Затерянный мир. Закарпатское Берегово стало пристанищем для 60 тыс. неимущих цыган

В городе Берегово выражение "черта бедности" приобрело вещественную форму – это забор, который отделяет пятитысячный цыганский табор от внешнего благополучного мира. Там, за стеной, лошади тащат телеги, груженные мусором и дровами. Прислонившись к стенам хибарок, сооруженных из фанеры или глины с соломой, греются под последними лучами осеннего солнца старики. По пятам следуют стайки предоставленных самим себе босоногих немытых детей. Все беззаботно смеются и без конца просят их сфотографировать.

Русский или украинский в таборе не понимают. Говорят они на своем, ромском, с примесью венгерского. Даже время здесь не по Киеву, а по Будапешту. Берегово присоединили к СССР лишь в 1945 году, но и по сей день город остается, по сути, венгерским.

Цыганский барон Иштван Папп на русском говорит, но путается в падежах и ударениях. Родился и вырос он в таборе, но потом переселился. Занялся бизнесом, открыл продуктовый магазин.
Стал бароном и депутатом Береговского горсовета.
– Иштван, а как это у вас вышло выбраться из табора?
– Я женился в 20 лет. Сабо Калман Калманович, он был барон, я на его внучке женился. Они меня учили политика. А потом он умер, и титул барона перешел на меня. Ну и люди увидели, выбрали меня.

Иштван одет в неприметную кожаную куртку. Никаких серег и золотых зубов. Чуть ли не единственный из цыган умеет писать и читать. Ходит в сопровождении угрюмого мужчины, похожего на телохранителя. Очевидно, в таборе хватает недоброжелателей.

– А зачем вам надо быть бароном? Что вам это дает?
– Ну они же как дети малые! Они ходят, доверяют. Вот, например, они 50 лет, а я 40, но приходят, спрашивают: Иштван, как это делать? Я его руку беру, идем, делаем. Они – как дети, без барона не могут.

Когда мы впервые встретили цыганского барона, он как раз вез на своей машине троих в паспортный стол, выправлять документы. "Сначала свидотство про народження, потом сфотографировать", – объяснял он тогда нам, кивая на своих давно взрослых пассажиров. В итоге Иштван получил паспорт подопечной уже с пропиской. В штампе не дом и не улица, а "Отд. хутор".

Переведите это в деньги
Традиционно в ромских семьях от шести до десяти детей. С тех пор как за третьего и следующего ребенка стали давать серьезные суммы (сейчас это 73 тыс. грн.), цыганки рожают с нарастающим энтузиазмом. С "детских" денег и кормятся. Другие заработки ограничиваются
уборкой, работой на стройке, торговлей и сбором металлолома.

– Мы, цыгане, не боимся много детей, мы любим дети. Если один кушать, кушать второй. Если второму хватает, и третьего заводят, – объясняет барон.

Действительно, глядя, как обнимают своих малышей цыганки, как не выпускает из рук и даже сажает за руль свою трехлетнюю хулиганку барон, сложно усомниться в том, что детей цыгане любят нежно и трепетно. Просто воспитывают по своему разумению. Босиком осенью – пожалуйста. А вот сидеть за партой, когда надо присматривать за братьями и сестрами, непозволительно.

Школа №7 буквально в двух шагах от табора. Это одна из 115 сегрегированных цыганских школ, которые стали появляться в Закарпатье еще до советской власти, во времена Австро-Венгрии. Сюда более-менее постоянно ходят около 170 детей – небольшая толика тех, кому там быть положено по возрасту.

Цыганские дети в школе послушные и чистые.
– Как вам это удается? – ошарашенно спрашиваем мы у директора Агнессы Кудровой.
– Мы должны с ними работать. Нам с ними жить. Прирост ромского населения втрое больше, чем нашего. Через 10–15 лет их будет почти столько же, сколько украинцев и венгров, – уклончиво отвечает она.

Во многих цыганских семьях едят раз в день, поэтому школьные завтраки – серьезная мотивация отпустить детей в школу. Гранит науки чаще всего юным цыганам не по зубам. "Письмо и чтение им не дается. А считать лучше, если переводить пример на деньги, – сразу четко решают", – признается директор.

Домашних заданий в этой школе не задают, ведь тетрадями и учебниками непременно растапливают печки. К тому же в цыганских домах уроки делать негде – нет ни стульев, ни столов. Обстановка обычно состоит из двух кроватей (одна – для родителей, другая – для детей, которые спят вповалку), лампочки и печки.

Воды в домах нет, ее набирают в нескольких колонках, строительство которых профинансировал международный фонд "Відродження". Координатор ромской программы Наталья Кияк подсчитала, что всего в этом году фонд потратит около $200 тыс. на целевые гранты цыганским общинам Закарпатья. Речь идет о базовых потребностях: паспорта, вода, электричество и дороги. Кроме того, фонд оплачивает учебу тех немногих цыган, которые хотят учиться в университетах.
В Берегово мы таких не встретили, но вот ближе к Ужгороду цыганам живется получше.

Мирослав Горват, местный тележурналист и цыганский активист, показывает компьютерный класс уже в другом в таборе – ужгородской Радванке. В комнате сидят пятеро подростков, которые быстро сворачивают окна "ВКонтакте".

"Время – ета деньги, но щастя нэ в деньгах, захочиш изминить мир знай всьо в твоих руках", – пишет на своей странице в соцсети 15-летний Эрик Дани. Чем не потенциальный студент-философ?

Как цыгане с Богом знакомились
Пока благотворительные организации занимаются материальным, за духовное в таборах взялись миссионеры. В каждом таборе нам встречались церквушки. В поселке Холмок, например, их сразу три, и это всего лишь на 350 цыган табора. На воскресной службе в одной из них заправляет сам холмокский барон Иосип Папп.

– Я был алкоголизм, очень пьяниц, бил жену, детей гонял, – вспоминает он. – Жинка меня оставляла. Жизнь пропавшая. Потом пришел друг и сказал: "Иди к Иисусу Христу". А я ему: "А кто он такой, я его не знаю".

Узнал, и вот сейчас ведет службы в разных городах, драматично читает Библию под музыку и лечит наложением рук. Вера помогает многим цыганам: в таборах, как в Средневековье, сам вид красивой церкви воодушевляет и дает надежду на лучшую жизнь.

Это из Франции и Англии цыган репатриируют под шквал критики дипломатов и правозащитников, а Румыния из-за них никак не присоединится к Шенгенской зоне. В Украине же 60 тысяч ромов живут как бы невидимками в своих нищих таборах. Масштабы явления не просматриваются из Киева, зато уже видны из космоса. Табор отчетливо выделяется на спутниковых снимках Берегово на Google Earth. Хорошо различим и пресловутый забор, этот символ неспособности цыган интегрироваться и нежелания украинцев им помочь. Забор там стоял и будет стоять, только на фотографиях еще шестилетней давности за ним было раза в три меньше хибарок.

Катерина Панова, Фокус
Фото: Алексей Фурман