Мир

Принцип Forbes. Как будет выглядеть олимп мультимиллиардеров завтра и кто его займет

Самые богатые люди мира играют по иным правилам, чем отечественный бизнес

О яблоках, Рокфеллере и олигархах

Есть замечательный анекдот про миллионера, чем-то сродни мифу о бревенчатой хижине американских президентов. Человек, внезапно разбогатевший, рассказывает свою историю:

— Я сэкономил на школьных завтраках и купил два яблока. Потом продал эти два яблока и купил четыре. Потом продал четыре и купил восемь. Потом продал восемь…

— Ну а дальше?!

— А потом скончалась богатая тетка, и я получил сумасшедшее наследство.

Ирония анекдота в том, что по такой формуле можно стать человеком, купающимся в роскоши, но никогда не стать миллионером с пробой self-made man. И даже когда условная "тетка" не оставляет своего завещания, а на ее состояние, как коршуны, набрасываются ее условные племянники, сути дела это не меняет. Большинство баснословных капиталов на пространстве бывшего СССР своим происхождением обязано именно последней схеме. Собственность, некогда принадлежащую государству, в "лихие 90-е" яростно и с кровопролитием переделили. Олигархат народился. Рычаги бизнеса включились. Но там, где он претендовал на размах, соблазн урвать дополнительную долю собственности никуда не пропадал долгие годы — достаточно вспомнить историю приватизации "Криворожстали". А к нему добавился еще один: добиться возможности получения госзаказов. Корни коррупции, с которой в Украине сейчас не слишком успешно борются, растут из этих двух направлений "деятельности". Но кусок государственного пирога не резиновый. Он имеет свойство истощаться. И в этом напоминает еще один вариант "наследства" — недра.

Инфографика: Оксана Грозная

Вряд ли случайно первым долларовым миллионером в мире в 1916 году стал Джон Рокфеллер, создатель компании Standard Oil. Нефтяная лихорадка поменяла образ мира. Создала если не абсолютно новые потребности, то абсолютно иной их масштаб. Рокфеллер был филантропом, набожным христианином, много жертвовал на церковь, не пил и не курил. Отличался чертой характера, которую сам отлил в цитату: "Я не думаю, что есть какое-либо другое качество, столь существенное для любого вида успеха, как настойчивость". Но, возможно, важнее всего то, что он в своей отрасли во многом был новатором, на шаг опережавшим конкурентов. Он первым стал перевозить сырье в металлических, а не в деревянных бочках. Затем его транспортным козырем стали железнодорожные цистерны. И, наконец, он принялся опутывать Америку сетью нефтепроводов. Агрессивно скупив во время кризиса 1870-х мелкие фирмы, Рокфеллер превратился в монополиста сразу в двух смыслах: его компания стала главной звездой нефтяной промышленности, и именно он диктовал обществу объем новых потребностей. Неизвестно, где бы был Генри Форд с его конвейером (и где были бы легендарные американские дороги), если бы раньше на мировой арене, как Иоанн Креститель перед Христом, не появился Джон Рокфеллер.

Но времена меняются. Перспективы инноваций в нефтедобыче еще остаются (бум сланцевых углеводородов в США это демонстрирует), однако ее объемы через какое-то время пойдут на убыль. Такие безрадостные пророчества одним из первых озвучил геофизик из исследовательской лаборатории компании Shell в Хьюстоне Мэрион Кинг Хабберт еще в 1949 году. Кривые Хабберта I и II описывали американский и мировой пики нефтедобычи. Для США это была вилка между 1966–1972 годами. Для глобального производителя (с более поздними поправками, внесенными продолжателями дела Хабберта) — между 2000–2010 годами. И хотя до сих пор краха не наступило, часы отсчитывают уже не юность и даже не зрелость, а преклонный возраст отрасли. Ее похороны — вопрос времени и активности деловых людей типа Илона Маска.

Весьма показательно, что в нынешнем рейтинге 20 богатейших бизнесменов России, составленном Forbes, примерно 80% — те, кто строит свой бизнес на нефти и металлургии. И то и другое — наследие богатой "тетки". Никто из нынешних владельцев не создавал его с нуля. Кроме того, это "консервы" индустриальной эпохи. На них можно протянуть некоторое время и даже нажить приличное состояние (например, у №1 российского списка Forbes Леонида Михельсона, нефтегазового магната, оно за год увеличилось на $6 млрд и составляет ныне $24 млрд). Но ставить сегодня только на это — значит, перечеркивать завтра.

Инфографика: Леонид Лукашенко

Как сказал гуру в области стратегического менеджмента Кьелл Нордстрем, "самая плохая вещь, которая случилась с Россией, — это рост нефтяных цен выше $100 за баррель. Это очень плохо. Нефтегазовые компании предлагали самые большие зарплаты, поэтому все лучшие выпускники вузов шли туда. Ни одна индустрия не могла конкурировать с нефтяной в те годы. Зачем затевать стартап, если можно пойти работать в "Газпром"? В Норвегии было то же самое. Это означает, что все сырьевые страны потеряли от 8 до 10 лет". А заодно сформировали списки своих богатеев на вчерашних трендах, тогда как мировая тенденция состоит совершенно в другом.

Бизнес в стиле FAANG

Ссылка на авторитет Нордстрема неслучайна. Он известен прогнозами, многие из которых сбываются на глазах. Он заявлял, что "будущее человечества в ближайшие 20–35 лет станет определять матрица 3D — капитализм, урбанизация, дигитализация (оцифровывание. — Фокус)". Собственно, это ныне и происходит. И если он утверждает, что "уже через 10–15 лет резко вырастет роль возобновляемой энергетики, а нефть и газ не будут играть такой роли", к этому по меньшей мере стоит прислушаться.

Мировая слава к Нордстрему пришла на рубеже веков, после написания в соавторстве книги "Бизнес в стиле фанк. Капитал пляшет под дудку таланта". В этом бестселлере он связал сразу несколько составляющих фанкибизнеса: инновации, скорость изменений, интеллект, важность эмоции. Он даже ввел особый термин — Dreamanagement. Мечтоуправление, или управление мечтой. "Власть проявляется, как это было всегда, в том, чтобы давать людям мечту, — писал Нордстрем. — Мечту, которая трогает их, волнует и поднимает выше. Когда-то это сделали Маркс, Кеннеди и Мартин Лютер Кинг — каждый из них принес нам мечту. Теперь это делают Майкл Делл, Стив Джобс, Энтони Роббинс и Стивен Кови".

Позже, когда Нордстрем стал ездить по миру и выступать с лекциями, он отмечал, что "многие компании создают ментальные монополии в голове у людей". По его мнению, Apple "создала ментальную монополию в головах многих пользователей и теперь пожинает достойные результаты в виде сверхприбылей". То же самое делают все представители "большой пятерки", аббревиатура которой созвучна названию книги шведского экономиста: FAANG: Facebook, Apple, Amazon, Netflix, Google. Ментальная монополия — это, помимо прочего, способность вызвать ощущение, что покупателю нужен именно этот продукт именно этой компании. Как выразился в 2000-м Стив Джобс по поводу интерфейса одного из Mac"ов: "Мы сделали иконки на экране такими хорошенькими, что вам захочется их лизнуть". Иными словами, вы еще не в курсе, что вам здесь может понравиться, но мы внушим вам эту потребность. Мы создали эту "вишенку на торте" ментальной монополии. Вы от нас никуда не денетесь.

Творцы ментальных монополий. Билл Гейтс (№2 в списке Forbes) и Марк Цукерберг (№8) понимают толк в торговле мечтами и эмоциями на миллиарды долларов

В сущности, это торговля мечтой, о которой раньше потребитель даже не подозревал. В каком-то смысле то, что сделали сегодня лидеры дигитальной эры, перекликается с более ранней мыслью Роберта Кеннеди, брата погибшего в Далласе президента США: "Некоторые видят вещи, как они есть, и говорят: почему? Я мечтаю о том, чего никогда не было, и говорю: почему нет?" Это совершенно иной подход к формированию потребностей, чем тот, что демонстрируют олигархи на территории бывшего Советского Союза. И он работает. Достаточно посмотреть на первую десятку богатейших людей мира по версии Forbes.

Ее возглавляет основатель Amazon Джефф Безос — на 8 февраля 2019 года его состояние оценивалось в $131 млрд. Следом за ним идет один из создателей Microsoft Билл Гейтс ($96,5 млрд). На 8-м месте — творец Facebook Марк Цукерберг ($62,3 млрд). На 9-м — Майкл Блумберг, чья сфера — телеком и информационные технологии ($55,5 млрд). На 10-м — Ларри Пейдж, разработчик и сооснователь Google ($50,8 млрд). С некоторыми оговорками к этой когорте можно отнести и обладателя 6-го места Ларри Эллисона ($62,5 млрд), также связанного с информационными технологиями.

Не заметить закономерностей здесь невозможно. Мультимиллиардеры из глобального списка Forbes — люди, поймавшие хайп-волну фанкибизнеса, продающие эмоции даже в большем смысле, чем собственно продукт. Как однажды выразился Маифред Кетс де Ври, профессор французской INSEAD, стабильно входящей в тройку лучших бизнес-школ мира: "Унция эмоций может быть более полезна, чем тонна фактов".

При этом Facebook Цукерберга, например, переживает ныне не лучшие времена с точки зрения подпорченной репутации. Это отразилось на том, как его ныне воспринимают клиенты. По данным мартовского национального опроса, проведенного в Соединенных Штатах NBC News/Wall Street Journal, 60% американцев не доверяют Facebook личные данные. Недоверие к Google меньше, но оно тоже есть — 37%. Возможно, это через год скажется на доходах компаний и их владельцах. Однако если даже эти империи закачаются, то вряд ли упадут — просто начнут демонстрировать иные подходы к информации, в том числе к ее хранению. И потом, скорость изменений — это то, что держит в голове любой представитель эпохи FAANG. Им всем приходится быть поворотливыми, очень быстро что-то менять в своей деятельности, если к этому побуждают обстоятельства. Пример Павла Дурова, который, возможно, в будущем доберется до олимпа Forbes, показателен. Оставив социальную сеть "ВКонтакте", он в короткий срок создал успешный Telegram.

Читайте также: 100 самых богатых людей Украины. Полный список

Вечный стартап: шанс Украины

Если принять, что в борьбе за место на вершине списка Forbes выигрывает тот, кто создает эмоциональные потребности, которых раньше не было, то понятно, что даже Ринату Ахметову попасть туда не светит. Будущее за теми, кто подходит к делу, заимствуя методику работы научных деятелей. То есть пробует различные варианты, убеждается, как Эдисон, что "лампочка не светит", запускает новый стартап — пока рано или поздно что-нибудь не выстрелит. Конечно, путь этот долгий, но важно, что в Украине он начат.

За минувший год инновационные компании, основанные украинцами или при их участии, получили $290 млн инвестиций, перекрыв показатель 2017-го на $25 млн. Одним из самых успешных стал стартап GitLab: это открытая платформа — репозиторий для хранения и скачивания программного обеспечения. Рыночная оценка компании составила $1,1 млрд, а ее услугами уже воспользовались свыше 100 тыс. предприятий и организаций по всему миру, в числе которых NASDAQ, Sony, ING, VMWare, Intel.

Это показательный, хотя далеко не единственный пример, когда украинцы из поколения дигитальной эры создают продукт с новыми качествами, формируя потребность, о которой прежде мало кто догадывался. Однако пока нельзя сказать, что ситуация в стране такова, чтобы у нас как грибы после дождя в массе появлялись динамичные компании. Для этого, как считает все тот же Нордстрем, необходимы три основные составляющие. "Во-первых, экстремально высокая плотность специалистов. Чтобы они буквально могли в соседний дом зайти и поговорить, обменяться мыслями, найти нужного для проекта человека. Максимальная концентрация людей. Во-вторых, это место должно быть либеральным во всех смыслах этого слова. Нужно быть свободным, чтобы выражать себя. Во всех перечисленных выше местах (Кремниевая долина, Тель-Авив, Стокгольм. — Фокус) бок о бок работают представители 170 национальностей. Мобильное приложение могут разрабатывать одновременно швейцарец, венгр, норвежец и китаец. Разного пола, разной религии, разных профессий. Это микс. И в-третьих, юридическая система — все должны ей доверять".

Инфографика: Леонид Лукашенко

Собственно, последнее напрямую зависит от государства. Правила игры. Если они будут установлены с использованием мирового — прежде всего американского — опыта, тогда это стимулирует появление своей Кремниевой долины, которая, между прочим, еще пару десятков лет назад была фермерской, виноградарской. По высочайшему повелению сверху такие вещи не создаются. Это спонтанная экономическая деятельность. Потуги политиков тут мало что дают. Именно поэтому "Сколково", которое помпезно называли "Российской Кремниевой долиной", никаким инкубатором инноваций, в сущности, не стало. Равно как административно-командная деятельность Лукашенко на подобном поприще привела к созданию Парка высоких технологий, но так и не сделала IT-сектор драйвером белорусской экономики, о которой много говорил президент.

Никого невозможно загнать в светлое цифровое технологическое будущее. Иначе все это начнет смахивать скорее на антиутопию Дэйва Эггерса "Сфера", чем на то, что реально приводит в движение бизнес в стиле FAANG. Здесь очень простая зависимость: создаст власть необходимые условия — "племя младое, незнакомое" взорвется множеством проектов. И какие-то из них, возможно, разовьются в многомиллиардный инновационный бизнес. Нет — многомиллиардный бизнес с участием умных, хватких и хорошо образованных украинцев все равно появится. Но только не у нас, а в привычном уже месте — в США, самой инновационной стране с наибольшим количеством миллиардеров. Их там в нынешнем году 607. 14 из них вошли в топ-20 рейтинга самых богатых людей мира по версии Forbes.