Мнение: Принуждение к искусству

"Я ставлю этой планете ноль", – ангельскими голосами героинь Ренаты Литвиновой обычно объясняется с миром украинский кинорежиссер Кира Муратова. В последнее время она снимает фирменные киномантры невероятными для арт-хауса темпами – в среднем одну картину в год.

Ее новая лента "Мелодия для шарманки", премьера которой намечена на конец июля, – вариация на тему ужастика Ганса Христиана Андерсена "Девочка со спичками". Правда, в отличие от датского сказочника, Муратова не заморачивается тем, чтобы подлакировать эту историю рассказами о чудесных видениях замерзающих детишек. Напротив, изо всех сил норовит вышибить розовощекого и довольного жизнью зрителя из привычного седла. Присущая Муратовой жесткость по отношению к зрителю – один из главных трендов современного искусства. Особенно заметно это стало, когда на каннской волне засветились могучие режиссеры-мизантропы вроде Ларса фон Триера и Михаэля Ханеке.

Не отстают от кинемато­графистов и прочие творцы. "Любить искусство в себе сегодня абсолютно невозможно. Ничего не стоит полюбить в себе Джоконду. Или девочку с персиками. Кто-то сможет полюбить даже отвратительную девушку с веслом. Но гниющую голову коровы, облепленную мухами, или четырехметровую акулу в бассейне с формалином – это уж извините!" – каждый раз подшофе шумно тревожится один из приятелей.

Пострадал от агрессивности современного искусства и другой мой приятель. Несколько лет назад внезапно для окружающих он увлекся разведением домашних растений. На странное хобби его навела брошюра о том, как музыка помогает бурному росту флоры. Беда случилась, когда он по неосторожности завел в присутствии своих растений сочинения современного украинского композитора Пилютикова. Угорев от постмодернизма, несчастные примулы и гортензии покрылись болезненными пятнистостями и едва не отбросили листья. После этого случая приятель прекратил эксперименты и месяц возделывал свой домашний цветник "Бранденбургским концертом" Баха и симфониями Моцарта.

Увы, в отличие от растений-меломанов, на человека разумного классика давно не действует. Чтобы почувствовать себя все еще живым, он предпочитает щекотать нервы другими способами. Для тех, кого наформалиненное зверье Херста оставляет равнодушными, найдутся лакомства посерьезнее. Вроде поделок профессора анатомии Гюнтера фон Хагенса. Последний раз ему удалось взбодрить немецкую публику минувшей весной на выставке Body Worlds. Экспозицию составляли мертвые человеческие тела и их части, расположенные в причудливых сексуальных позах.

Понятно, что на этом фоне и без того зыбкая сегодня граница между искусством и жизнью исчезает вовсе. Тем более когда многие подвиги звезд актуального искусства может повторить любой недоучившийся медик. Скандальных примеров хоть отбавляй. Из самых свежих: две юные киевские студентки разместили в сети фотографии, на которых беззастенчиво потрошат бродячих собак. Растревоженная интернет-общественность погудела и затихла.

"Трудно любить еврея, но надо", – на склоне лет записал в своих дневниках совестливый Лев Толстой. Что именно натолкнуло "зеркало русской революции" на странное откровение, биографы умалчивают. Как бы там ни было, за последний век в мире людей искусства многое изменилось. Например, любить оказалось совершенно необязательно. Особенно если трудно.

Михаил Кригель – редактор отдела Общество журнала Фокус