Похоронить Пиночета. Почему народ в Чили хочет расправиться с правительством

Массовые протесты в Чили, начавшиеся 18 октября в крупнейших городах страны, неделю спустя достигли апогея, сравнимого с ситуацией, возникшей в 1988 году, когда народ выступил против Аугусто Пиночета. Тогда сказать "нет" одиозному правителю нашли в себе силы миллион граждан. На этот раз на улицы Сантьяго вышло даже больше людей — 1,2 млн, без малого четверть населения столицы. То, что начиналось как "жетонная революция" (протест против повышения цен на проезд в метро на $0,04 — с 800 до 830 песо), обрело социальную мощь. По словам Марты Лагос, директора компании Latinobarometro, занимающейся изучением общественного мнения, "повышение стоимости проезда в метро на 30 песо стало той соломинкой, которая сломала спину верблюду. Люди сказали: "Ни шагу дальше. Мы устали ждать". Ждать чего? "Справедливого разделения торта", как выразился один из протестующих. Хотя сегодня по части справедливости Чили не слишком далеко ушла от образа государства социальных гримас, рожденного эпохой кровавой диктатуры. Именно наследие Пиночета, как костлявая рука мертвеца, держит страну за горло, лишая ее спокойствия и перспектив.

И "мальчики чикагские" в глазах…

Самые зрелищные фото и видео о демонстрациях в Сантьяго те, которые передают размах происходящего. Эдакий "триумф воли", взятый с противоположным знаком. Однако смысл событий, как обычно бывает в подобных ситуациях, лучше вычитывается из камерных иллюстраций. Например, из снимка, на котором запечатлены две чилийки. Их лица скрыты платками, одна — в темных очках. У второй в руках картонка с надписью: "Чили станет могилой неолиберализма".

Акценты расставлены.

Во-первых, несмотря на массовость протеста, граждане все еще опасаются идти на противостояние с властью. Украинец Олег Ясинский, журналист-международник, с 1994 года живущий в Чили, говорит, что скрытый страх здесь — обыденность, за маской благополучия ее порой не видно. Но в обществе, которое превратилось в кастовое, богатые боятся бедных, бедные — богатых и т. п. Эти фобии плюс вечная забота о выживании для подавляющего большинства населения страны, считающейся самой благополучной в Латинской Америке, оборачиваются психическими расстройствами (в этом Чили — региональный лидер) и высоким процентом самоубийств.

Читайте также: Каталонский беспощадный бунт. Барселона в огне протестов, завтра в регионе всеобщая забастовка

Во-вторых (и в-главных), у чилийцев свои счеты с неолиберализмом, модель которого при Пиночете начали внедрять в стране "чикагские мальчики" — те, кто получал экономическое образование в Чикагском университете под руководством экономического светила Милтона Фридмана. Расправиться с этим течением, в сущности, означает распрощаться с "политическим завещанием" генерала. Перестать жить по его законам. Превратить эту фигуру из просто трупа в полноценный политический труп без права наследия.

30 тыс. человек, исчезнувших во время правления Пиночета (тайная полиция иногда избавлялась от своих жертв, сбрасывая их в океан с вертолета, "предварительно вспоров животы, чтобы тела не всплыли"), — не единственная цена, которую заплатили чилийцы в ту эпоху. Да и эпидемии убийств и пыток, как считают некоторые в Латинской Америке, напрямую связаны с силовым внедрением новой экономической доктрины, ведущей к катастрофическому расслоению общества. В свое время уругвайский писатель Эдуардо Галеано говорил: "Как же еще можно было поддерживать такое неравенство, если не с помощью встряски или электрошоком".

Это и делалось. С легкой руки Фридмана, вскоре после переворота в Чили ставшего нобелевским лауреатом за исследования в области потребления, монетарной истории, теории, а также сложности стабилизационной политики, появился термин "экономическая шоковая терапия". Фридман утверждал, что "у новой власти есть от шести до девяти месяцев, когда можно добиться основных перемен". Он посоветовал генералу совершить экономический "блицкриг": моментально снизить налоги, дать свободу торговле, приватизировать часть государственных функций, уменьшить расходы на социальную сферу и ослабить государственный контроль.

Модель, рекомендованная Фридманом, давала не слишком здоровый побочный эффект. Как пишет Наоми Кляйн в "Доктрине шока": "В любой стране, где за последние три десятилетия применялась политика чикагской школы, возникал мощный альянс между немногочисленными наиболее крупными корпорациями и группой самых богатых политиков, причем граница между этими группами была нечеткой и изменчивой. В России миллиардеры — частные игроки в таком альянсе — называются олигархами, в Китае их зовут князьками, в Чили — пираньями, в США, в правление Буша/Чейни, — первопроходцами. Эти политические и корпоративные элиты отнюдь не освобождают рынок от государства, они просто сливаются с ним, присваивая себе право распоряжаться ресурсами, ранее принадлежавшими обществу. Притом остальная часть общества остается чужой на этом празднике жизни. Государство сбрасывает заботу о них, как ненужный балласт.

Так в Чили появились частные школы вместо государственных — их финансировали на основе ваучеров. Цена на получение образования взметнулась до небес. Само оно перестало быть неотъемлемым правом человека, превратившись в роскошь, доступную лишь богатым. Либо превращающую среднего чилийца в вечного должника, которого плата за кредиты, взятые под образование, не отпускает до 40–50-летнего возраста.

Частично приватизировано и здравоохранение. Сегодня чилийке, принадлежащей к среднему классу, приходится платить частным страховщикам примерно $300 в месяц (плюс дополнительно за лекарства и операции). Причем страховщики отказываются покрывать расходы на хронические заболевания.

Транспорт тоже частично ушел в частные руки. Правда, метро Сантьяго — государственное предприятие, но оно вполне вписывается в канву истории о богатых и бедных. "Его генеральный управляющий получает зарплату приблизительно $35 тыс. в месяц, — говорит Олег Ясинский. — При этом примерно половина работающих чилийцев зарабатывают $550 в месяц и меньше". Так что даже формальный признак бунта, вначале молодежного, затем всеобщего, возник не на пустом месте.

Убить соцзащиту

Чили стала первой страной, приватизировавшей систему социального обеспечения. Ключевым игроком в этом процессе был Хосе Пиньера, "чикагский мальчик", министр труда и социальной защиты, а затем министр горнодобывающей промышленности в правительстве Аугусто Пиночета. Брат нынешнего президента страны. Позже, будучи президентом Международного центра пенсионной реформы и сопредседателем проекта Института Катона по приватизации социального обеспечения, он сделал доклад о своем детище, начав его с пародии на "Манифест Коммунистической партии" Карла Маркса: "Призрак бродит по свету — призрак банкротства государственных пенсионных систем". Распределительная пенсионная система, господствовавшая на протяжении всего века, заключает в себе фундаментальный дефект, коренящийся в ложном представлении и поведении людей: она разрушает на уровне индивида существенную связь между усилием и вознаграждением. Подводя итог успехам на этом поприще за 15 лет, Пиньера заявлял: "Размеры пенсий в новой частной системе уже превосходят на 50–100% (в зависимости от того, идет ли речь о пенсии по возрасту, нетрудоспособности или в связи с потерей кормильца) те, которые были при старой распределительной системе. Ресурсы, которыми распоряжаются частные пенсионные фонды, достигали в 1995 году $25 млрд, или 40% ВНП. Поскольку приватизация пенсионной системы привела к улучшению функционирования рынков капитала и труда, она стала одной из ключевых реформ, приведших к увеличению темпов роста экономики с исторически сложившихся 3% в год до 6,5% в среднем за последние 12 лет".

СЛАБОСТЬ СИЛЫ. Бесполезность репрессивных мер для правительства стала очевидной лишь после того, как на акцию протеста в Сантьяго вышли более миллиона чилийцев

Таким успехам можно было бы рукоплескать. Однако чилийцы, вышедшие сегодня на улицы городов, отзываются о результатах преобразований Хосе Пиньеры отнюдь не восторженно.

Например, 37-летний Алексис Морейра Аренас сказал журналистам Time, что платит 10% своей зарплаты частной пенсионной системе, которая приносит стабильную прибыль управляющим фондами, но средняя пенсия составляет около $300 в месяц — примерно треть того, что нужно пенсионеру, чтобы жить. Вдобавок его жена по-прежнему выплачивает $110 в месяц, погашая долг за учебу в колледже, что составляет 10% их семейного дохода. Еще 30% уходят в частное дошкольное учреждение, к услугам которого семья прибегает ради своего двухлетнего сына.

Встречаются ситуации и похуже. Роксана Писарро, 52-летняя воспитательница в детском саду, рассказала изданию о судьбе своей 76-летней матери. Бывшей работнице швейной фабрики приходится трудиться семь дней в неделю, выпекая пирожки и хлеб, часто до 11 часов вечера, чтобы как-то содержать себя, внучку и правнука на пенсию в $165. "Денег много, но они очень плохо распределяются, — рассказывает 19-летний Клаудио Андрес изданию Meduza. — Только 3% населения распоряжается огромными средствами".

Можно подумать, что этот молодой человек слишком уж сгущает краски. Однако обозреватель The Economist вспоминает случай, когда он несколько лет назад посетил drinks party в Сантьяго, в которой приняли участие около 60 человек. В тот вечер друг прошептал ему на ухо: "Представь себе, половина ВВП Чили находится в этой комнате".

В сущности, при Пиночете была разрушена система социальной защиты страны. Проведенные реформы, как пишет в Financial Times Дженнифер Прайбл, доцент политологии в Университете Ричмонда и автор книги "Благосостояние и партийная политика в Латинской Америке", "создали растущий класс граждан с ненадежным доступом к государственным услугам и льготам". После возвращения к демократии в 1990-м раздавались требования о том, что схему перераспределения доходов следует пересмотреть, однако политические партии Чили сосредоточили усилия на расширении нео­либеральной модели. При президентах-социалистах Рикардо Лагосе в 2000 году и Мишель Бачелет в 2006-м левоцентристская коалиция партий, Concertación, все же провела реформы в системе образования, здравоохранения и пенсионного обеспечения, расширив доступ к пособиям. Однако от заявленного "канона" — рамок приватизации — отходить не стали.

Читайте также: Освобожденные от государства. Чем закончится кровавая иракская осень

Ваш ход, сеньор Пиньера

Нынешний президент Себастьян Пиньера — миллиардер, занимающий, по оценкам Forbes на март 2018-го, 5-е место в списке самых богатых граждан Чили с состоянием $2,8 млрд. Во время избирательной кампании обещал чилийцам, что "наступают лучшие времена", а заодно — что увеличит государственную доплату для частной пенсионной системы. Однако выполнять это не торопился. Наоборот, когда дело дошло до формирования кабинета, многие наблюдатели отметили, что Пиньера остается скрытым приверженцем Пиночета. В январе 2018-го он отдал ряд ключевых постов явным сторонникам диктатора.

Например, министр внутренних дел Андрес Чадвик, которого принес в жертву вместе с семью другими членами правительства после миллионной демонстрации в Сантьяго, в свое время снискал доверие Пиночета, и тот даровал ему пост президента Федерации студентов католического университета. Позже Чадвик выражал "глубокое раскаяние" в том, что поддерживал режим, "на протяжении многих лет" серьезно нарушавший права человека.

Еще один министр, юстиции, Эрнан Ларраин, как написала The Guardian, был наравне с Чадвиком "сторонником и защитником скрытного немецкого анклава Colonia Dignidad, основанного беглым нацистским офицером и педофилом Полом Шефером в начале 1960-х годов". Сотрудники службы безопасности Пиночета использовали это прибежище для пыток и убийств противников режима.

Теперь Пиньера, адресуясь к демонстрантам, говорит: "Мы все услышали послание. Мы все изменились". Перестановки в кабинете призваны показать протестующим, что все обстоит именно так, равно как и заверения в том, что правительство направит на рассмотрение Конгресса пакет мер социальной поддержки. Речь идет о повышении пенсий, снижении тарифов на электричество, частичном покрытии расходов на лечение, снижении цен на лекарства и установлении минимального гарантированного дохода для трудящихся. Кроме того, в планах правительства провести через парламент законопроект о повышении налога для лиц с высокими доходами.

Это можно назвать удивительным прозрением. Особенно если вспомнить, что всего несколько дней назад президент утверждал, что "мы находимся на войне. У нас мощный, беспощадный враг, для которого нет ничего святого. Он ни слова не говорил о каких-то иных причинах происходящего. Мысль о том, чтобы связать демонстрации с идеей вопиющего неравенства в стране, в его голову не приходила, хотя это давно стало секретом Полишинеля. Западные СМИ не уставали ссылаться на данные Организации экономического сотрудничества и развития, в соответствии с которыми Чили остается страной с самым высоким показателем неравенства среди 30 наиболее богатых стран мира. И это неравенство Пиньера продолжал защищать на протяжении дней, предшествовавших потоку более миллиона чилийцев, выплеснувшемуся на улицы Сантьяго.

Действующий президент Чили — противоречивая фигура. С одной стороны, его называют "сеньор Неудача". В свою первую каденцию он пережил землетрясение в Мауле в 2010-м (ряд подземных толчков подпортили церемонию инаугурации), аварию на шахте San Jose и пожар в Сантьяго (в том же году), извержение вулкана Пуйоху-Кордон-Коул. Чуть позже The Economist описал его как "неумелого политика". И все же Пиньера в трудные для себя моменты умел собраться и делать то, чего от него требовала ситуация. Например, после злополучного катаклизма в 2010-м он заявил, что не собирается стать "президентом землетрясения". И развил такую бурную деятельность, что уже менее чем через три месяца было возведено 50 тыс. временных домов, пострадавшим выдали пособие на реставрацию жилья. Его программа "Чили помогает Чили" действительно сработала.

Первый срок президентства Пиньеры отмечен значительным экономическим ростом (в среднем 5,3% в год). Во многом, конечно, это обусловлено подъемом цен на чилийскую медь, составляющую половину экспорта страны. Но свою роль сыграл и глава государства.

Сумеет ли он выйти победителем из нынешней ситуации, сказать трудно. Цунами протеста слишком велико, и вряд ли его притушишь символическими мерами наподобие перестановок в правительстве. К тому же демонстранты "хотят крови" самого Пиньеры. Он вывел армию на улицы, он напомнил людям времена Пиночета, а этот призрак прошлого они на дух не переносят. Как сказал Алан Виченсио, 25-летний работник кол-центра: "Вся конституция меня злит. Конституция позволила приватизировать каждый аспект нашей жизни, и она делает это более 30 лет". Злит все, что связано с "проклятым прошлым", не только пролившим море чилийской крови, но и при помощи неолиберальных инструментов, подкрепленных диктатурой, ввергнувших общество в колоссальное неравенство.

Это очень нестабильная ситуация. "Страны с высоким уровнем неравенства, такие как Чили, похожи на выздоравливающих алкоголиков, — говорит Патрисио Навиа, адъюнкт-профессор Центра исследований Латинской Америки и Карибского бассейна при Нью-Йоркском университете. — Они могут чувствовать себя хорошо в течение многих лет, но не должны забывать, что у них есть проблема. Неравенство — угроза стабильности в Чили".

Для миллиардера Пиньеры это серьезный вызов. Вопрос стоит так: либо он хоронит наследие Пиночета, либо это наследие хоронит его как политика.

Сегодня поиски перспективы для Чили во многом зависят именно от Себастьяна Пиньеры — "пираньи", которой, чтобы выжить, необходимо проявить заботу о всем "аквариуме". При условии, конечно, что ему дадут это сделать. И с пониманием того, что такой шаг вообще-то не очень в духе "пираньи".