От 0 до 20 минут. Ответный запуск ядерных ракет при нападении на США

10 января 1984 года произошел сбой в работе компьютера наведения в американской ракете Minuteman-III. В результате операторы в соседнем командном центре получили сообщение о том, что ракета, нацеленная на Россию, самостоятельно выходит на старт. Она несла три ядерные боеголовки. В попытке предотвратить запуск ракеты силы безопасности припарковали грузовик на крышке шахты. Хотя ответственный офицер позже отрицал реальный риск, процедуру с грузовиком проделали именно потому, что риск непреднамеренного запуска признали ненулевым.

В связи с этим возникает вопрос: возможен ли непреднамеренный запуск российских ракет? Являются ли их ракеты абсолютно надежными?

Фокус перевел новый текст Натали Монтойя и Р. Скотт Кемпа, посвященный ядерному щиту США.

С 1960-х годов Соединенные Штаты размещают баллистические ракеты с ядерными боеголовками в бетонных шахтах. В случае прямого попадания шахта предназначена для защиты ракеты от сокрушительного избыточного давления ядерного взрыва, чтобы ее можно было использовать для возмездия. В дополнение к этой физической защите Соединенные Штаты применяют так называемый "запуск при атаке" – доктрину, позволяющую пуск ракет после того, как "многочисленные независимые датчики" обнаружат приближающуюся атаку противника. Условная цель этой политики – обеспечить дополнительную гарантию того, что американские ракеты шахтного базирования не будут уничтожены вместе с шахтами.

Сторонники запуска при атаке утверждают, что такая позиция повышает стратегическую стабильность. Мы утверждаем обратное. Нынешнюю политику можно описать как "запуск по предупреждению". Несмотря на использование многочисленных датчиков, они не могут определить, вооружены ли боеголовки на подлетающих ракетах. Поскольку процедура заставляет принимать решение до того, как эти ракеты приземлятся, она оставляет президенту от 0 до 20 минут, чтобы угадать, являются ли полученные электронные предупреждения фактической атакой. Это скудное время и сомнительная основа для принятия окончательного решения о ядерной войне, которая приведет к гибели цивилизации.

Такая авантюра могла бы считаться оправданной, если бы Соединенные Штаты рисковали потерять свое оружие в результате первого удара (ядерного Перл-Харбора, как любят говорить сторонники этой политики), но в действительности все обстоит иначе. На основании опубликованных данных о точности ракет и прочности шахт мы утверждаем, что шахты продолжат работать, и американские ракеты уцелеют. На самом деле, в силу технического нюанса, силы сдерживания США могут стать даже сильнее после атаки, чем до нее, если рассматривать количество боеголовок на каждую цель. Это подразумевает, что запуск после атаки не обеспечивает никакого дополнительного сдерживающего фактора против первого удара.

В то же время существует множество исторических примеров того, как системы раннего предупреждения генерировали ложные сигналы тревоги или компьютерные сообщения, выдаваемые за реальные предупреждения. В сочетании с политикой запуска по предупреждению эти сбои создают реальный риск случайной войны. Поэтому неудивительно, что генералы Стратегического командования США Джордж Ли Батлер, Юджин Э. Хабигер и Джеймс Картрайт решительно заявили: Соединенные Штаты должны отказаться от политики запуска по предупреждению. Джордж Буш-младший и Барак Обама призывали к серьезному сокращению или ликвидации этого потенциала, заявляя, что он создает неприемлемые риски. Будучи кандидатом, президент Буш также утверждал, что США не должны ждать ответных действий России, "потому что в наших интересах и в интересах всего мира" действовать в одностороннем порядке. Однако политика США остается неизменной.

Выпущенный в октябре 2022 года президентом Джо Байденом "Обзор ядерной политики" сохраняет статус-кво, но при этом признает, что такая процедура не нужна, заявляя: "Хотя Соединенные Штаты сохраняют способность запускать ядерное оружие в условиях продолжающейся ядерной атаки, они не полагаются на политику запуска в условиях нападения для обеспечения надежного ответа. Скорее, ядерные силы США настроены на то, чтобы выдержать первоначальную атаку". Наши моделирования подтверждают этот вывод. Даже при самых пессимистичных предположениях ожидается, что около 100-200 ракет выживут в своих шахтах – этого более чем достаточно для нанесения серьезного ущерба противнику.

Моделирование живучести шахт

Сценарии, исследованные в нашей работе, были основаны на утверждении, содержащемся в "Обзоре ядерной политики" 2018 года: "Чтобы уничтожить американские МБР [ракеты шахтного базирования] на земле, противнику потребуется провести точно скоординированную атаку с сотнями высокомощных и точных боеголовок. Это непреодолимая задача для любого потенциального противника, за исключением России".

Следуя этому мнению, мы разработали четыре сценария атаки, в которых Россия поражает каждую из 400 американских шахт одной боеголовкой, двумя боеголовками, тремя боеголовками и, наконец, всеми своими развернутыми баллистическими ракетами (в шахтах, на мобильных пусковых установках и на подводных лодках). Мы использовали вероятностное компьютерное моделирование точности ракет и последствий взрыва для оценки количества шахт, которые переживут атаку, и провели 10 тысяч моделирований для каждого сценария атаки. (Подробные данные о точности ракет и мощности боеголовок приведены в дополнительной информации). Большинство российских баллистических ракет несут несколько боеголовок на независимо нацеленных головных частях, что накладывает ограничения на российскую атаку: существует физическое ограничение на то, как далеко друг от друга могут быть нацелены отдельные боеголовки одной и той же ракеты. Наши симуляторы нацеливают отдельные боеголовки для оптимизации их характеристик.

Результаты для каждого из четырех профилей атаки показаны на Графике 1. В каждом случае мы предположили нереалистично высокие характеристики российского оружия. Поэтому наши результаты переоценили ущерб, который Россия может нанести ядерным силам США. В частности, в наших расчетах предполагалось, что российские ракеты не будут иметь сбоев при запуске, ошибок навигации, ошибок управления полетом или любых других сбоев, которые помешали бы им достичь своих целей. Мы также предположили отсутствие дружественного огня, то есть российские ядерные взрывы не нарушат работу других подлетающих российских боеголовок. В результате наименьшей атаки у США осталось 205 ± 9 ракет, что составляет чуть больше половины существующих сил. В результате самой крупной атаки осталось 102 ± 9 ракет. В дополнение к этим ракетам шахтного базирования Соединенные Штаты сохранят около тысячи ядерных боеголовок, размещенных на ракетах подводных лодок, и еще сотни боеголовок, которые будут доставлены бомбардировщиками.

Согласно концепции сдерживания, способность сдержать первый удар России зависит как от вероятности того, что Соединенные Штаты решат нанести ответный удар, так и от ущерба, нанесенного этим ударом. Что касается решения об ответном ударе, то добавление фактора пуска российских ракет ничего не изменит. Если нападение реально, Соединенные Штаты ответили бы в любом случае. Пуск в условиях атаки действительно делает решение о применении оружия более вероятным, но только для того подмножества случаев, когда система раннего предупреждения дала ложную тревогу – то есть именно в тех случаях, когда такое решение было бы ошибочным.

Остается вопрос о том, сопоставимо ли возмездие, которое Соединенные Штаты нанесут ради отражения атаки, с возмездием в ходе самой атаке. Если не принимать во внимание американские подводные лодки, то количество оставшихся ракет шахтного базирования во всех случаях будет достаточным для нанесения запланированного катастрофического ущерба способности России к ведению войны.

Во-первых, рассмотрим случай, когда Соединенные Штаты запускают все свои ракеты шахтного базирования, предупредив о готовящейся крупномасштабной атаке. В российском арсенале насчитывается 138 "противодействующих" целей (126 шахт, семь мобильных ракетных баз, три базы ядерных бомбардировщиков и две базы ракетных подводных лодок). Чтобы компенсировать несовершенство точности и надежности, каждая точка прицеливания, вероятно, будет покрыта несколькими боеголовками, о чем свидетельствуют рассекреченные планы времен холодной войны. Географически крупные цели, такие как базы, часто имеют несколько точек прицеливания. Если предположить, что на каждую точку прицеливания приходится по две боеголовки, а базы имеют по две точки прицеливания, в то время как шахты – только одну, то только для противодействующих целей потребуется 300 из 400 имеющихся у США ракет шахтного базирования. Это оставит 100 единиц оружия для оставшихся неракетных противодействующих целей, центров принятия решений и стратегических элементов военного потенциала России, таких как промышленность.

Теперь рассмотрим случай после тотальной российской атаки, если США не запустили свои ракеты после предупреждения. 300 противодействующих целей больше не актуальны, поскольку Россия использовала это оружие в своей атаке. Другие типы целей остаются, но теперь можно ожидать, что Соединенные Штаты будут иметь в худшем случае 102 боеголовки для этих целей, тогда как первоначальный план предусматривал 100. Ситуация для США практически одинакова независимо от того, были ли ракеты наземного базирования запущены по предупреждению о готовящейся атаке или нет. Поэтому оставшихся ракетных сил США наземного базирования будет достаточны для выполнения их первоначальной задачи. Более того, сотни дополнительных вооружений подводных лодок и бомбардировщиков будут продолжать служить отличным средством сдерживания против других противников или восстановленных российских сил.

Контраргумент

Учитывая эти выводы – которые, как мы предполагаем, известны военным планировщикам – а также давнюю критику со стороны бывших президентов и командующих Стратегическим командованием, приверженность политике запуска под ударом весьма любопытна. Последние пять "Обзоров ядерной политики" защищали эту процедуру, используя почти идентичные формулировки:

Из "Обзора ядерной политики" 2002 года: "Силы США не находятся в состоянии "боевой готовности", и существуют строгие гарантии для обеспечения высочайшего уровня безопасности ядерного оружия, надежности, командования и управления. Для защиты США от случайных и несанкционированных запусков действуют многочисленные, строгие процедурные и технические гарантии".

Спустя 20 лет, в "Обзоре ядерной политики" за 2022 год содержатся практически те же условия: "Межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) США не находятся в состоянии боевой готовности. Эти силы находятся в состоянии повседневной боеготовности, что способствует стратегической стабильности. Силы, находящиеся в повседневной боевой готовности, подвергаются многоуровневому контролю, и Соединенные Штаты поддерживают строгие процедурные и технические гарантии для предотвращения дезинформированного, случайного или несанкционированного запуска".

К сожалению, эти средства защиты попросту наивны по отношению к тем видам сбоев, которые могут возникать в сложных системах.

Соединенные Штаты используют "двойную феноменологию" для обнаружения ракетных пусков перед нанесением ответного удара. Как следует из названия, для предупреждения о приближающихся баллистических ракетах используются две независимые системы датчиков: спутники космической инфракрасной системы обнаруживают пуски ракет, а модернизированные радары раннего предупреждения отслеживают приближающиеся ракеты. Чтобы соответствовать требованиям двойной феноменологии, приближающуюся ракету должны обнаружить и спутник, и радар. Это полезная мера предосторожности, но она не дает никакой гарантии, что летящая ракета несет ядерное оружие или что это оружие готово к применению. Например, летные испытания ракет проводятся без оружия, а Россия проводила летные испытания с Домбаровского поля, на котором также размещены некоторые ракетные силы России шахтного базирования. Случайный запуск с этого поля может оказаться невооруженной ракетой. Существуют и другие сценарии.

После получения и оценки информации от датчиков сигнал тревоги передается по цепочке командования через многочисленные "конференции", пока не дойдет до президента. Эти конференции предназначены для того, чтобы избежать ошибок. Однако весь процесс оставляет всего несколько минут для принятия критических решений. У президента будет не более 20 минут в случае летящих ракет наземного базирования и буквально ноль минут в случае российских подводных ракет, базирующихся вблизи США, чтобы принять решение о нанесении ответного удара. Столь сжатое время, особенно для российских ракет подводного базирования, оказывает огромное давление на всех участников процесса – и все это без знания намерений, характера или полезной нагрузки прибывающих ракет. Даже если этот подход представляет собой "строгие процедурные и технические гарантии", факт остается фактом: датчики дают неприемлемо мало информации, чтобы основывать на ней решение о ядерной войне.

Едва ли не главный риск представляют неслучайные ошибки, подобные той, что произошла 9 ноября 1979 года, когда командование воздушно-космической обороны Северной Америки получило предупреждения датчиков о приближающихся ракетах. Система раннего предупреждения показала 250, а затем 2200 ракет, летящих из Советского Союза. Проблема не была связана с техническими неполадками: скорее, случайно была вставлена учебная кассета, которая имитировала информацию, необходимую для подтверждения подлинности запусков.

В дополнение к человеческому фактору случаются и обычные технические сбои в электронике или программном обеспечении. В зависимости от того, где они происходят, они могут создать видимость обнаружения, подтвержденного дублирующими системами датчиков. Например, 3 июня 1980 года из-за сбоя в микросхеме на экранах командования воздушно-космической обороны Северной Америки отображалось не 000, а 200 прибывающих ракет. Аналогичный сбой был причиной мнимого самозапуска американской ракеты, о котором говорилось в начале этой статьи.

Единственный способ быть уверенным в том, что Соединенные Штаты атакованы ядерным оружием, – это ждать, пока датчики не зафиксируют факт взрыва. Каким бы неприятным это ни казалось, следует помнить, что от того, начнут ли Соединенные Штаты ответные действия до или после детонации, количество детонаций над территорией США не изменится. Запуск под ударом не может уменьшить количество жертв со стороны США, но может увеличить их, непреднамеренно инициировав ядерную войну, которой могло бы не случиться. Поскольку ставки столь высоки, а живучесть ракет уже достаточна, было бы разумно подождать до подтверждения факта детонации.

Технический императив?

Перед тем как стать министром обороны в 2017 году, генерал корпуса морской пехоты Джеймс Мэттис утверждал, что ракеты шахтного базирования не нужны, потому что американские подводные лодки необнаружимы и поэтому всегда будут способны нанести ответный удар. Нынешние сторонники запуска под атакой утверждают, что развитие технологий может сделать подводные лодки уязвимыми для атаки. Хотя уязвимость подводных лодок действительно может подорвать потенциал возмездия Америки, мы показали в этой статье, что возмездие не обязательно должно зависеть от наличия подводных лодок: множество ракет шахтного базирования выживут. Более того, нет никаких доказательств того, что подводные лодки становятся более уязвимыми. Но даже если это правда, и российские силы усовершенствовались настолько, что достаточное количество американских ракет шахтного базирования действительно оказалось под угрозой, то к политике "запуска под ударом" всегда можно вернуться.

Технический ландшафт, который фактически складывается сегодня, говорит о том, что самое время отказаться от политики "запуск под ударом", поскольку она не обеспечивает достаточной защиты. Противники США все чаще используют средства доставки, которые не могут быть обнаружены существующим набором датчиков, а именно крылатые ракеты и гиперзвуковые аппараты. Без возможности обнаружить и отследить все возможные средства доставки, гарантированное возмездие потребует использования других источников разведданных, помимо датчиков, используемых для двойной феноменологии. Таким образом, логика запуска по предупреждению и технические системы, поддерживающие эту политику, обеспечивают завесу надежной защиты, но на самом деле не соответствуют потребностям времени.

Кроме того, чрезмерная зависимость от этой системы оставляет США неготовыми к сбоям в системе обнаружения. Например, противоспутниковое оружие, включая простые наземные лазеры, выводят из строя спутники раннего предупреждения. Без обнаружения со стороны спутников требования двойной феноменологии невыполнимы. Неясно, что произойдет в этот момент. Превратится ли политика запусков под угрозой атаки в политику запусков на основе одного феномена? В такой ситуации для того, чтобы входящие ракеты оказались в зоне действия радаров, потребуется больше времени, поэтому у лиц, принимающих решения, будет еще меньше шансов для оценки ракетной угрозы. К тому же им придется оценивать, было ли ослепление датчиков вызвано технической неисправностью, враждебными действиями нападающей стороны или третьей стороной, стремящейся внести путаницу. Вместо того чтобы придерживаться идеи немедленного запуска, гораздо разумнее создать ядерный потенциал, способный выдержать первый удар, и для которого лица, принимающие решения, не будут вынуждены действовать на основе неполной информации. К счастью, эти условия осуществимы уже сегодня, поэтому такая политика запуска должна быть реализована сейчас.

Итоги

В настоящее время Соединенные Штаты сохраняют за собой возможность запуска при нападении, чтобы в случае первого удара со стороны России американские ракеты шахтного базирования могли быть запущены до того, как окажутся уничтожены. Однако наше моделирование показало, что уцелеет 100-200 ракет шахтного базирования, и это, скорее всего, оставит у США больше боеголовок на одну цель возмездия, чем до удара России. Таким образом, Соединенные Штаты не понесут значительной потери потенциала и должны обновить свою политику, чтобы исключить опцию "запуска под ударом" для снижения риска случайной ядерной войны, вызванной техническими сбоями, человеческой ошибкой или кибератакой.

Пересмотр этой политики не привязывает Соединенные Штаты к какой-либо конкретной позиции. Если технологии изменятся, к ней можно вернуться. А пока Соединенные Штаты должны стремиться к развертыванию более надежной, защищенной и безопасной системы, которая лучше приспособлена к возникающим угрозам. Еще не было случая ложной тревоги, которая привела бы к реальному ядерному запуску, но нет необходимости делать такую высокую ставку в надежде, что этого никогда не произойдет.

Об авторах

Натали Монтойя – технический специалист Лаборатории ядерной безопасности и политики при факультете ядерных наук и инженерии Массачусетского технологического института. Ранее Натали была младшим научным сотрудником программы по ядерной политике Фонда Карнеги за международный мир в 2021-2022 годах (James C. Gaither Junior Fellow).

R. Скотт Кемп – доцент кафедры ядерной науки и инженерии Массачусетского технологического института и директор Лаборатории ядерной безопасности и политики.