". 

В 1990-м я почти год ездил с гастролями с композитором Максимом Дунаевским. Он брал двух лауреатов Юрмалы, меня как писателя-сатирика, конферансье и сам. Мы работали в первом отделении, он — во втором. Исполнял под фортепьяно свои песни из популярного телефильма-мюзикла "Д"Артаньян и три мушкетера": "Пора-пора порадуемся…" Но в начале 1990-х такие концерты постепенно сошли на нет. 

 С Андреем Данилко сталкивались, который как раз тогда начинал?

— Да, был такой эстрадный конкурс имени Аркадия Райкина. Мы с Виктором Шендеровичем боролись там за первое место. Но пока мы боролись, меняя репертуар, победил парень из Запорожья, который читал один и тот же удачный рассказ. Чтец занял первое место, а мы — второе и третье. На следующий конкурс нас пригласили в жюри. 

Андрей Данилко Fullscreen
Андрей Данилко - по словам Володарского, актер "с редчайшим даром, настоящим сценическим обаянием".
Фото: УНИАН

Отборочный тур в Полтаве, 1991 год. Юный Данилко с какой-то девочкой показал безумно смешную пародию на украинский театр: "Маричка, ты де, а я тут". Он мне дико понравился, но поскольку я был председателем жюри, постеснялся познакомиться, дабы не решили, что я ему подсуживаю. Но он все равно в Полтаве взял первое место.

Я таких молодых людей, как он, видел всего двоих в жизни — с редчайшим даром, настоящим сценическим обаянием. Когда Данилко выходил на сцену, его хотелось слушать до того, как он что-то начинал читать. А второй такой артист — Александр Никитченко, он, правда, ушел в религию, сейчас при храме.

Ухаживание Жванецкого

 После Данилко в середине нулевых расцвел "Квартал 95", какое у вас к ним отношение, к Владимиру Зеленскому?

— Я их высоко ценю. Но они, как по мне, пошли легким путем: политические вещи на злобу дня. Есть новостийный поток — и они пародируют политических лидеров. Однако у них случился коллапс, когда их лидер стал национальным. Они же теперь не могут остро пародировать своего друга и бывшего шефа.

 Как вам формат стендап-комедии?

— Стендап — это монологи от первого лица. У меня есть подходящие. Например, на тему, что я жаворонок, а моя жена — сова. Я как-то просыпаюсь в три часа ночи — она пылесосит… Но в этом жанре нужно наизусть текст учить, а я все по привычке — с бумажки. Стендап — американский формат, наверное, и у нас появились звезды этого жанра, но я их не очень знаю. Немало есть американских книг об этом жанре. С какого-то момента эстрада стала мне менее интересна. Жванецкий мечтал написать что-то больше, чем две страницы, но так и не написал. 

 Можете что-то вспомнить о нем?

— Первое личное впечатление такое. Это был семинар авторов сатирического киножурнала "Фитиль" в 1988 году. Возле Михаила Михайловича все кучковались — от него нельзя было отойти. Умел "держать площадку": все время страшно интересно рассказывал. И мы, молодые авторы, крутились в его поле. Второе личное впечатление. Гастроли в Киеве. 1990 год. Жванецкий и Клара Новикова вместе в Киеве. У нее 12 декабря день рождения. Мы идем к ней на праздник: ее папа и мама, Клара, ее директор Юра, Жванецкий и я со своей будущей женой Аней, которая тогда была невестой. Аня села возле Жванецкого. Он стал за ней ухаживать и вдруг обернулся ко мне: "Женись быстрее, а то отобью". Видимо, тогда он как раз был в поиске, в паузе между браками. Но вскоре он женился на Наташе, с которой прожил счастливых 30 лет.   

 Как он угадывал актуальные темы?

— Он нашел свой язык, в котором ему комфортно было существовать. И который в человека с нормальной психикой входит с первой фразы. Резонирует. Я сначала думаю, о чем мне написать, на какую современную тему, а потом подыскиваю форму — как. А он "как" давно нашел.

Важно
35 лет ВВ. Олег Скрипка о весне в Париже, падении рейтинга Зеленского и укусе Maruv
35 лет ВВ. Олег Скрипка о весне в Париже, падении рейтинга Зеленского и укусе Maruv

Я был на его предпоследнем концерте в Киеве. Запомнилось, что уже в такие зрелые годы он выдает смешнейший номер, который можно и сегодня любому играть: когда звонок, артист берет трубку и слышит детский голосок: "Это Баба-яга?" Жванецкому было уже восемьдесят, когда он создал убойный эстрадный номер.

 Как вы объясните успех вашей пьесы "Селфи со склерозом", идущей в том числе в США?

— Зашел образ. О Майе Михайловне у меня было несколько рассказов. Я попал на одно мероприятие, на котором был известный режиссер Марк Розовский. Он мне сказал: "Александр, напишите пьесу". — "Я пишу пьесы, могу вам дать". — "Нет, вы не поняли — напишите мне пьесу про Майю Михайловну". Он почувствовал потенциал: есть образ, его свежесть. Годика через три пьеса была готова.

"Моя невеста Аня села возле Жванецкого. Он стал за ней ухаживать и вдруг обернулся ко мне: "Женись быстрее, а то отобью"

Когда я начал писать эту вещь, она долго не получалась. Пока я не придумал один ход — образ Склероза. Майя Михайловна просыпается с ним в постели. "Что вы тут делаете?" — "Я ваш Склероз". К ней потом приходят воспоминания и с ними — мужчины ее молодости, и даже друг детства.

Новикова мне сказала: "Саша, никому не давай Майю Михайловну — я буду это играть". Нашла режиссера. Но антреприза у нее не получилась — ее в наше время непросто организовать. Я год эту вещь никому не показывал.

Первый раз эту пьесу поставил в Николаеве, к сожалению, уже покойный киевский режиссер Игорь Славинский. Он читал ее еще в виде черновика. Я потом сильно переделал текст, и на сегодня в Николаеве "Селфи" параллельно идет в другом театре в новой редакции. 

Что меня удивило — это то, что, например, в Кишиневе на премьере было много молодых людей в зале. Я их спросил: "А почему вам интересна эта история?" — "Потому что моя бабушка и мой дедушка такие же". 

Важно
Мемы атакуют! Владимир Казаневский — о смерти карикатуры и новых трендах изобразительного юмора
Мемы атакуют! Владимир Казаневский — о смерти карикатуры и новых трендах изобразительного юмора

Причем актрисы Майю Михайловну играют разного возраста: от 27 до 86 лет. Я дал главную роль всем возрастным актрисам. Жду теперь, когда снимут кино.

Есть известная книга Корнея Чуковского о детях — "От двух до пяти". А я хочу сделать книгу перлов не детей, а стариков — "От семидесяти двух — до ста пяти". У меня уже коллекция собралась. Например, маме моего приятеля сто лет. Он рассказал о таком эпизоде. Она остановилась у зеркала. Он спросил ее: "Мама, что ты там такого увидела?" — "Впервые вижу перед собой столетнюю женщину".