Править вечно и попирать закон. Почему народ свергнул президента Боливии Эво Моралеса

На прошлой неделе Моралес еще успел заявить о готовности провести новые выборы, отреагировав таким образом не только на волну протестов, но и на выводы Организации американских государств (ОАГ) о нарушениях, имевших место на предыдущем голосовании. Однако после призыва командующего вооруженными силами страны Уильямса Калимана сложить полномочия принял решение уйти.

Переворот или торжество демократии?

Отставка Моралеса разделила комментаторов на два лагеря. Одни называют случившееся переворотом. Другие — торжеством демократии. Отправной точкой служит идеология. Моралес возглавлял одно из самых успешных левых правительств в Латинской Америке. Поэтому все его "коллеги по цеху" трубят о насильственном свержении. В то время как противники левой идеи говорят о демократических механизмах, которые наконец заработали в Боливии.

Весьма показательна в этом смысле реакция аргентинской власти. Маурисио Макри, правый президент, готовящийся к отставке, поскольку проиграл выборы в нынешнем году, отказался пропустить самолет беглеца Моралеса через воздушное пространство страны. В то время как Альберто Фернандес, левый президент, дожидающийся инаугурации, осудил происходящее в Боливии.

Грег Грандин, преподающий историю в Нью-йоркском университете, предлагает свой "лакмус" для определения боливийских событий. В одном из шести пунктов-критериев он указывает: "Если военные вмешаются после того, как президент согласится с требованиями протестующих, как это произошло в Боливии, когда Эво Моралес согласился на новые выборы, это переворот. Практически каждый раз, когда военные вмешиваются, чтобы изменить режимы, это переворот".

Читайте также: Похоронить Пиночета. Почему народ в Чили хочет расправиться с правительством

С этим можно отчасти согласиться. Но все же у Эво Моралеса была своя история отношений и с полицией, и с военными, которые в конце концов перешли на сторону демонстрантов. По большому счету, именно неповиновение силовиков вынудило президента уйти. С полицией он давно конфликтовал, и поведение руководства этого института вполне объяснимо. Но об армии он старался проявлять заботу. Однако у военной верхушки, видимо, сработал инстинкт самосохранения, взращенный событиями начала нулевых.

В 2003 году Боливия также переживала разгул народных волнений. Люди требовали отставки тогдашнего президента Гонсало Санчеса де Лосады. В противостояние были втянуты вооруженные силы. Главу государства это не спасло, зато смерти среди мирного населения обернулись для троих высокопоставленных военных тюремными сроками в 10–15 лет. Когда ситуация в ином варианте повторилась сегодня, никто из армейских чинов не захотел еще раз испробовать на себе шкуру козла отпущения, решив, что проще принести в жертву президента. Так что нынешний "переворот" имеет свою особенность, замешанную на осмотрительности и в некотором смысле даже на гуманности.

Противник теории заговора в Боливии Яша Мунк в публикации в The Atlantic объясняет крушение Моралеса так: "Президент-социалист провозгласил авторитарные полномочия во имя народной воли. Но среднестатистическим гражданам надоел произвол его правления". В этом, возможно, и состоит сермяжная правда боливийской ситуации. Народ снес Моралеса, когда чаша его терпения оказалась переполнена последней каплей — подтасованными результатами выборов. Желание править вечно и выиграть у соперника "техническим нокаутом" погубило эту довольно могучую политическую фигуру, некогда пользовавшуюся огромной поддержкой общества.

По боливийскому закону второй тур выборов не нужен, если в первом ведущий кандидат набирает более 50% голосов либо если разница между ним и тем, кто идет следом, составляет более 10% голосов. Октябрьские прогнозы, публикуемые в боливийских СМИ, показывали, что ни первого, ни второго в день голосования не предвидится. По данным опросов, Моралес оставался лидером, но "золотой акции" у него не было, а его главный соперник Карлос Меса дышал ему в затылок куда более жарко, чем хотелось бы действующему президенту. Первый тур состоялся, начался подсчет. Результаты на табло совпадали с предварительными раскладами: второго тура не избежать. После обработки 83% голосов разница между Моралесом и Месой составляла 7%.

В 19:40 система зависла. Или якобы зависла. Примерно сутки спустя цифры вновь появились на сайте избиркома. Разрыв между кандидатами теперь стремительно рос. 25 октября (за день до 60-летия президента, почти в подарок ему) были обнародованы окончательные результаты: Моралес — 47,1% голосов, Меса — 36,51%. Разница подходящая. Избирательный суд Боливии провозгласил действующего главу государства победителем, любезно отправив его на четвертый президентский срок. Народ не стерпел.

Индеец, социалист, святитель коки

Пару лет назад в боливийской столице Ла-Пасе открылся музей, посвященный истории индейцев аймара и самой яркой звезде этого племени Эво Моралесу. В прошлом году глава государства переселился в новый президентский дворец, возведение которого обошлось в $36 млн, и начал смотреть на своих подданных с высоты 29-го этажа. Все это дало повод для разговоров о том, что Моралес потерял связь с народом. И уж точно перестал напоминать того парня, который начал свой путь в политику из унылой нищеты. В этом было много правды.

"В нашем доме единственное, что было, так это мешок кукурузы. Из нее моя мама готовила нам и завтрак, и обед, и ужин. По праздникам она давала нам немного вяленого мяса", — вспоминал Моралес о своем детстве. Он так и не получил среднего образования. Главным его увлечением был футбол. Подростком он организовал команду "Братство", а в 16 лет впервые проявил себя как успешный менеджер, управляя футбольной сборной кантона Ориноко. После армии, где Моралес был трубачом в полковом оркестре, он вернулся в свою деревушку и поначалу занимался животноводством. Нехватка средств подтолкнула его к работе на плантациях коки. Чуть позже он возглавил профсоюз кокалерос — производителей коки. Уже став президентом, он объявил коку "культурным достоянием нации", буквально воспев ее: "Что касается использования листа коки, подчеркиваю, не кокаина, скажу, что этот маленький лист сформировал мою личность, а теперь и меня как президента. Я не могу совершить предательство, согласившись на требования американцев, не могу предать миллионы наших крестьян, для которых лист коки священен, и распорядиться уничтожить наш урожай".

В 2017-м Моралес подписал законопроект, позволяющий почти вдвое увеличить площадь плантаций коки в стране, с 12 тыс. га до 22 тыс. Депутаты-оппозиционеры назвали закон неконституционным: он нарушал международные договоры. Кроме того, критики заявили тогда, что такой шаг будет способствовать незаконной торговле наркотиками. Однако сам Моралес настаивал, что основной ингредиент для создания кокаина в Боливии используют и будут использовать в религиозных и медицинских целях. Никаких картелей! И действительно, несмотря на то что страна занимает второе место в мире по производству коки после Перу (50 тыс. и 60 тыс. тонн в год соответственно), здесь нет масштабной преступности, связанной с наркомафией. Да и сама кока не играет ключевой роли в экономике Боливии. Хотя именно этот продукт стал отправной точкой для Моралеса-политика.

Эво — убийца. Под таким лозунгом выступили противники Моралеса в Буэнос-Айресе, выражая поддержку боливийцам

Когда правительство при поддержке США принялось притеснять кокалерос, пострадавший от этих нападок Моралес решил начать свою политическую борьбу. В 1995 году он создал партию "Движение к социализму" (MAS — этот испанский акроним означает "больше"). Она смогла на нацио­нальных выборах взять четыре мандата, один из которых достался Моралесу. После договора между тогдашним президентом Боливии Уго Бансером и США, когда Вашингтон предложил финансовую помощь в обмен на уничтожение коки, тысячи индейцев оказались нищими. Противостояние между ними и правительством достигло точки кипения, лозунг Моралеса "Кока или смерть" стал невероятно популярным, а сам он — фигурой национального масштаба.

В декабре 2005-го его избрали президентом. Кроме обещания легализовать выращивание коки свою роль в его успехе сыграли антиамериканская риторика и озвученные планы национализировать газовую отрасль. После этого Моралес неоднократно выигрывал выборы. Свою победу в 2014-м он посвятил Кастро и Чавесу, после смерти которого в 2013-м стал главным претендентом на роль лидера в левом лагере на континенте. А кроме того, разглядел в своем успехе "триумф антиколониалистов и антиимпериалистов". Financial Times тогда отметила, что Моралес представляет "одного из самых популярных мировых лидеров". А The Guardian объяснила его непреходящую популярность не антиимпериалистической риторикой, а своими "экстраординарными социально-экономическими реформами", которые привели к сокращению бедности и крайней бедности на 25% и 43% соответственно.

На самом деле Моралесу удалось, как считают, избежать ошибок Венесуэлы. Нефть и газ, как и было обещано, национализировали, но бывшие владельцы месторождений остались управлять ими на новых условиях. И в целом значение частного сектора Моралес никогда не преуменьшал. Начиная с 2006-го боливийский ВВП рос по 4–8% в год. А ВВП на душу населения за эти годы увеличился почти в четыре раза, с $1000 до $3600. Социальная политика удержала страну от резкого расслоения населения. Коэффициент имущественного неравенства Джини снизился с 0,60 до 0,47. Индейцы со стороны государства получили реальные права и признание собственных традиций и языков (их 36, все они, наряду с испанским, государственные). В соответствии с конституцией 2009 года страна стала называться Многонациональным государством Боливия.

Рецепт отставки: растопчи закон

Самым весомым обстоятельством для протестов стала, как считают аналитики, "его враждебность к любому подобию верховенства закона". Это качество президента-социалиста в полной мере проявилось, когда в 2016-м он решил провести референдум, который бы позволил ему оставаться в должности на неопределенный срок. Когда большинство боливийцев проголосовали против этого предложения, Моралес прибег к жесткому контролю над ранее независимыми институтами, чтобы добиться своего.

В 2017 году Верховный суд страны постановил, что ограничение продолжительности его пребывания в должности нарушит права Моралеса как человека. Это циничное заявление вызвало волну возмущения у боливийцев. Задолго до нынешних выборов некоторые из них говорили о том, что Моралес был хорошим правителем до 2014 года, но затем ему следовало уйти. Он этого не сделал. Более того, он растоптал волеизъявление, которое народ высказал на референдуме.

Когда попрание закона в виде явной фальсификации повторилось на нынешних выборах, народ восстал, посчитав сохранение демократии более важным, чем все успехи экономики Моралеса. Народное недовольство ко дню голосования уже было подогрето масштабными лесными пожарами. "Пожары поляризовали боливийское общество", — говорит политический аналитик Рауль Пеньяранда. Когда стихия огня вовсю бушевала в стране, президент фактически бездействовал. И это обернулось тем, что за два месяца было уничтожено 4 млн га леса и почти 2 млн животных. После этого СМИ запечатлели Моралеса, самолично борющегося с огнем в районе Чикитания. Такая показуха породила целый поток мемов в интернете. На одном из них Моралес изображен в лесу с огромным детским водяным пистолетом. Люди, особенно молодые, были недовольны, считая, что сам президент во всем и виновен: именно он поощрял фермеров вырубать и сжигать леса ради расчистки земель под сельскохозяйственные нужды.

Глобус Латинской Америки

Вероятно, и без пожаров вытирание Моралесом ног о закон принесло бы тот же результат. Говоря, что они хотят вернуть власть народу, популисты создают систему "демократии без прав". Об этом пишет в своей книге "Люди против демократии: почему наша свобода в опасности и как ее спасти" Яша Мунк, адъюнкт-профессор Университета Джона Хопкинса и старший научный сотрудник Фонда Маршалла Германии. О его публикации в The Atlantic упоминалось выше. В ней же он утверждает, что "вдохновляющая победа боливийского народа имеет большое значение далеко за пределами Латинской Америки. Внезапная потеря поддержки Моралеса должна не только напугать вооруженных левых диктаторов, таких как Мадуро в Венесуэле; это должно также ужаснуть ультраправых популистов, таких как венгерский Орбан или турецкий Реджеп Тайип Эрдоган, похоже, по-прежнему прочно удерживающих власть".

Читайте также: Чардаш от Орбана. Почему Венгрия в угоду Путину блокировала Украину в НАТО и при чем здесь Трамп

Примечательно, что Южная Америка все больше становится своеобразным полигоном, где левая и правая идеи сталкиваются друг с другом, а судьбы политиков, их воплощающих, приобретают глобальное значение. На фоне боливийского кризиса, который после заявлений Моралеса о том, что он стал жертвой переворота, обрушивает страну в хаос "без очевидного пути вперед", как считают в издании The Economist, в регионе произошло еще одно знаковое событие. Верховный суд Бразилии принял решение освободить из-под стражи Луиса Инасиу Лулу да Силва, бывшего левого президента страны, в прошлом году заключенного в тюрьму по обвинению в коррупции, которое, по мнению его сторонников, было политически мотивированным. Лула покинул свой пост в 2010-м с ошеломляющим 80%-м рейтингом одобрения, и ему было предложено вернуться к власти в 2018 году. Его тюремное заключение проложило путь к президентству для крайне правого Жаира Болсонару. После освобождения Лулы историк латиноамериканской политики Андре Паглиарини, указывая на достижения экс-президента в деле социального подъема и экономического процветания, написал: "Он редкий политик, чья судьба касается мировой аудитории. Не нужно напрягать воображение, чтобы представить Лулу как оплот против дальнейшего продвижения реакционных правых в Бразилии и Латинской Америке в более широком смысле".

По мнению аналитиков, бразильский Лула — совершенно иная фигура, чем боливийский Моралес. Два разных примера. Два разных урока. Общее в них лишь то, что извивы их биографий могут в будущем повлиять на глобальный политический ландшафт. В первую очередь там, где речь идет о взаимоотношениях правителя и народа.