По неразминированному полю босиком. Украинский фильм, который не покажут родителям

15 февраля на Берлинском международном кинофестивале представят украинский документальный фильм "Школа №3", снятый режиссером Лизой Смит и руководителем Театра Переселенца Георгом Жено. Ленту сняли по мотивам спектакля этого театра "Моя Николаевка". 13 учеников старших классов рассказывают о том, что пережили во время военных действий в июле 2014 года, когда Николаевка попала под обстрелы. Жители несколько дней прятались в подвалах. Снаряды разрушили школу. Потом волонтеры отстроили ее. Среди волонтеров была режиссер Лиза Смит.

Она принадлежит к постсоветскому поколению. По большому счету, это ничего не значит, потому что внутренне свободный человек остается таковым при любом режиме. Но у рожденных в 1990-е есть уникальное свойство — они предпочитают действия разговорам и, самое главное, обладают верой в то, что изменить ситуацию возможно вопреки войне.

Кино "Школа №3" о подростках и российско-украинской войне, которая остается за кадром, но сочится из каждой истории, даже если речь идет о чудесном спасении жука или об Эйфелевой башне. Ее героев реальность бомбит не только из-за гормональной перестройки организма, но и из-за передела страны вполне осязаемыми бомбами. Это кино и о том, что у подросткового возраста есть броня, которая выдается жизнью на время просто так, помогая сохранить радость, живое восприятие и способность любить вопреки обстоятельствам и брутальному ландшафту взрослого мира.

У Лизы получилось сделать картину интимной. Для того чтобы добиться такого эффекта, надо быть с детьми на равных, такой же беззащитной и безбашенной, как они. Надо быть открытой, как свежая рана, чтобы пойти на прогулку по неразминированным холмам с героями ленты, как это сделали Лиза и Кристина. В этом эпизоде три подростка идут по холмам, на мобильном играет Radiohead. Небо свинцом висит над головами, будто вторя дымящимся трубам, расположенным на уровне горизонта. Кадры — как метафора о переходном возрасте тех, кто живет в современной Украине, да и вообще, в любом индустриальном городке, мающемся на периферии.

КТО ОНА

Режиссер

ПОЧЕМУ ОНА

Документальный фильм "Школа №3" о школьниках Николаевки попал в конкурсную программу Berlinale Generation 14+ и будет показан на Берлинском международном кинофестивале 15, 16 и 18 февраля

Лиза, почему ты туда поехала? Что ты там хотела найти?

— Я поехала в Николаевку волонтером отстраивать школу — это был проект "Нового Донбасса". Там познакомилась с Георгом Жено и Наташей Ворожбит, которые решили делать свидетельский спектакль. В Николаевку я приехала с камерой, сразу начала снимать и репетиции спектакля "Николаевка", и прогулки с детьми. Сначала мы думали делать кино о том, как готовится этот спектакль. Но когда поехали туда во второй раз, уже решили снимать монологи ребят и придумали визуальное решение. Потом снимали еще год ребят, их жизнь, как они растут, меняются.

Как ты работала с героями "Школы №3"?

— Просто не ставила между собой и детьми границ, мы действительно подружились. Ребята вообще не замечали камеру, им казалось, что это продолжение руки — моей или оператора Кристины Лизогуб.

Ты намеренно не показываешь следы от бомбежек в ленте?

— Да. Материалов со следами бомбежек у меня гигабайты. Но мы не хотели снимать репортажную историю. В нашем фильме война — это обстоятельство, которое постоянно нависает над любым событием, над любым решением героев — влюбленностью, разочарованием. Мне кажется, это обостряет все, что происходит с ребятами. Не надо демонстрировать разрушенные дома для того, чтобы показать душевные травмы.

Про что для тебя эта история, что стало первоначальным посылом для создания ленты?

— Я же не просто так поехала в Николаевку волонтером. Меня сильно колбасило. Я не могла смириться с тем, что происходит на востоке, надо было разобраться с этим. И для меня поездка в Николаевку стала терапией. А общение с детьми вытянуло из такого состояния, насколько это было возможно. Дети мне дали такую возможность, просто впустив в свою жизнь. Мы ведь общались постоянно. Не было разделения на интервьюера и героев. Именно поэтому то, о чем они говорили — проблемах с родителями, любви или "могу ли я убить человека", — это было общим переживанием. А когда я села монтировать, начала задавать себе вопрос, о чем это кино, постаралась вернуться к первоощущению.

Первое ощущение у меня было очень четким, когда Вика, Руслан и Влад позвали меня, Кристину и художницу Машу на неразминированные холмы, где запрещено гулять. Во время этой прогулки мне казалось, что мы все были в трансе — нависшее небо, рыжая трава, рыжая Вика, дымящая электростанция. Из телефона у мальчика валит "Радиохед", и мы идем по этим холмам. Мы даже не разговаривали, просто шли, и ощущение этого дня четко отпечаталось в памяти. Я спрашивала себя, о чем хочу сделать кино, и поняла. Сейчас мне 26, тогда было 24, я не могу сказать, что была взрослым человеком. Я многое чувствовала и воспринимала так же, как герои. И когда делала фильм, старалась сохранить это ощущение: в 15 ты уверен, что именно эта любовь самая сильная, что первое предательство — самое горькое, а эта бутылка вина самая вкусная. И все эти прыжки с моста или размышления про Бога, или про Марс, или про смысл жизни — настолько важны в этом возрасте. А потом человек становится взрослым, умным, начитанным, циничным и уже гораздо сложнее открыто поговорить обо всех этих вещах. И это ощущение яркости, когда все впервые и с такими оборотами, я хотела передать.

Обстоятельства войны все очень обострили для меня. Сделали болезненным. Потому что в свои 16 лет точно так же, как они, гуляла по городу, шаталась по крышам, бухала, влюблялась, только я не переживала войну, а они пережили. Но при этом я понимала, что все равно хочу сделать кино не о войне и страданиях, а о том хорошем, что происходит с этими ребятами здесь и сейчас.

Фильм видели учителя этих ребят? Там герои в кадре вино пьют в школе, из-за этого проблемы не возникли?

— Нет. Преподы видели только спектакль. Ну а сейчас, даже если увидят, это постфактум — ребята уже окончили школу.

А родителям кино показывали?

— Нет. И большинство детей не хочет, чтобы родители видели фильм. И не из-за бутылки с вином, а из-за предельной откровенности ребят — это как показать свой дневник всему миру.

Может, родителям это тоже помогло бы понять детей?

— У нас есть договоренность с ребятами, что кино не показываем родителям. Любой показ сопровождается согласием всех участников. Даже когда мы играли спектакль в Славянске, дети не хотели, чтобы какие-то их знакомые слышали все эти вещи. Если фильм посмотрят в Берлине, нет вопросов. А если их родители или соседи, это совсем другое включение. Может, пройдет еще год, ребята отойдут от всей этой истории и им уже будет все равно.

Ты плакала, когда монтировала фильм?

— Сначала очень. От истории Алины про маму, рассказа рыжей Вики, потому что это напрямую со мною связано. И ее переживания — отчасти мои в том возрасте. Потом я успокоилась. Ты не можешь каждый раз чувствовать так же остро, как впервые. Тем более сейчас, когда знаю фильм наизусть.

В ленте у тебя статичная камера, когда снимаются монологи, и догмовская (с плеча), когда снимается повседневная жизнь ребят. Почему?

— Так было задумано. Пространство школы №3 — типично советское, из прошлого. Оно не соответствует ни "Радиохеду", ни вину, ни историям из жизни Николаевки 2016 года. Я пыталась на этом контрасте создать конфликт. Поэтому монологи записывались на две статичные камеры. А повседневная жизнь ребят снималась уже с плеча. Изначально для меня ключевым моментом фильма был монолог Вики. Потом Алины. Потом, когда Йорк (прозвище героя. — Фокус) пел Creep, не попадая ни в одну ноту. Сейчас история про жука, которого мальчик не убил.

А как насчет девочки, поющей со сцены. Она немного отличается от остальных. Ее николаевские школьники не обижали — потому что в одной из моих киевских школ в 80–90-е, такую бы просто затравили?

— Нет. Ребята из школы ее поддерживали и заботились о ней, я это видела. Ей всегда помогали. Когда мы снимали, как она поет, Кристина спросила, зачем мы это делаем. Я ответила, что даже если этот эпизод не войдет в фильм, это надо самой Вике (героине фильма) — выйти на сцену и спеть. Она поет и действительно понимает, о чем. Сейчас она закончила школу, учится в КПИ. Ее мама ради этого переехала в Киев.

• Читайте также: Удар молотком. Зачем смотреть киноверсию документального спектакля "Моя Николаевка"

Сейчас ты общаешься с героями фильма?

— Конечно. Ребята мне звонят по любому поводу, приезжают ко мне в Киев, и я надеюсь, у большинства все получится. Скоро все они поедут в Берлин. "Берлинале" сделал аккредитацию для съемочной группы и всех детей, и частично оплатил их поездку на фестиваль.