Еврейский вопрос. Почему Бабий яр 80 лет спустя остается территорией войны идей и смыслов

Первые проекты мемориализации трагедии Бабьего яра (включая варианты архитектурных решений) появились еще в СССР в середине 1940-х годов. Они были свернуты и забыты в угаре идеологической кампании против украинского национализма и "космополитизма" конца 1940-х – начала 1950-х.

Вторая попытка состоялась в середине 1970-х, когда в Бабьем Яру был воздвигнут памятник "гражданам города Киева и военнопленным", убитым немецко-фашистскими захватчиками". Официальная советская идеология интернационализма не предполагала особого акцента на том, что начало массовым казням было положено официальной нацистской политикой "окончательного решения еврейского вопроса", то есть, что евреи были главной и основной целью целенаправленного истребления.

Таким образом, все жертвы нацистского оккупационного режима, включая и евреев, уничтожение которых было для гитлеровцев только прологом к дальнейшему обеспечению "жизненного пространства" для высшей расы, объединялись в официальной советской версии общим термином "советские граждане".

В начале 1990-х официальный дискурс начал меняться в другую сторону. В пятидесятую годовщину трагедии тогдашний председатель Верховного Совета Украинской ССР Леонид Кравчук не только официально заявил, что евреи были главной целью и жертвой нацистов, но и взял на себя смелость извиниться от имени украинцев за "несправедливости, учиненные относительно еврейского народа в нашей истории".

Впоследствии неписаным правилом, отразившимся в писаных официальных речах, стало перечисление этнических и других групп – жертв убийств в Бабьем Яру. Как правило, список включает евреев, ромов, военнопленных, участников советского и украинского националистического подполья, заложников и пациентов психиатрической больницы. Слово "Холокост" приблизительно до середины 2000-х было непопулярно не только в популярном дискурсе, но и в научном.

В начале 2000-х наблюдаются первые системные попытки начать работы по созданию мемориального центра в Бабьем Яру. И уже они впервые стали предметом раздора между местными исследователями и хранителями памяти о трагедии (тут прежде всего речь о комитете "Бабий Яр", члены которого практически на общественных началах совместно с другими негосударственными организациями вели весьма сложную и объемную исследовательскую работу) и "пришлыми" — которые просто игнорировали интересы и наработки местных.

У каждой стороны были свои взгляды на коммеморацию (понятие, которое является важнейшим инструментом формирования исторической памяти, как мобилизация памяти о том или ином событии, человеке, исторической общности. В самом широком смысле – это все, что связывает человека с прошлым: различные артефакты, идеи, тексты.- Ред) так что договориться не удалось.

Проект "пришлых", был отозван, проект "местных" (а это уже была реальная концепция мемориализации) не пошел из-за отсутствия средств. Тем временем, при Викторе Ющенко был создан и получил статус национального историко-мемориальный заповедник "Бабий Яр".

Правда, его существование было скорее виртуальным, чем реальным. Все попытки получить хотя бы минимально пристойное финансирование на заповедник проваливались, сначала из-за того, что все бюджетные средства направлялись на главные проекты Ющенко – увековечивание памяти Голодомора и казацкой старины, потом из-за финансового кризиса 2008 года, потом из-за неосоветской политики памяти Виктора Януковича.

Новая попытка (архитектурный конкурс проектов мемориала) была предпринята в 2015 году на спонсорские средства, собранные "Украинско-еврейской встречей", но и здесь вся энергия ушла в гудок. Правда, уже в 2016 году, когда в Украине на самом высоком уровне была отмечена 75-я годовщина начала расстрелов в Бабьем Яру, появилось новое действующее лицо, вскоре оформившееся, как Международный центр Холокоста "Бабий Яр" (МЦХБЯ).

Заявленные планы и масштаб деятельности сразу же обратили на себя внимание: речь шла о создании крупного музейно-просветительного, исследовательского, архивно-библиотечного и образовательного комплекса, размерами и разнообразием деятельности превосходящего хрестоматийно-образцовый Яд Вашем в Израиле.

Проект сразу же получил политическую поддержку в украинской власти на самом высоком политическом уровне, и сразу же позиционировал себя как международный: в наблюдательный, консультационный и научный советы вошли видные общественные, политические и религиозные фигуры, а в команде появились авторитетные ученые, как западные, так и украинские. Впечатляла и заявленная сумма финансирования проекта – речь шла почти о 100 млн долларов.

Проект стал мощным катализатором изменений: многолетнее игнорирование государством состояния дел в Бабьем Яру, превратившемся в место конкуренции памятников и неопрятную рекреационную зону, стало слишком явным. Возникла перспектива достойного памятования происходивших здесь трагедий.

И тут повторилась ситуация начала 2000-х: значительная часть тех, кто долго и профессионально работал над исследованиями и проектами коммеморации Бабьего Яра, оказались непричастными к новой инициативе, они же образовали ядро его критиков.

Поначалу критика была содержательной и в общем, несмотря на то, что полемические эскапады нередко переходили границы приличия, способствовала улучшению как базового исторического нарратива, подготовленного международной группой историков, так и расширению общей концепции освоения мемориального пространства.

Однако очень скоро содержательные моменты исчерпались (тем более, что представители МЦХБЯ во многом шли навстречу) и на первый план вышли политические аргументы.

Один инициатор конфликта почему-то называют государственным, другой – частным, а в последние годы усилиями хейтеров к нему прочно приклеен ярлык "российского". При этом, "государственный" проект финансируется из бюджета вяло и скупо и пока не продвинулся дальше создания концепции мемориализации и ремонта конторы еврейского кладбища, а "частный" — имеет поддержку на самом высоком политическом уровне: как в лице местной (киевская мэрия), так и центральной (президент Украины) власти и за последние два года успел серьезно продвинуться в благоустройстве мемориальной территории и создании памятных инсталляций.

Основные тезисы противников "частного" и "российского" (или более того, "путинского") проекта заключаются в следующем:

• мемориальный комплекс в Бабьем Яру должен быть государственным;
• в финансировании проекта не должны принимать участие граждане государства-агрессора;
• предложенная "частным/российским" проектом концепция мемориализации несостоятельна, как по содержанию, так и по форме (тут обязательны проклятия в адрес арт-директора проекта Ильи Хржановского и можно ожидать таких же проклятий в адрес подключившегося недавно Сергея Лозницы);
• на территории Бабьего Яра нельзя строить новые здания, поскольку здесь находятся территории захоронений.

По каждому из этих тезисов можно сформулировать контраргументы.

• "Частный" проект поддерживает государство в лице его высшего руководства. Финансирование осуществляется по принципу 51% ("украинские" деньги) на 49% ("российские").
• Граждане государства-агрессора являются одновременно гражданами Израиля, к тому же родились в Украине (речь идет о спонсорах мемориала из российской "Альфа-групп", бизнесменах-выходцах из Украины Михаиле Фридмане и Германе Хане — Ред);
• Культурно-художественная составляющая проектов МЦХБЯ действительно может быть эпатирующей и для кого-то неприемлемой, но и здесь дискуссии не закончены. Требования не "цеплять" священные территории захоронений выполнены, и например, постройка синагоги разрешена раввином.

Впрочем, "дискуссия" явно вышла на уровень, на котором ее инициаторов аргументы не интересуют.

Сложился уже некий привычный алгоритм: патриотическая и "примкнувшая к ней" научная общественность продуцирует в большом количестве письма протеста и обращения (адресуемые власти и все той же общественности) против тех или иных действий МЦБЯ.

Последний, тем временем, не вступая в открытый конфликт, постепенно и все более уверенно реализует свой план: доработан и приведен в соответствие с "местными условиями" базовый исторический нарратив, ведутся скрупулезные исследования территории с идентификацией мест казней, составляется список жертв, устанавливаются инсталляции и памятные знаки, проведены социологические опросы об отношении к Холокосту (впервые в истории независимой Украины). Власть не менее успешно игнорирует протесты общественности.

В общем потоке претензий, упреков, жалоб и нареканий переплелись личные амбиции и обиды, идеологические стереотипы, эстетические предпочтения, этические мотивы, мировоззренческие расхождения, чисто академические споры и материальные интересы. При этом нельзя не заметить, что обсуждение содержательных моментов ушло на второй план.

А именно содержательные моменты должны были бы быть в центре внимания. И здесь, казалось бы, невозможно не заметить сближения двух концепций. Проект, предложенный рабочей группой при Институте истории Украины, первоначально предполагал "комплексную мемориализацию" огромной территории, охватывающей не только Бабий Яр, но и Дорогожичи. Это пространство соединялось и с гораздо более продолжительным временем – со времен возведения Кирилловской церкви.

Он содержал элементы, которые можно было истолковать как ревизионистские по отношению к концепции Холокоста или такие, что предполагают конкуренцию памятей. Третья версия концепции уже не содержит этих элементов и ограничивается, в основном, двадцатым веком. Она содержит три компонента: упорядочение мемориального пространства в целом, создание музейно-мемориального пространства Бабьего Яра (включающего историю других трагедий и борьбы за память) и музея Холокоста.

Серьезные изменения претерпела и концепция МЦХБЯ. Сняты с повестки дня провокативные арт-проекты, вызвавшие неприятие даже в самой команде проекта. Здесь в планах тот же музей Бабьего Яра, музей Холокоста, музей истории местности, Куреневская трагедия, места памяти для различных конфессий, уже развернута архивно-исследовательская деятельность, проводятся опросы.

Более того, исследовательский компонент включает то, что начали наиболее рьяные противники этого проекта: составление списка жертв, идентификация мест расстрелов, геодезическое исследование и картографирование местности. В-общем, с точки зрения содержания принципиальных расхождений не наблюдается.

В конфликт вовлечены "широкие круги узкой общественности". Буря в то ли в полупустом, то ли в наполовину полном стакане при ближайшем рассмотрении превращается в ураган в лохани, в которой барахтается все больше участников, в том числе, вполне респектабельных академических историков, и общественных деятелей с интеллектуалами и просто случайных людей, подошедших посмотреть и впавших в азарт противостояния. Возникает весьма печальная перспектива, что в этой лохани будет утоплено то, ради чего бурлят эти страсти: достойное памятование жертв трагедии Бабьего Яра.

Остается только надеяться, что Бабий Яр не станет очередным символом неспособности украинцев (говоря об украинцах, я имею в виду не этническое происхождение) договориться, что два проекта, все более становящихся близнецами, найдут время и возможности для сотрудничества и трагедия и история Бабьего Яра наконец-то станут такой частью украинской истории и памяти, которая действительно чему-то нас научит.