Мнение: Каким он парнем был

В журналистско-политической среде его принято было называть просто Васей. В Донецке говорят, что когда-то его прозвище состояло из двух слов, свидетельствующих о его суровом нраве, – Вася-бита. Но с тех пор прошло два десятка лет, и приставка к имени естественным образом отпала.

Последний раз я видел Васю ранней весной. Зайдя в лобби-бар гостиницы "Хаятт", в котором у меня была назначена встреча, я увидел Васю, сидящего за одним столиком с министром аграрной политики Николаем Присяжнюком. Они пили кофе, что-то обсуждали. Я был поражен тем, что болезнь сделала с Васей менее чем за год. Накануне выборов мы встречались в офисе Партии регионов. Им можно было любоваться: пышущий энергией, черноволосый пират. Родись он на несколько веков раньше, да в родной Греции, точно стал бы клефтом. Громко смеющийся, широко улыбающийся, напористый, как стихия. Эдакий Грек Зорбо, делающий все будто из последних сил, гротескно, с надрывом. И вот год спустя на диване "Хаятта" сидел осунувшийся седовласый старик с поникшими плечами.

Мои знакомые из его родной Макеевки рассказывали, что уже весной Вася понимал, чем грозит ему эта болезнь. В узком кругу друзей он говорил, как волнуется за своих дочерей. За то, что им останется. Странное на первый взгляд опасение, учитывая положение и авторитет Джарты. Однако естественное для человека, проведшего бурные 90-е на Донбассе.
Между тем интересно и то, каким образом слабину Джарты почувствовали акулы, с которыми он ранее делил свой обед. Уже весной в Крым начали понемногу наезжать люди из Енакиево. Присматривались к аппетитным кускам, которые уже до конца года должны были стать бесхозными. Даже президент заговорил о возможном преемнике главы Совмина за полтора месяца до его кончины. Сейчас началась настоящая схватка за Крым и его земли. Собственно говоря, именно факт этой схватки и той системы, которую Джарты построил в Крыму, показывает всю ущербность нынешнего государственного управления.

Мои донецко-крымские друзья шутили: "Без разрешения Васи ни одна елка не могла подрасти на два сантиметра, а сверчки пели исключительно по команде в строго отведенные часы". Джарты выстроил с местными элитами абсолютно макеевскую модель взаимоотношений: кто не с нами – тот против нас. Привыкший к гегемонии одного мнения, он добился отстранения доброй половины крымской власти, в тюрьму попали многие властители полуострова – от мэров приморских поселков до экс-спикера парламента Крыма Анатолия Гриценко. Их места заняли макеевчане – люди, работавшие с Джарты многие годы. Либо местные, успевшие вовремя присягнуть на верность новому хозяину.

В целом система, построенная Джарты в Крыму, была, безусловно, эффективной. С одним "но": она являлась абсолютно архаичной, феодальной по своей сути. Получив от короля-президента во владение полуостров, Джарты действовал как классический князь – завел свою дружину, покорив непокорные земли огнем и мечом. И вот князя не стало. А история и литература говорят нам, что когда князь умирает, в его владении начинаются междоусобные войны. И какими они будут в Крыму, мы пока можем только предполагать.

Нынешняя модель управления Крымом – не исключительная. Напротив, представители нынешней власти расценивают ее как некий управленческий идеал. Ведь назначения на все должности в Украине проходит не по профессиональному принципу, а по принципу феодальной, клановой верности. Каждый чиновник должен быть эффективен прежде всего не для государства, а для назначившего его клана. Да и сам президент, похоже, воспринимает себя полноправным хозяином "имения площадью в 600 тысяч километров" (выражение еще одного моего донецкого друга). Клановые войны, нестабильность и разруха – данность феодальной страны. Но войти в XXI век с феодальной элитой невозможно.

Сергей Высоцкий, обозреватель журнала Фокус