Новые технологии для НАТО. Чему учит российско-украинская война

26 февраля вице-премьер-министр и министр цифровой трансформации Украины Михаил Федоров написал твит, в котором попросил главу компании SpaceX Илона Маска предоставить Украине терминалы Starlink для обеспечения спутниковой связи. Менее чем через 48 часов пользовательские комплекты Starlink уже прибыли в Украину, значительно улучшив возможности украинских военных по командованию и управлению.

Фокус перевел текст Синтии Р. Кук и Анны М. Дауд, посвященный новым военным технологиям и поиску НАТО новых путей по усилению альянса.

Новые технологии для НАТО. Чему учит война в Украине

Людям, изучающим процессы внутри НАТО, практически невозможно представить, чтобы альянс настолько быстро определил актуальную материально-техническую потребность и принял решение, независимо от срочности ситуации. Среди множества проблем альянса – сложная, основанная на консенсусе структура управления, а также различия в интересах и механизмах финансирования среди 30 государств-членов. Именно поэтому в 2016 году Международная аудиторская комиссия пришла к выводу, что НАТО с трудом успевает обеспечивать командиров всем необходимым: от момента разработки до поставки оружия и техники, финансируемых из общего бюджета, требуется в среднем 16 лет.

Сложность современных материально-технических систем и проблематичность оперативной совместимости означают, что любое активное взаимодействие приведет к появлению новых технических требований для НАТО. Альянсу необходимы процессы и структуры, позволяющие быстро определять эти требования и закупать соответствующую технику. Один из таких механизмов – предоставление командирам полномочий принимать решения без медленного процесса достижения консенсуса, который совершенно неэффективен во время войны.

Первые шаги: НАТО объединяет усилия

Как международная военная организация, НАТО и раньше стремилась улучшить управление, скорость и эффективность процесса приобретения техники. Например, в 2018 году НАТО приняла новую модель управления вооружением, финансируемым из общих источников.

Альянс также стремился укрепить сотрудничество между стратегическими командованиями (Союзное командование операциями в Монсе, Бельгия, и Союзное командование трансформаций в Норфолке, штат Вирджиния), призывал к изучению альтернативных стратегий закупок, чтобы поддержать развитие технологий, и создал Управление главного уполномоченного по информационным технологиям для ускорения поставки компьютерных и информационных систем. Кроме того, в октябре 2021 года НАТО создала первый фонд инноваций объемом 1,1 млрд долларов США, а в прошлом месяце объявила о создании первого в истории инкубатора оборонных инноваций для Северной Атлантики, сделав передовые технологии частью программы НАТО-2030.

Впрочем, все эти важные шаги не решают фундаментальную проблему быстрого приобретения общих материально-технических возможностей. По-прежнему существует множество остаточных процессов, в которых контроль на основе консенсуса по своей сути приоритетнее скорости, гибкости, инновационности и развертывания прототипов техники сразу после их разработки.

Лидеры НАТО признают эту проблему. В недавнем выступлении перед Североатлантическим советом верховный главнокомандующий Союзного командования по трансформации генерал Филипп Лавин подчеркнул: одним из его ключевых приоритетов является обеспечение своевременной поставки новых и критически важных видов техники, и добавил, что "мы должны изменить правила, заставив их работать на нас, а не против нас".

Но лидеры НАТО не могут решить эту проблему в одиночку – 30 стран-членов альянса должны будут прийти к согласию. Изучить все возможные варианты и заставить союзников договориться о решении будет непросто. Это может произойти в масштабах всего НАТО, или же какая-то часть стран-членов может принять вызов и возглавить процесс, к которому присоединятся другие.

Изменения в НАТО: как это работает

Необходимая точка отсчета – доступ к соответствующему финансированию. У НАТО уже есть опыт финансирования общих материально-технических возможностей. В 2021 году НАТО осуществляла более 3 тысяч проектов, финансируемых из общих источников, на сумму около 17 миллиардов долларов (из которых Соединенные Штаты финансируют около 22%). К таким проектам относятся критически важные технологии, которые поддерживают планирование и проведение всех воздушных операций НАТО, а также обмен данными о воздушной обстановке, дающий осведомленность о ситуации на границах НАТО со странами-партнерами, включая Украину.

Однако процесс внедрения новых возможностей все еще подвержен задержкам, и это особенно опасно в ходе боевых действий, когда постоянно возникают непредвиденные потребности. Чтобы избежать этого, члены альянса должны взять на себя обязательство выделять средства для организации быстрых закупок – по сути, создать банковский счет, который можно использовать в случае необходимости. Даже если речь идет об открытой кредитной линии, а не постоянном резерве средств, это позволит избежать сбоев, вызванных медленным и политизированным процессом определения и выделения финансирования.

Обеспечение адекватного финансирования – не единственное решение. Командирам также необходимы полномочия для приоритизации неотложных потребностей и постоянный, достаточно гибкий, механизм для их удовлетворения. У некоторых членов альянса такой механизм уже существует на национальном уровне. Например, командир Группы реагирования на киберугрозы Организации материально-технической обороны Нидерландов имеет заранее утвержденный бюджет и полномочия распоряжаться суммой до 500 тысяч евро для закупки компьютерной и цифровой техники в течение 14 дней. Однако общего для всех стран НАТО подхода пока что не существует.

Министерство обороны США предлагает различные подходы к закупкам, которые могла бы позаимствовать НАТО. Американская модель предполагает, что разные рода войск отвечают за приобретение систем вооружения и их предоставление командующим объединенными силами. Кроме того, несколько организаций Министерства обороны созданы специально для решения межведомственных задач. То есть существуют как совместные организации в масштабах всего министерства, так и механизмы по закупкам на уровне отдельных видов вооруженных сил.

Со временем Министерство обороны разработало процессы, позволяющие быстро удовлетворять потребности, возникающие на поле боя. Некоторые подразделения министерства также внедряют различные организационные инновации.

Одним из примеров является Управление срочных разработок ВВС, который был создан в 2003 году для "распределения важных, часто засекреченных программ в рамках бюджета". Управление имеет уникальную структуру – оно отчитывается перед советом директоров, в который входят самые высокопоставленные руководители ВВС под управлением заместителя министра обороны по закупкам и материально-технической поддержке, а также заместитель министра обороны по исследованиям и инженерным разработкам. Эти старшие руководители могут как определять приоритетные расходы, так и работать над поиском необходимого финансирования.

Кроме того, эксперты по закупкам Управления срочных разработок проходят тщательный отбор, чтобы поддерживать культуру "экономной, гибкой и перспективной разработки технологий". Наряду с новым стелс-бомбардировщиком ВВС B-21 Raider, управление курирует тестовый орбитальный аппарат X-37B – "экспериментальную программу для демонстрации технологий надежной, многоразовой, беспилотной тестовой космической платформы". Эффективность Управления срочных разработок подтверждается тем фактом, что этими двумя чрезвычайно важными программами занимается именно оно, а не обычные организации ВВС по закупкам.

Другую концепцию представляет Отдел оборонных инноваций, который был создан в Министерстве обороны с целью выявления важнейших проблем национальной безопасности, которые можно решить с помощью передовых коммерческих технологий в течение 12-24 месяцев. Отдел оборонных инноваций связывается с поставщиками в центрах инноваций, включая Кремниевую долину, и использует гибкие модели закупок, заключая сделки всего за 2-3 месяца. Затем он публикует каталог коммерческих "решений", которые можно приобрести у целого ряда компаний, не являющихся традиционными поставщиками оборонной продукции. Среди таких решений – дистанционно управляемый подводный аппарат для поиска мин Next Gen Explosive Ordnance Disposal Underwater Response Vehicle и набор инструментов для сложных киберопераций Hunt Forward. Внедрение новых технологий не всегда проходило гладко, но, тем не менее, Отдел оборонных инноваций предоставил полевым командирам целый ряд полезных инновационных решений.

Управление срочных разработок дает своему руководству возможность утвердить окончательные технические требования и быстро выделить финансирование. В свою очередь, Отдел оборонных инноваций сосредоточен на создании конвейера новых технологий. И эти две не уникальны. Существуют и другие структуры в различных видах войск, такие как NAVALX, Army Applications Lab и AFWERX, нацеленные на адаптацию инноваций от привычных и новых поставщиков. Королевские ВВС Великобритании имеют свое собственное Управление срочных разработок, также показавшее многообещающие результаты.

Эти американские модели доказывают, что даже такая бюрократическая махина, как Министерство обороны, все же способна разрабатывать новые организационные структуры и процессы. Как видно по голландской и британской моделям, попытки организационных инноваций не ограничиваются Пентагоном. НАТО может адаптировать одну из этих моделей или разработать свои собственные уникальные подходы. Главная цель должна заключаться в том, чтобы обеспечить командирам гибкость и полномочия для "подтверждения требований" – то есть официального утверждения материально-технического обеспечения для ведения боевых действий, – и выделения бюджета на его закупку. Структура принятия решений может представлять собой небольшой сменяемый совет старших командиров и, возможно, предусматривать временные ограничения на утверждение или отклонение требований, чтобы не затягивать с принятием решений.

НАТО также необходимо наладить связь с промышленными партнерами по всему альянсу, привлекая инновации малых предприятий и стартапов с помощью новых и гибких механизмов заключения контрактов. Сейчас альянсу не хватает инструментов для быстрого внедрения коммерческих технологий. Повысить совместимость новых и существующих технологий помогут два взаимосвязанных шага. Для повышения эффективности НАТО следует использовать стандарты операционной совместимости, позволяющие различным системам беспрепятственно работать в разных условиях. Этот шаг неразрывно связан с принятием архитектуры открытых систем для вооружения НАТО. Таким образом компании получат информацию для разработки новых компонентов, которые могут работать с существующими системами по принципу "подключи и работай". Оба этих шага основаны на традиционном подходе НАТО к разработке общих стандартов и вместе с тем делают стандарты альянса актуальными для инновационных компаний.

Все эти изменения процессов и организационные инновации потребуют усилий, а привычная для НАТО культура консенсуса наверняка замедлит путь. Для преобразований нужно время, но они неизбежны, если есть четкое обоснование необходимости перемен. Масштабы и размах нападения России на Украину дают такую возможность, а поставка Starlink – удачное последствие гибкости НАТО в подходе к закупкам.

Об авторах

Синтия Р. Кук руководит группой оборонно-промышленных инициатив Центра стратегических и международных исследований. Изучает политику в области закупок, расходов на оборону, международного оборонно-промышленного сотрудничества и новых технологий. Ранее 25 лет проработала в корпорации RAND, где курировала широкий спектр исследований в области закупок для Министерства обороны США, а также министерств обороны Австралии и Великобритании и альянса НАТО.

Анна М. Дауд – старший эксперт по международной безопасности и оборонной политике, сотрудница корпорации RAND и соучредительница Digital Innovation Engine. С 2014 по 2020 годы занимала должность директора и руководителя по связям с промышленностью в Агентстве связи и информации НАТО. До прихода в НАТО была научным сотрудником Института исследований безопасности Европейского союза в Париже, а также занимала должности старшего сотрудника по вопросам политики в Европейском оборонном агентстве и старшего аналитика в Министерстве обороны Польши.