Иран и Россия: проблема солидарности между изгоями

31 марта 2023 года Владимир Путин утвердил новую концепцию внешней политики России, в которой провозглашается "формирование более справедливого многополярного мироустройства". В концепции подчеркивается намерение Москвы укреплять связи с дальним зарубежьем, в частности, "развивать полномасштабное и доверительное сотрудничество" с Ираном и другими государствами, недовольными политикой Запада в их отношении. Несмотря на то что российско-иранская дружба крепнет уже не первый год, данный документ свидетельствует об углублении альянса, особенно в связи с войной в Украине.

Фокус перевел статью Матье Друэна и Николь Граевски о сложностях отношений между РФ и Ираном.

Это партнерство – не просто взаимовыгодный союз, а сложные и многогранные отношения с долгой историей. На протяжении последних 20 лет Россия и Иран придерживались общих взглядов на многие глобальные проблемы и дела. Прежде всего, их связывает общая неприязнь к "коллективному Западу", чьи ценности и стратегические цели представляют собой, с их точки зрения, идеологический вызов, способный поставить под угрозу их социальную сплоченность и политическую стабильность. Россию и Иран также объединяет общая забота о выживании режима. Оба они столкнулись с внутренними потрясениями и международными санкциями, что заставило их разработать зеркальные нарративы, в центре которых – устойчивость, самодостаточность и сопротивление. Это привело к сближению двух государств.

Не желая противостоять этому партнерству военным путем, западные страны проводят политику санкций, экономического разрыва и дипломатии, направленную на изоляцию этих двух стран. Комментаторы и официальные лица характеризуют Иран и Россию как "государства-изгои" для Запада. Однако объявление России и Ирана "изгоями" и их экономическая изоляция не обязательно сделают их таковыми. С начала 2000-х годов Иран и Россия работали в тандеме над созданием глобальной сети солидарности со странами, аналогичным образом дистанцированными от западных держав, такими как Венесуэла, Сирия и Северная Корея, что способствовало их устойчивости. Несмотря на "максимальное давление", оказываемое, например, администрацией Дональда Трампа на Иран или европейскими "санкционными пакетами" на Россию, западным державам не удалось ни изменить стратегический курс этих режимов, ни полностью лишить их внутренней и международной поддержки.

Поэтому западным державам следует задуматься о том, насколько эффективна такая политика остракизма. Хотя западные государства, безусловно, должны защищать свои интересы и ценности, они также должны признать, что, возможно, им не удастся разделить Иран и Россию. Вместо этого западные державы должны принять "стратегическое терпение": малопродуктивно вступать в диалог с Россией и Ираном, равно как и отвечать на их провокации. Такое противостояние в конечном итоге подтверждает их нарративы.

Западу стоит придерживаться трехстороннего подхода: во-первых, застраховаться от угроз, исходящих от этих режимов, путем усиления сдерживания, повышения устойчивости и готовности к непредвиденным обстоятельствам; во-вторых, привлечь на свою сторону диаспоры и гражданские общества этих двух стран, чтобы разъяснить, что они выступают не против своей родины или сограждан, а против угнетающих их режимов; в-третьих, продолжить взаимодействие с клубом стран или "нейтральных держав", оказывающих жизненно важную поддержку этим режимам, не призывая их занять чью-либо сторону.

От врагов к партнерам

Россия и Иран являются несколько неожиданными политическими союзниками, если учесть, что в их отношениях исторически присутствуют серьезные противоречия. После прихода к власти Петра I и падения Сефевидов в XVIII веке сменявшие друг друга династии Российской и Персидской империй находились в основном во враждебных отношениях, которые были отмечены пятью войнами, завершившимися победой России.

На протяжении всего XX века смена режимов в России и Иране – образование Советского Союза, приход к власти династии Пехлеви, а затем Исламской Республики Иран – приводила к враждебным отношениям между двумя государствами. Только в эпоху Горбачева, с 1985 по 1991 год, Москва и Тегеран стали развивать дипломатические, военные и экономические связи, включающие продажу оружия и сотрудничество в области гражданской ядерной энергетики.

В 1990-е годы отношения между Россией и Тегераном менялись по мере того, как постсоветская Россия стремилась к построению более тесных отношений с США. В 1995-2000 годах Россия приостановила торговлю современными вооружениями с Ираном, чтобы ослабить давление со стороны Вашингтона в связи с ядерными амбициями Тегерана.

Однако после прихода к власти в 2000 году Путин изменил свое отношение к Ирану. Он возобновил продажу оружия Ирану и в 2001 году заключил 20-летнее соглашение о сотрудничестве с верховным лидером аятоллой Али Хаменеи. Разоблачение секретной ядерной программы Ирана в начале 2000-х вновь создало Москве проблемы в отношениях с США, и Путин ограничил отношения с Исламской Республикой. Он и его правительство также поддержали несколько резолюций Совета Безопасности ООН, требующих от Ирана приостановить программу обогащения урана. Беспокойство Москвы усилилось в 2009 году, когда США, Великобритания и Франция раскрыли планы Тегерана по строительству второго обогатительного комплекса. Россия при президенте Дмитрии Медведеве ввела дополнительные санкции, включая запрет на продажу Тегерану систем С-300.

Однако в первом десятилетии XXI века стало все более очевидным, что Россия и Иран испытывают схожее недовольство международной системой и ставят перед собой цели по изменению региональных порядков. Иран, президентом которого с 2005 по 2013 год был жесткий консерватор Махмуд Ахмадинежад, занял конфронтационную позицию по отношению к Западу и проводил оппортунистическую региональную политику. Он воспользовался хаосом в Ираке и Ливане, чтобы укрепить свое влияние через своих посредников в этих странах, в том числе через шиитские военизированные формирования, такие как "Хезболла" или "Асаиб Ахл аль Хакк". В России Путин возмущался волной антирежимных выступлений в Центральной Азии, известных как "цветные революции", и расширением НАТО на восток в бывших советских республиках, которое он воспринимал как враждебность к России, подстегиваемую США. Как он заявил на своей ежегодной пресс-конференции в декабре 2021 года: "Вы обещали нам в 1990-х годах, что [НАТО] не продвинется на Восток ни на дюйм. Вы нас бессовестно обманули".

От единомышленников к братьям по оружию

Характер сотрудничества России и Ирана изменился во время гражданской войны в Сирии. В контексте "арабской весны" – волны волнений, в результате которых в начале 2010-х годов в арабском мире были свергнуты несколько автократов, – Иран и Россия не хотели, чтобы президент Сирии Башар Асад и его правительство постигла та же участь. Оба режима поддерживают связи с режимом Асада с 1970-х годов, а географическое положение Сирии делает ее крайне важной для обоих режимов: для России она обеспечивает единственный непосредственный выход в Средиземное море через военно-морскую базу Тартус, а для Ирана страна служит сухопутной связью между Ираком и Ливаном – двумя странами, находящимися под сильным иранским влиянием.

В 2013 году Иран и Россия получили подтверждение того, что западные страны не будут вступать в военную конфронтацию с режимом Асада после отступления администрации Барака Обамы от "красной линии" по химическому оружию. Дорога на Дамаск была открыта. В 2015 году две страны приняли решение координировать свои военные операции в Сирии – в сентябре 2015 года Россия вступила в сирийскую войну с Ираном в качестве союзника, изменив баланс сил.

Стратегический успех на поле боя, когда удалось остановить целый ряд вооруженных оппозиционных группировок и отвоевать значительные территории, укрепил Россию и Иран в их уверенности в собственном военном превосходстве.

Стратегическое партнерство изгоев

В свете войны в Украине эти два режима сегодня сотрудничают теснее, чем когда-либо. Хотя Россия долго сохраняла превосходство в двусторонних отношениях в качестве военного и экономического игрока, а также ключевого экспортера нефти и газа, ее борьба за победу в Украине привела к изменению баланса в отношениях. Теперь Москве пришлось обратиться за помощью к Тегерану.

В июле 2022 года Путин посетил Иран, что стало его первой поездкой в зарубежную страну за пределами бывшего Советского Союза после начала войны в Украине. Там он получил мощную поддержку своей войны: Хаменеи высказался в резкой форме, заявив, что противостояние России с НАТО является "оборонительным актом". Иран предоставил России сотни беспилотников и направил в Крым инструкторов из Корпуса стражей исламской революции для обучения российских вооруженных сил ведению боевых действий с помощью БПЛА. Взамен Исламская Республика, вероятно, получает сложные военные платформы, включая спутниковые снимки, истребители четвертого поколения Су-35 и системы ПВО.

Помимо войны, Москва и Тегеран также работают над укреплением 20-летнего стратегического партнерства, которое должно обновить соглашение, подписанное в 2001 году. Кроме того, между двумя странами подписан ключевой меморандум о взаимопонимании между российским государственным энергетическим гигантом "Газпром" и Национальной иранской нефтяной компанией по экспорту сжиженного природного газа, а также установлены прямые связи между их банковскими системами.

Однако углубления двусторонних отношений недостаточно для того, чтобы эти страны смогли противостоять воздействию западных санкций и остракизму. Поэтому для обхода санкций и укрепления многостороннего порядка эти две страны прибегают во многом к схожей стратегии.

Глобальная сеть солидарности

Чтобы нивелировать последствия санкций и политики остракизма, обе страны стремились создать собственные международные сети солидарности. Совместно или параллельно они действовали по двум направлениям: смещались на Восток и использовали недовольство других стран существующим международным порядком.

Во-первых, по мере того как Россия и Иран становились изгоями для Запада, они стремились укрепить партнерские отношения на юге и востоке. Иранская стратегия "Взгляд на Восток" (Negah-e beh sharg) была разработана под мандатом Ахмадинежада в 2005 году, а российская стратегия "Поворот на Восток" объявлена Путиным в 2012 году.

В настоящее время Китай является самым мощным партнером обоих режимов. Пекин оставил Россию и Иран возможность вести их собственные локальные войны – в Сирии и Украине, не принимая в них непосредственного участия и не вмешиваясь, но и не сохраняя нейтралитета. Китай является главным бенефициаром демпинговых нефти и газа, которые Иран и Россия не могут экспортировать в другие страны из-за международных санкций. Спонсирование Китаем сближения Ирана и Саудовской Аравии и визит генерального секретаря КНР Си Цзиньпина в Москву также являются явными признаками повышения авторитета Китая как "главной евразийской державы". Таким образом, иранский и российский режимы будут все больше зависеть от Китая в вопросах своего выживания.

России и Ирану также удается поддерживать сбалансированные отношения как с Пакистаном, так и с Индией. Россия стала главным поставщиком нефти в Индию в 2022 году, оставаясь основным поставщиком оружия для Индии, но при этом поддерживая тесные отношения с Пакистаном. Торговля Ирана с Индией и Пакистаном пострадала от американских санкций, но она остается значительной и будет расти. Тегеран также имеет общие интересы с Нью-Дели в Афганистане и в области региональных связей, в том числе через стратегически важный порт Чабахар, расположенный на берегу Индийского океана, где Индия построила два терминала.

Во-вторых, Россия и Иран также пытаются использовать недовольство существующим международным порядком в странах Латинской Америки, Африки и Азии с низким и средним уровнем доходов, известных как "глобальный Юг". Обе страны имеют долгую историю сотрудничества с такими странами, как Северная Корея и Беларусь, которые считаются изгоями в мировом дипломатическом сообществе. Однако в последнее десятилетие обе страны направили особые усилия на создание альянсов в Латинской Америке и Африке. В первом случае они установили тесные связи с Венесуэлой. В 2022 году три страны провели совместные учения, а Каракас и Тегеран подписали 20-летний план сотрудничества. Главными союзниками Москвы и Тегерана в регионе также являются Никарагуа, где в июне находился президент Ирана Эбрахим Раиси, и Куба.

Россия и Иран также активно пытаются развивать свое влияние на африканском континенте. Обе страны преследуют три основные цели.

• Во-первых, они хотят поддерживать тесные экономические и политические отношения с такими региональными державами, как Нигерия, подписавшая соглашения о военном сотрудничестве как с Ираном, так и с Россией, Алжир и ЮАР.
• Во-вторых, богатые ресурсами страны, такие как Ангола, Мозамбик и Экваториальная Гвинея, – бывшие партнеры СССР, которые до сих пор остаются крупными покупателями российского оружия.
• Наконец, обе страны нацелены на разрушающиеся режимы, где они могут представить себя в качестве гаранта последней надежды, как это сделала Россия с Суданом в 2017 году, с Центральноафриканской Республикой в 2020 году и с Мали в 2021 году, используя наемников из группы Вагнера. Иран также использовал слабые места Сомали и Эритреи, получая плацдармы и экономические уступки в обмен на гарантии безопасности.

Может ли Запад ограничить "партнерство между изгоями"?

Попытки вбить клин между Ираном и Россией не увенчались успехом, поскольку общие интересы двух стран значительно перевешивают их разногласия. Поэтому "партнерство изгоев" между Ираном и Россией, скорее всего, сохранится до тех пор, пока существуют нынешние режимы.

Перед лицом устойчивости этих режимов западные страны должны не бездействовать, а проявить "стратегическое терпение" и признать, что у них мало рычагов для изменения стратегического пути, выбранного Россией и Ираном. Вместо этого им следует перенаправить свою энергию на стороны, которые могут реально повлиять на эти режимы: гражданские общества в России и Иране, а также глобальных партнеров, поддерживающие эти два режима.

Наращивать стратегическое терпение, прикрытое сдерживанием и устойчивостью

При работе с режимами, стремящимися привлечь к себе внимание мировой общественности, западные страны должны избегать взаимодействия с ними, которое позволяет им либо "сохранить лицо", либо "потерять лицо". В первом случае они потворствуют вражеским режимам, во втором – ободряют их. Минское соглашение 2015 года с Россией о прекращении войны в Украине или переговоры с Ираном по его ядерной программе показывают, что взаимодействие может замедлить, но не изменить планы этих режимов. Это происходит не потому, что инициативы были ошибочными, а потому, что эти режимы не запрограммированы на уступки и компромиссы. Поэтому вместо того, чтобы добиваться изменения поведения, западные державы должны проявлять "стратегическое терпение", то есть сохранять позицию силы, избегая политических шагов, которые могли бы подпитать нарративы Москвы и Тегерана о враждебности Запада по отношению к ним.

Одновременно западные страны должны застраховаться от наиболее острых угроз их безопасности со стороны Ирана и России. Для этого необходимо предпринять широкий спектр усилий, начиная с надежного ядерного сдерживания, включая дальнейшее развертывание авианосцев и размещение в регионе самолетов двойного назначения, несмотря на приоритет, отдаваемый Соединенными Штатами Индо-Тихоокеанскому региону. Это также потребует решения технологических проблем путем разработки новых высокомощных средств, таких как гиперзвуковое оружие и оружие направленной энергии, а также беспилотные летательные аппараты. Наконец, необходимо повышение устойчивости к кибернетическим и гибридным угрозам, а также борьба с кампаниями по дезинформации и дестабилизации.

Перенаправить энергию на гражданские общества и "колеблющиеся государства"

Как утверждает Агата Демаре в своей книге "Ответный удар", попытки отделить людей от их режимов с помощью санкций, которые влияют на их повседневную жизнь, обычно настраивают людей против государства, введшего санкции. Западные государства должны пересмотреть свой подход и поддержать гражданское общество в Иране и России, которое станет ключом к возможным изменениям в случае ослабления или краха этих режимов. Укрепление гражданского общества может быть достигнуто за счет более выверенных публичных коммуникаций, четко проводящих различие между населением и режимами, или за счет более активного взаимодействия с диаспорами обеих стран.

Наконец, если западные государства действительно хотят, чтобы российские и иранские режимы стали изгоями, они должны взаимодействовать в первую очередь с теми странами, для которых Россия и Иран остаются ключевыми союзниками. США и их ближайшие партнеры должны ориентироваться на крупные "государства-качели": страны, которые ценят либерально-демократические стандарты и в то же время с пониманием относятся к недовольству России или Ирана существующим международным порядком. В этот клуб входят восемь стран "Большой двадцатки": Аргентина, Бразилия, Индия, Индонезия, Мексика, Саудовская Аравия, Турция и ЮАР. Это крупные экономики и растущие державы, на которые Москва, Пекин и Тегеран в той или иной степени активно пытаются влиять.

Как отмечают Тим Свейс и Майкл Дж. Мазарр в своей статье "Mind the Middle Powers" на сайте War on the Rocks, западным державам необходимо перестроить свои отношения с этими странами "в сторону более инклюзивного и менее принудительного подхода", рассматривая их как равных, а не как переменные в системной конкуренции. Их взаимодействие с Западом не должно напоминать "новую холодную войну", заставляющую страны принимать ту или иную сторону с помощью "пряников и кнутов". Напротив, это должен быть стратегический диалог, направленный на то, чтобы лучше понять основные мотивы, побуждающие государства-подкаблучники поддерживать связи с Россией и Ираном, и оценить, может ли Запад предложить что-то более привлекательное.

В краткосрочной перспективе эти усилия могут не оказать практически никакого влияния, но в долгосрочной игре, которую ведут Россия и Иран, они помешают укреплению "многопартийного порядка", который строят эти два режима.

Об авторах

Матье Друэн – приглашенный научный сотрудник программы по Европе, России и Евразии Центра стратегических и международных исследований (CSIS). До прихода в CSIS г-н Друэн занимал должность заместителя начальника отдела стратегических вопросов в Министерстве Европы и иностранных дел Франции (МИД). Ранее он работал в посольствах Франции в Кувейте, Ираке и Объединенных Арабских Эмиратах.

Николь Граевски – постдокторантка программы Стэнтона по ядерной безопасности в проекте "Управление атомом" Белферского центра по науке и международным отношениям при Гарвардской школе Кеннеди. Она получила степень доктора философии в области международных отношений и магистра в области исследований России и Восточной Европы в Оксфордском университете.