Праворадикалы vs. боевики. Взгляд с Донбасса

Полковник ВСУ Алексей Ноздрачев, конечно, сумел взорвать информационное пространство заявлением о "реинтеграции" украинских и российских военных. Зачем он это сказал, вопрос отдельный, начальнику Управления гражданско-военного сотрудничества ВСУ видней. Однако провести некий анализ заявления, за которое украинский офицер уже успел принести извинения, не помешает.

В 2014-2015 годах я безвылазно находился в прифронтовом Северодонецке и наблюдал множество боевых подразделений. Два-три месяца город был и под контролем боевиков "ЛНР", так что о том, кто воюет с той стороны, тоже имею представление.

"Вопрос реинтеграции – это в первую очередь вопрос безопасности. Я вас хочу заверить, что военный и россиянин, которые против нас воевали и продолжают воевать, и даже те военные, которые есть в формированиях Донецкой и Луганской областей, если будет принято политическое решение и имплементировано, они реинтегрируются очень быстро. Потому что все-таки кроме национальной идеи существуют военные традиции", — заявил Ноздрачев.

"Но вы не забывайте, что существуют праворадикальные движения, которые государством не контролируются", — добавил офицер.

ВСУ, добровольцы, Нацгвардия

Через Северодонецк прошло много регулярных воинских частей, в том числе и элитная 24-я отдельная механизированная бригада имени Даниила Галицкого (сейчас имени короля Даниила). ВСУ отличались высокой организацией.

Также в городе можно было увидеть многочисленные добровольческие подразделения. Батальон "Донбасс" освобождал Лисичанск, а его тогдашний командир Семен Семенченко вместе с народным депутатом от "Самопомощи" Егором Соболевым и журналистом Сергеем Ивановым даже участвовал во встрече с общественностью — обсуждался вопрос прекращения торговли с оккупированной территорией. На мероприятие, которое проходило в центральной библиотеке Северодонецка, Семенченко пришел с телохранителем, а здание оцепили бойцы "Донбасса", что было логично в то неспокойной время. Добровольцы действовали четко и выглядели хорошо организованной силой. Такое же впечатление произвели "Азов" и ДУК "Правый сектор".

Иное воспоминание о батальоне "Торнадо". Его бойцов довелось видеть в Северодонецке всего один раз — подразделение базировалось в Лисичанске, где о его пребывании долго напоминали многочисленные граффити на стенах. Так вот, при виде представителей "Торнадо" сразу вспомнились кинематографические изображения армии Махно, законченность образа отряду придавал командир в черной папахе. Бойцы держались раскованно и явно были не знакомы с армейской дисциплиной.

Имеется ли связь внешнего вида с "внутренним содержанием"? Судя по последовавшему громкому расследованию пыток, изнасилований и других преступлений, за которые были осуждены "торнадовцы", такая связь действительно существует. Наверное, все-таки не зря это подразделение внешне так резко отличалось от других.

Но были скандалы и с батальоном "Айдар". В 2014 году после освобождения Северодонецка, в виду бездействия правоохранителей, бойцы подразделения решили самостоятельно навести порядок в городе. Так, они забирали на "перевоспитание" местных сепаратистов: кто-то вел антиукраинскую пропаганду на интернет-ресурсах, двое пьяных отморозков вывесили на балконе российский флаг и т. д. Однако какими бы патриотическими мотивами не руководствовались "айдаровцы", похищение человека на улице или прямо из квартиры — это все равно преступление.

Из-за этого у добровольцев возник конфликт с главой военно-гражданской администрации Луганской области Геннадием Москалем, к которому за помощью обратились родственники похищенных. Дело дошло до министра обороны Украины, в итоге люди, продвигавшие "русский мир", вернулись в город и до сих пор спокойной проживают в нем, особо не скрывая своих пророссийских симпатий.

Геннадий Москаль также заявлял о похищении "айдаровцами" двух машин скорой помощи. На это заместитель начальника медслужбы батальона Владислав Збровский обещал предоставить документально подтвержденное опровержение.

Дело закончилось "мировой" между военно-гражданской обладминистрацией и добровольцами. "Я лично знаком с бойцами "Айдара", которые дислоцируются в поселке, и знаю, что они действительно защищают территориальную целостность Украины на переднем крае. Поэтому инцидент со "скорой" будем считать досадным недоразумением", — подвел итог Москаль.

Исключая эти инциденты, в целом же добровольческие формирования, в том числе и, как выразился Ноздрачев, "праворадикальные", производили впечатление пусть не регулярной армии, но вполне контролируемых подразделений с выстроенной субординацией.

К слову, наиболее сильное визуальное воспоминание осталось от украинских бойцов с символикой "Беркута" — они промелькнули в Северодонецке в конце 2014 года. Официально на тот момент этой структуры уже не существовало, но то ли из-за недостатка формы, то ли еще по каким-то причинам, "беркуты" в городе были. Скорее всего, они входили в состав Национальной гвардии. Бойцы выглядели действительно отборно — все ростом выше 180 см, плечистые и тренированные. А вот среди добровольцев, да и в составе ВСУ встречались люди различной комплекции и явно разного уровня подготовки.

У НВФ все очень неоднородно

У боевиков отличий среди подразделений было гораздо больше. В Северодонецке с конца весны до 22 июля 2014 года находилось "ополчение ЛНР". Вначале местную группировку возглавлял некий Сергей Пак, якобы бывший криминальный авторитет. Затем произошел конфликт со стрельбой, и главным стал бывший стахановский каменщик Павел Дремов. Он командовал так называемым казачьим мотострелковым полком имени атамана Платова. Соседний Лисичанск заняла бригада "Призрак".

Но есть интересный момент. В середине июля 2014 года мне пришлось съездить из Северодонецка в Лисичанск. Разница в блокпостах на окраинах двух близлежащих городов была разительна. В Северодонецке стояла нетрезвая публика люмпенского вида с автоматами и карабинами. А вот в на въезде в Лисичанск находились крепкие "абреки" с вооружением явно посерьезней: с пулеметами, а также с автоматами с подствольными гранатометами. Эти люди явно были не из "ополчения ЛНР". Соответственно, и штурм Лисичанска получился тяжелым и кровопролитным.

В плане поведения боевиков интересно, что они, совершая преступления, не только не пытались их скрыть, но даже бравировали ими. Так, они отчитались о расстреле трех мужчин, которых, по их словам, уличили в наркоторговле. Кроме того, боевики распространяли видеоролик, где демонстрировали привязанного к стулу избитого мужчину и утверждали, что это офицер милицейского ОБНОНа, крышевавший дилеров. Все подавалось как достижения "новой власти" в борьбе с преступностью. То есть насилие было не эпизодическим, а возводилось в системность.

Так с кем именно хочет (или хотел) интегрироваться полковник Ноздрачев? С люмпенами а-ля "казаки Дремова"? Или с наемниками кавказской национальности? А может, с отрядом Гиркина? Хотя идею "интеграции" противостоящих боевых частей еще в 2014 году подавал Алексей Мозговой — тот самый, которому в Алчевске поставили памятник. Он призывал объединиться, чтобы бить олигархов. Однако если на классовой почве сплотиться не получилось, то на какой тогда основе может произойти "интеграция"? Исключительно на желании мира?

Однако странно, что боевой офицер видит главную проблему в праворадикалах, словно со стороны "ЛДНР" Украине противостоит армия, которая по первому зову побежит брататься. Ведь сейчас же не реалии конца Первой мировой войны, или из штабов это видится как-то иначе?