Спасибо, что делали нам больно. Чем запомнилась Кира Муратова

Ее называли одним из самых черных мизантропов кино. Себя она называла аутисткой, говоря, что не любит общаться. Она родилась в Румынии в 1934 году от матери-еврейки и русского коммуниста. Большую часть жизни она прожила в Одессе – сначала советской, а затем украинской, где и снимала. В условно интернациональном СССР она была советским режиссером. После 1991 года – украинским. Для мирового киносообщества она была "русским" режиссером, хотя, как писал один из крупнейших киноведов современности Джонатан Розенбаум к ее ретроспективе в Нью-Йорке, "я не совсем понимаю, что в нынешних условиях значит "русский" и как это можно приложить к ней". На деле идентичность Муратовой и ее кино невозможно присвоить. Ее даже нельзя назвать последней ниточкой, связывавшей современность нашего украинского кино в его теперешнем состоянии и "настоящего" кино великих советских режиссеров, которых прессовала система. Да, Муратовой тоже досталось, но она не вписывалась вообще никуда и никогда. Идентичность ее кино была островом, который отплыл 6 июня 2018 года за наш горизонт вместе с автором.

И элегически-грустный тон в ее некрологе был бы просто преступлением. Повезло ли нам жить в то время, в которое снимала Муратова? Она же не снимала легкое, понятное кино в рамках принятых приличий. Ее кино было безжалостным и бескомпромиссным. Оно вызывало идиосинкразию и приступы человеконенавистничества. Оно было назойливым, набитым повторениями, странным, иногда больным и, временами, веселым той дикой и изумляющей веселостью, от которой не смешно. Уже с ранних фильмов она толком никуда не вписывалась. Пусть ее "Короткие встречи" (1967) с Высоцким и "Долгие проводы" (1971) еще можно как-то "уложить" в шестидесятническую волну режиссеров, фильмы которых массово клали на полки и выпустили в прокат только во время перестройки. С этих тоже смахнули пыль и выпустили, сделав из Муратовой что-то вроде еще одного мученика, от образа которого она старательно отпихивалась, даже несмотря на то, что после "Среди серых камней" (1983) ее фактически выдавили из режиссуры и она работала в студийной библиотеке. Зато теперь в интервью ее всегда можно было спросить в сложной ситуации: а как вам работалось с Владимиром Высоцким? Замечательно работалось, говорила Кира Георгиевна, он был прекрасным, очень дисциплинированным актером. Потому что тогда не пил.

Но настоящий масштаб Муратовой стал понятен только со второй половины 80-х. Многие советские режиссеры, стар и млад, сорвались тогда с цепи и стали снимать невесть что, потому что стало можно. Но это были просто детские шалости, а настоящее чудовище сняла Кира Муратова. Даже в 1987 году ее "Астенический синдром", диагноз обществу, точность которого подтверждается уже 30 лет, вышел в прокат с большим трудом, пройдя через десятки перекошенных лиц, сидящих в разнообразных цензорских комитетах и партийных просмотрах. Именно тогда, ко времени развала СССР, Кира Муратова стала большим именем в мировом кино. Ее "Астенический синдром" получил специальный приз жюри на Берлинском фестивале в 1990 году, а "Чувствительный милиционер" принимал участие в конкурсной программе Венеции-92.

Казалось бы – вот он, заслуженный путь международной славы. Но в действительности Муратова стала тогда и до сих пор является довольно тщательно оберегаемым секретом мирового кино, если сопоставить масштаб ее фигуры с ее известностью. Европейская мода на кино от советских диссидентов и молодых наглых режиссеров во второй половине 90-х поутихла, и Муратова вернулась к тому неопределенному состоянию, которое продолжалось до последних ее фильмов. Да, теперь все в мире, кому надо, знали, что в Одессе живет и снимает Кира Муратова. Но к фестивальному обращению ее фильмов в Европе это не привело. Опять не вписывалась.

Наверное, не случайно наиболее плодотворный период, в течение которого она сняла большую часть самых значительных своих работ, пришелся на период кровоточащего разлома, который переживали мы все, - развала гигантской махины СССР и смутной декады 90-х. Правда, и потом она снимала довольно регулярно, находясь в этом смысле в уникальном положении для любого режиссера старой школы, живущего на территории Украины. Она спокойно снимала до 2012 года и спустя три года объявила, что уходит из кино.

В Украине к ней относились с почтением и уважением – как к живому классику. Позиция безупречная, вот только она превращает живого, дышашего человека в безмолвный и безопасный уже бронзовый памятник. Обычно в таком отношении всегда отчасти содержится снисходительная усмешка к беззубой творческой старости, но в случае с Муратовой оно позволяло сохранять опасливое безразличие. Не к ней, а к тому, что она делала. А Муратова всегда хотела, чтобы ее судили по ее фильмам. И не терпела безразличия.

И нет, в данном случае стандартная фраза не подходит. Нам не повезло, что Кира Муратова была с нами. Прощаясь с ней — диким, странным и великим режиссером, на ум приходит только одно: спасибо, что делали нам больно.