Последний аргумент: зачем Россия бомбит протурецких боевиков в Сирии

Несмотря на то, что в последнее время о Сирии очень мало пишут, процессы в этой стране не стоят на месте, хоть и могут выглядеть, как беспросветная стагнация. Одним из любопытных моментов, которые мало кто заметил в последние месяцы, стала резкая активизация российских бомбежек северо-западной сирийской провинции Идлиб — последнего оплота антиправительственных сил, который за последние 2 года стал основным "яблоком раздора" между Россией и Турцией, двумя ключевыми игроками на сирийской шахматной доске.

В конце ноября — начале декабря российская авиация увеличила количество авиаударов по базам боевиков в сирийской провинции Идлиб. В частности, 11 декабря ВКС РФ нанесли мощный воздушный удар по дому Муслима аш-Шишани (настоящее имя — Мурад Маргошвили), лидера одной из иностранных исламских экстремистских группировок "Джунд аш-Шям", состоящих преимущественно из выходцев с Кавказа. В результате удара погибли трое человек, включая самого командира боевиков. 13 декабря российские самолеты нанесли удар по северному Идлибу.

С того момента удары ВКС РФ по Идлибу становились все чаще. 25 декабря, спустя 1,5 недели паузы, Россия нанесла серию авиаударов по центральной части Идлиба близ городка Маарет-Мысрин. Через 2 дня авиаудары повторили. 30 декабря бомбежкам подверглись территории на севере провинции Алеппо возле поселков Дарет-Изза и Кянсафра, где расположены позиции протурецких боевиков из альянса "Сирийской национальной армии", а также 1 января ударили по району городка Кяфр-Дарьян в провинции Идлиб.

На следующий день авиаудары нанесли по окраине административной столицы и возле города Ариха, а 3 января ВКС РФ провели серию бомбардировок позиций боевиков на юге провинции, в горном регионе Джабаль аз-Завийя, где проходил линия разграничения между протурецкими силами и сирийскими правительственными войсками, установленная по итогам боевых действий в конце 2019 — начале 2020 годов. Удары по этой части Идлиба повторялись в течение следующих 3 дней.

На первый взгляд, сами по себе, воздушные удары со стороны РФ не являются чем-то экстраординарным или новым. Россия уже несколько лет время от времени наносит удары по позициям боевиков, держа их в тонусе, показывая готовность защищать правительственные силы и уничтожая их коммуникации, склады с оружием, опорные пункты и полевых командиров. Впрочем, если посмотреть на ситуацию в разрезе последних нескольких месяцев и объединить с другими событиями, то иногда можно увидеть определенную закономерность.

Например, всплеск активности ВКС РФ по Идлибу наблюдался после поставки Турцией беспилотников Bayraktar TB2 Украине, а также на фоне войны в Нагорном Карабахе осенью 2020 года, когда в результате удара погибли от 50 до 75 боевиков протурецкой группировки "Файлак аш-Шям".

Пик авиаударов ВКС РФ также наблюдался в сентябре 2021 года, когда они наносились практически ежедневно. Это происходило на фоне переговоров В. Путина и Б. Асада, подготовки предстоящий встречи Эрдогана и Путина в Сочи и попыток Турции объединить разрозненные группировки Идлиба и Алеппо в единую подконтрольную Анкаре структуру.

На мой взгляд, очень сложно проводить однозначную связь между активизацией авиаударов и какими-то другими событиями, не связанными с Сирией. Однако международный контекст стоит упоминания, ведь он создает фон, который так или иначе может влиять на принятие решений.

Переговорный процесс — один из ключевых, на фоне которого стоит рассматривать воздушные удары России. В конце декабря в столице Казахстана завершился очередной раунд переговоров по Сирии в "астанинском формате" при участии представителей Турции, Ирана и РФ как стран-гарантов.

Сразу после этого РФ активизировались в Идлибе, что может свидетельствовать об их попытке усилить свою переговорную позицию перед следующими переговорами, которые пройдут в Сочи в марте 2022 года, уже на уровне лидеров трех стран. Кроме того, 3 января состоялись телефонные переговоры Путина и Эрдогана по ситуации в Сирии, которые тоже завершились без особых результатов.

Обе стороны мягко намекают на вину друг друга в этом, но в качестве "громоотвода" прямо обвиняют своих "подопечных" — правительственные войска и протурецких боевиков Идлиба.

Турция считает, что Россия подыгрывает Асаду в его планах силой вернуть провинцию Идлиб, а также заигрывает с сирийскими курдами, и вместо того, чтобы помочь Анкаре избавиться от них, пытается склонить курдское руководство к договоренностям с официальным Дамаском. Кроме того, с точки зрения турецких представителей, Россия должна первой выполнить свою часть "сделки" 2020 года: убедить сирийские войска покинуть часть захваченных ими в 2019-2020 годах территорий на юге Идлиба.

Со своей стороны, Россия считает, что Турция покровительствует откровенным террористам и боевикам в Идлибе, и не хочет убеждать их покинуть территории к северу от линии разграничения, которые по идее должны стать "буферной зоной". Это горный регион Джабаль аз-Завийя, который российская авиация очень часто подвергает бомбардировкам. В Москве подозревают, что Анкара не заинтересована в том, чтобы "бороться с терроризмом", ибо это ослабит группировки Идлиба, обнажая их оборону для удара сирийскими войсками при поддержке РФ и Ирана.

Поэтому, активизация воздушной кампании в Идлибе — один из способов напоминать Турции о необходимости выполнять свою часть соглашений, а заодно и оказывать постоянное давление на протурецкие силы, удерживая их в тонусе и заставляя Анкару не уменьшать, а увеличивать затраты на их содержание и оборону. По крайней мере, этим можно объяснить постоянные налеты ВКС РФ на южную часть Идлиба, север провинции Алеппо и тот самый удар по тренировочной базе "Файлак аш-Шям" в октябре 2020 года.

Еще один процесс, который может быть связан с бомбардировками — это события внутри самой провинции Идлиб. За последние 2 года Турция усилила свой контроль над регионом, а крупнейшая группировка, которая им управляет — террористическая коалиция "Тахрир аш-Шям" — в последнее время пытается консолидировать свою власть путем нейтрализации других конкурирующих группировок.

Иногда, интересы "Тахрир аш-Шям" и Турции в этом сходятся, поскольку Анкаре, хоть она полностью и не контролирует боевиков, намного проще вести дела с каким-то одним субъектом, а не сотней. Поэтому, в какой-то степени монополизация власти "Тахрир аш-Шям" в Идлибе выгодна туркам, параллельно работающим над тем, чтобы регион максимально зависел от Турции финансово, экономически, политически.

В последние месяцы 2021 года в Идлибе произошло очередное столкновений группировок. На этот раз коалиция "Тахрир аш-Шям" схлестнулась с группировкой "Джунд аш-Шям", в которую входят преимущественно иностранные джихадисты из Кавказа. В конце октября противостояние закончилось победой первых, а лидер "Джунд аш-Шям" Муслим аш-Шишани согласился сложить оружие. Впрочем, уже через полтора месяца его убили в результате российского авианалета 11 декабря.

Эти события поднимают один ключевой вопрос — работают ли Турция и Россия вместе в направлении субъективизации провинции Идлиб? Пока что, все выглядит именно так: Анкара и Москва договорились о постепенной ликвидации сложноконтролируемых группировок с "иностранным компонентом" в пользу главной идлибской силы — "Тахрир аш-Шям", которая от этого получает выгоду в виде захвата опорных пунктов, баз, арсеналов оружия и территории своих ослабленных соперников. Тактически, такая ситуация пока что устраивает Россию, а отсюда и логика нанесения некоторых авиаударов по Идлибу наподобие 11 декабря.

Отдельно стоит сказать и о финансовом кризисе в Турции, который повлиял на ситуацию в Идлибе. Обвал турецкой лиры привел к проблемам в антиправительственном анклаве, в котором Турция в 2021 году ввела свою валюту, пользуясь девальвацией сирийской лиры, привязав Идлиб к своему экономическому пространству.

Падение турецкой лиры вызвало рост цен на базовые товары в Идлибе, в особенности на хлеб и топливо. Хотя протурецкие власти в Идлибе и ввели фиксированные цены на базовые товары, многое зависит от дальнейшего финансового благосостояния Турции, которая дотирует регион. По разным данным, боевики получают от Турции зарплату в размере от $70 до $150 в месяц, в зависимости от места "несения службы".

В связи с финансовыми трудностями, в Идлибе обострились конфликты между разными группировками за сужающиеся рынок и потоки, причем не только между "Тахрир аш-Шям" и всеми остальными, а даже в среде подконтрольных туркам боевиков. Например, 17 декабря конфликт возник между группировками "Аль-Муаттасим" и "Ахрар аш-Шаркыйя". Последние предприняли попытку консолидировать власть на территориях, где они присутствуют — в районе городов Рас аль-Айн и Таль Абьяд, то есть в зоне операции "Источник мира".

Кроме того, недовольство части боевиков выросло еще и после того, как в октябре-ноябре Турция анонсировала новую операцию на северо-востоке Сирии, направленную против курдов, но так и не решилась на нее из-за сопротивления США и РФ. Это лишило надежд части боевиков на расширение сферы их деятельности и получения доступа к новым землям, а значит и источникам доходов.

Не секрет, что после турецких военных интервенций, некоторые протурецкие группировки наживались на этом через отжим бизнеса, разграбление домов, рэкет, похищения людей и контрабандные потоки, невидимой нитью связывающие подконтрольные Турции северные и северо-восточные районы с курдскими территориями и провинциями, подконтрольными центральному сирийскому правительству.

При этом, из-за этого часть протурецких группировок даже засветились в медиа. Например, группировка "Султан Сулейман Шах", которая считается одним из главных "доноров" наемников в Ливию и Нагорный Карабах, и ее лидер Мухаммед Джасем, которого обвиняли в контрабанде наркотиков и оружия. Из-за него внутри самой группировки произошел раскол на его сторонников и противников, что чуть не привело к столкновениям, которых, впрочем, пока что удалось избежать.

Тем не менее, из-за подобных внутренних разногласий появились трещины в оперативном штабе "Азм", созданном в июле при поддержке турецких спецслужб в попытке теснее сблизить группировки северной Сирии. Группировка "Султан Сулейман Шах", изначально присоединившаяся к этой структуре, вскоре покинула ее и присоединилась к другой — "Сирийскому освободительному фронту", тоже созданному под влиянием Турции.

Короче говоря, атмосфера на северных сирийских территориях становиться все напряженнее по мере обострения социально-экономических проблем в Сирии, финансового кризиса в Турции и роста недовольства части боевиков статусом-кво. Этим пользуются российские власти, сохраняя давление на Идлиб и Турцию через постоянные бомбардировки.

Ставка делается на то, чтобы через авиаудары и постоянное военное давление повышать для Анкары цену содержания этих территорий, в том числе через гуманитарные проблемы, которых в Идлибе и так с головой хватает с учетом того, что там проживает 3,6 млн внутренних переселенцев.

Наконец, чем слабее связь турецких спецслужб с боевиками на севере Сирии, тем более вероятной может стать ограниченная военная операция Дамаска в Идлибе, о которой говорят уже второй год подряд. Без (хотя бы молчаливого) согласия Анкары такая операция невозможна, ибо только благодаря турецкому "зонтику безопасности" сирийские войска и их российские союзники не рискуют идти в наступление. Без защиты турок, боевики в Идлибе обречены.

Поэтому для РФ есть два выхода из ситуации — помочь с еще одной силовой операцией в Идлибе, надеясь, что она окончательно ослабит боевиков, либо договориться с Турцией о постепенной нейтрализации угрозы невоенным способом. Один из таких — легализация части протурецких боевиков с их последующей реинтеграцией в Сирию через договоренности на высшем уровне и на базе ООН.

И для первого, и для второго вариантов, воздушные удары — один из доступных России инструментов влияния. Именно так их и стоит рассматривать в контексте сирийского кризиса.