Экзамен на зрелость

— Алло.

— Здравствуйте. Это (называет имя и фамилию) из департамента (называет) Службы безопасности Украины.

— Ничего себе.

— Мы могли бы встретиться и поговорить?

— О чем?

— О публикации в вашем журнале (называет).

— Я помню эту публикацию, не понимаю, где там посягательства на безопасность страны.

— Вы неправильно меня поняли. Претензий нет. Похоже, журналист нашел людей, которых мы тоже ищем, надо понять, как он их достал…

Это было весной 2014-го, искали источники в Крыму. Позже — хотели говорить с журналистами, одними из первых добравшимися в Межигорье, потом разыскивали псевдоволонтеров, причастных к эскалации конфликта на востоке страны, а чуть позже интересовались, что помнят репортеры, работавшие на Майдане в самые страшные дни. Словом, читали нас внимательно.

Я не сторонник дружбы со спецслужбами и за годы редакторства в разных изданиях всячески их избегала. Не потому, что где-то может появиться документ с текстом типа "такого-то числа установлен контакт с редактором таким-то" (на самом деле я не знаю, составляются ли подобные документы), а потому что такая дружба обязывает, а в профессиональном смысле быть обязанным кому-то кроме читателей и своей редакции не хотелось бы. Но факт звонков беспокоил, и громким шепотом я рассказала об этом другому редактору.

— Ну ты даешь, — рассмеялся он. — А кому им звонить? Кто еще сейчас позволяет себе балансировать между объективностью и патриотизмом, давая читателю реальный фактаж и репортаж, а не девизные кричалки или примитивные страшилки?

На самом деле было кому еще звонить. Но правда и в том, что таких было мало. Тогда, в начале 2014-го, далеко не все те, кого принято называть украинскими средствами массовой информации, действительно были украинскими и действительно хотели и могли подавать объективную информацию. Мы могли. И понимали, что тех, кто может, мало. И мы действовали. Не зная, что будет дальше, мы просто хорошо делали свою работу. Формируя в конце 2013-го рейтинг влиятельных украинцев, мы вывели в лидеры гражданское общество, желающее активных и позитивных перемен. Человек Майдана занял тогда первое место рейтинга. Когда еще мало что было понятно, этот номер журнала со сцены в центре Киева цитировал Петр Порошенко, тогда и близко не президент. Когда начали стрелять, мы вышли с черной обложкой, говоря прямо, что происходящее в Украине не какой-то локальный политический передел, а сознательные убийства в центре Европы, которые не могут не иметь продолжения, — резонанс был колоссальным.

Время перемен — это, пожалуй, самое интересное, что может случиться с журналистами постсоветских стран. Такой вызов и личный ответ на него позволяет ощутить правильность и честность своих поступков, осознать, для чего же на самом деле ты выбрал эту профессию. Патриотизм не может заменить профессионализм, но может стать его частью. Здесь все и сошлось. Поэтому я и вспоминаю телефонные разговоры двухлетней давности. Мы свой экзамен сдали, оставшись и приличными людьми, и хорошими журналистами, и влиятельным СМИ.

В этом особенность Фокуса. Медиа, родившееся на закате президентства Виктора Ющенко, развивавшееся даже при Викторе Януковиче, измененное Майданом и не поддавшееся политической конъюнктуре при Петре Порошенко, прошло все знаковые для страны события, не сползая в кокетничанье с властью, заигрывание с читателем и джинсу. За десять лет существования, оставаясь общественно-политическим изданием, Фокус менялся, прислушиваясь к потребностям своей аудитории, — то больше политики, то больше общественной тематики, то акцент на рейтинги, то желание вернуть читателю утрачиваемые рынком качественные репортажи. С точки зрения редактора, журнал и сайт были разными, но им всегда удавалось сохранить самое важное в нашей профессии — объективность. В этом и секрет долгожительства (по украинским меркам), и фундамент репутации, и причина читательской преданности.